Г«Л.А.В«А»8

Т0дТ1Т™(ГК*П*Е «Л»

Строго говоря, родительские субличности относятся к «тяжеловесам». Они занимают центральное положение в наших межличностных отношениях. Мы знаем, что родительские субличности зависят от общества и эпохи. В этой главе мы познакомим вас с некоторыми родительскими субличностями, особенно часто действующими в западном обществе.

Начнем с «хорошей матери». Хотя она может и не знать этого, ее корни — в философии воспитания детей, описанной Руссо. В этой системе мать должна быть всегда рядом, любящей, щедрой и помогающей в любое время, чтобы ребенок вырос смелым, доверчивым и уверенным в себе. Женщина должна быть такой для всех окружающих ее людей, иначе общество погибнет. Точка зрения раннего Фрейда на женственность и на важность самопожертвования в воспитании детей обеспечила поддержку именно этой субличности. В своей книге «Материнская любовь: миф и реальность» Элизабет Бадинтер прослеживает развитие именно этой роли «хорошей матери».

«ХОРОШАЯ МАТЬ»

«Хорошая мать» — наиболее соблазнительная субличность. Она доставляет женщинам удовлетворение и дает возможность почувствовать себя необходимы-

ЧАСТЬ«2

ми (что является притягательным качеством для «уязвимого ребенка»). С нею приятно и удобно всем, кто окружает ее.

Можно было бы спросить: что же в этом плохого? Нет ничего плохого, если имеет место элемент выбора, когда компетентное эго выбирает, сделать или не сделать что-то для другого человека. С «хорошей матерью», как и с любой другой субличностью, это хорошо до тех пор, пока она не получает полного контроля над поведением человека. Комбинация «хорошая мать/послушная дочь» предрасполагает нас к физической болезни, потому что природные инстинкты игнорируются, когда контроль осуществляют эти модели.

Когда действует модель «хорошей матери», у женщины нет выбора — только давать и давать, пока не наступит полное истощение. Она оказывается припертой к стене требовательным мужем, зависящими от нее детьми, нуждающимися друзьями. Она спасает других, поднимает им настроение и сильно поддерживает их. В ее представлении их потребности значат больше, чем свои собственные. Мэрилин, о которой мы говорили в главе 1, — прекрасный пример этому.

«Хорошая мать» склонна отдавать всем — даже терапевту, которому платят, чтобы тот уделил ей внимание. Это трогательно продемонстрировала Пэт. Она пришла на сеанс, села, посмотрела на терапевта и сказала: «Как ваши дела? Сегодня вы выглядите немного усталой. Что-нибудь случилось?» Этому тяжело противиться! Так хочется сказать: «Да, я немного устала» — и пуститься в длинные рассуждения. Но искушение было подавлено, хотя и с большим трудом.

Терапевт: Сейчас, мне кажется, звучит голос «хорошей матери». Как бы я ни хотела, чтобы она позаботилась обо мне, но вы платите за сеанс,

ГОЛОСА

поэтому пересядьте, пожалуйста, и мы поговорим с ней.

(Пэт пересаживается в другое кресло и начинает говорить.)

«Хорошая м а т ь»: У Пэт все идет неплохо, а я заметила, что вы выглядите немного усталой. Мне захотелось узнать, как у вас дела. Мне очень неприятно думать, что что-то может вас тревожить, а Пэт все говорила бы о своих собственных мелких проблемах. [По мнению этой субличности, все проблемы у Пэт мелкие].

Терапевт: Но именно поэтому Пэт здесь — поговорить о себе, а не позаботиться обо мне.

«Хорошая мать» (пожимая плечами): Я знаю, но если кому-то около нее плохо, то и мне плохо. Я всегда вхожу и делаю так, чтобы им стало лучше. Именно это я и делала в группе. И мне это удавалось. Я знала, что каждому нужно, и помогала им. Я даже иногда помогала терапевту. Людям нравится иметь меня под рукой.

Терапевт: Еще бы. Но что происходит с Пэт?

«Хорошая м а т ь» (с чувством удовлетворения): Пэт сильная. Она может позаботиться о себе и обо всех вокруг нее. Ей нравится, когда я рядом. Как я сказала, люди любят меня и хотят быть рядом со мной.

Точно так же, как «толкача» можно сбалансировать энергией «лентяя», энергия «хорошей матери» может быть уравновешена эгоистической субличностью. Эгоистический голос Пэт увидел ситуацию по-другому.

«Эгоистичная Пэт»: Я бы хотела, чтобы она перестала все время давать, давать, давать. Меня

ЧАСТЬ»2

уже тошнит от этого! Всегда она тут как тут, всегда понимающая. Она ведет своего сына, куда он захочет, а по мне, он уже достаточно большой, чтобы самому пойти. Потом она часами сидит на телефоне, слушая жалобы ее несчастных подруг. Просит ли она когда-нибудь что-нибудь для себя? Нет! Жалуется ли она когда-нибудь? Никогда! Прервет ли она когда-нибудь разговор и скажет: «Я занята»? Никогда! Я считаю, что она полная дура. А что касается группы, иногда ей не помешало бы обратить внимание и на себя и попросить чего-нибудь. А вместо этого она сделалась помощницей руководителя, совершенно бесплатно, а сама не получила никакой помощи.

Когда осведомленность Пэт отделилась от ее «хорошей матери», — и этому в большой степени способствовал ее «эгоист» — Пэт смогла сознательно принимать решения. Она не стала эгоисткой, она просто стала разборчивой в своем выборе. Особенно заметно перемена обозначилась несколько недель спустя, когда Пэт вошла и сказала терапевту: «Вы выглядите немного усталой, и моя " хорошая мать" хочет позаботиться о вас, но сегодня мне так о многом надо поговорить, что я прямо сейчас хочу начать разговор о себе».

Когда женщина отождествляется со слишком заботливой «хорошей матерью», другие члены семьи автоматически отождествляются с «детскими» субличностями, которые будут разными в разных семьях. Например, Милдред была похожа на Пэт в том, что отождествила себя с хорошей матерью. Она была любящей, уступчивой и всегда под рукой. В результате ее дочь Энн выросла непослушной и эгоистичной, полной противоположностью своей матери. Качество их отношений было видно из их разговоров по теле-

ГОЛОСА

фону. Когда Милдред пробовала ласково поговорить с Энн, та обрывала разговор: «Хорошо, мама, мне нужно идти», — и клала трубку. Ее мать каждый раз страдала от такого поведения дочери.

Энн, а не Милдред, пришла в конце концов на сеансы. Она была в отчаянии, потому что понимала, что есть что-то неправильное в том, как она относится к матери. Когда Энн приезжала в дом матери, то часто брала без разрешения ее личные вещи, хотя зачастую и не нуждалась в этих вещах. Милдред, хоть и испытывала неудовольствие по этому поводу, немедленно входила в роль «хорошей матери» и опять становилась любящей, беспокоящейся и заботливой. Когда ее спрашивали о ее чувствах, она могла ответить: «Какое это имеет значение? Я так ее люблю... Не стоит беспокоиться. Когда-нибудь она научится».

Теперь посмотрим на ситуацию с точки зрения Энн. «Хорошая мать» доминировала в отношениях. Энн никогда ни в чем не знала ограничений. Ее отец отдал дело воспитания ребенка в руки матери. А сверхзаботливая «хорошая мать» не могла ни в чем отказать. Таким образом, Энн постоянно попадала в положение «виноватой дочери», «требовательной дочери» и «непослушной дочери». Она никогда не могла быть сама собой с матерью, никогда не получала естественной реакции от матери, которая тоже не могла быть сама собой с Энн. И Энн разрывалась между желанием отвергнуть мать и горячей любовью к ней.

На сеансах с терапевтом Энн провела следующий диалог.

Терапевт: Почему ты взяла духи у своей матери, если они тебе были не нужны?

Энн: Я не... это происходит словно помимо моей воли... Я знаю, что это звучит глупо, но это... это словно не я.

ЧАСТЬ«2

Терапевт: Можно мне поговорить с той частью тебя, которая хочет взять духи?

(Энн пересаживается.)

Терапевт: Итак, кто ты?

Голос: Я — воровка. И не могу с этим ничего поделать. У меня такое чувство, что я должна красть у матери. Я знаю, что она никогда ничего не скажет... ничего. А я хотела бы, чтобы она отреагировала. Хотелось бы, чтобы она хоть раз остановила меня. Мне самой не нравится это, но я не могу не красть. Потом я чувствую себя виноватой и ненавижу это чувство. И в этот момент ненавижу ее [мать Энн].

Терапевт: Что происходит, когда ты чувствуешь себя виноватой?

Голос: Тогда я хочу уйти от нее и еще больше ненавижу себя. А ее мать еще больше любит ее. Я действительно люблю ее, но не могу выносить. Если бы она хоть раз сильно ударила меня! Но она никогда меня не остановит, а сама я не могу остановиться.

Энн отождествила себя с архетипом, исконной субличностью. Как дочь женщины, которая отождествляла себя с «хорошей матерью», она отождествилась с исконной ролью дочери — сначала послушной, потом сопротивляющейся. До подросткового возраста Энн была «послушной дочерью», потом верх взяла «непослушная дочь» — и началась вражда. Следует заметить, что не все дочери женщин, отождествляющих себя с «хорошей матерью», будут реагировать так же сильно, как Энн.

Энн и ее мать — образец отношения архетипов, исконной драмы, легко предсказуемой и математичес-

ГОЛОСА

ки точной. Им обеим нужно было развить осведомленность, чтобы с ее помощью отделиться от стереотипных моделей ощущения, мышления и реагирования.

Приведем еще пример того, как выглядит ситуация с точки зрения дочери женщины, которая отождествляет себя с «хорошей матерью». В этом диалоге ведущий разговаривал с той частью Шон (дочери), которая никогда не могла ничего скрыть от матери.

«Невольная болтушка»: Иногда я прихожу домой после свидания, а моя мать ждет меня. Она не говорит ничего, что заставило бы меня заговорить, но каждый раз, когда мы вместе, я помимо воли все ей выбалтываю. Мои подруги не говорят всего своим матерям. Такое ощущение, что у меня нет личной жизни.

Ведущий: Иу тебя нет выбора?

«Болтушка»: Никакого. Меня одолевает страх, если я не расскажу. Мне кажется, во мне накапливается сильный гнев.

Ведущий: Ты хочешь сказать, что в Шон есть еще другая часть, которая сердится?

«Б о л т у ш к а»: Именно. Она боится, что гнев вырвется наружу.

Шон чувствовала, что любит свою мать, но в то же время понимала, что она в ловушке. Любящая, заботливая, защитная сторона ее матери была очень сильна и вылилась в ту часть Шон, которая оказалась привязанной к этой стороне ее матери. Эта часть Шон оказалась «невольной болтушкой» — голосом, который стал настолько сильным, что полностью завладел ее отношениями с матерью. Таким образом, Шон

ЧАСТЬ»2

делилась секретами, и отношения казались тесными, но под этой внешней близостью скрывался гнев и возмущение.

Термин «привязка» относится к тому факту, что две исконные модели — «хорошая мать» и «невольная болтушка» — соединились без всякой пользы для осведомленности. Шон осознала эту привязку, а также другие чувства: она начала осознавать свое возмущение, которое скрывалось за близостью. Это не значит, что она не любила свою мать или что она больше никогда не будет с ней разговаривать. Целью процесса было только помочь ей осознать свои противоречивые чувства, чтобы она могла сознательно выбирать, что говорить матери, а чего не говорить.

«ХОРОШИЙ ОТЕЦ»

«Хороший отец» столь же соблазнителен, как и «хорошая мать». Кто может противиться комбинации «Папа знает лучше всех», Маркуса Уэлби, Джона Уолтона и Короля Артура? Наша культура развила недостижимый идеал для отцов и матерей. «Хороший отец» — стойкий, ответственный, любящий, понимающий, помогающий и с мягким юмором. Он всегда знает, как правильно надо что-то сделать, и делает это без фанфар. Он может поправить все — от спустившей шины до разбитого сердца. И он никогда не устает, ему никогда не нужна помощь. Ужасное бремя!

«Хорошие отцы» окружают себя «беспомощными детьми». «Хороший отец», который делает за дочь домашнее задание, может продолжать писать за нее рефераты в колледже. «Хороший отец», который берет на себя работу по дому вместо жены, будет и после развода получать полуночные телефонные звонки, когда

ГОЛОСА

протекает посудомоечная машина или выходит из строя нагреватель бассейна. Точно так же, как «хорошая мать» привязывается к нуждающимся, хороший отец привязывается к «беспомощным». Как все любят «хорошую мать», точно так же любят и «хорошего отца».

«Хороший отец» — удобная вещь для женщины, всегда имеющаяся под рукой. Спросите у любой, которая вышла замуж за такого. Мужья взваливают на свои плечи всю ответственность — и финансовую, и эмоциональную — и обычно делают всю необходимую работу вокруг дома. Фактически они делают столько, что во многих случаях их жены становятся инфантильными и не могут позаботиться даже о себе. «Беспомощная дочь» привязана к «хорошему отцу», а все прочие субличности атрофируются.

«Хороший отец» оказывается в ловушке из-за своей вынужденной потребности быть ответственным за всех и за все вокруг него. Он окружен людьми, которые оставляют на него принятие решений и не вдаются в детали, потому что знают, что он сделает так, как нужно. Он абсолютно необходим, но какой ценой!

Как «хорошая мать» беспокоится о психологическом состоянии своего терапевта, так и «хороший отец» скромно поставит новую бутылку с водой в приемной своего терапевта. Что за блаженство!

«Хороший отец» Боба был крепко привязан к «беспомощной дочери» своей бывшей жены. Боб пытался составить план на отпуск, но его «хороший отец» все время мешал, когда этот план обсуждался.

Ведущий (Бобу): Погодите-ка, я что-то не понимаю. Я думал, что вы собирались остаться на лыжной базе до воскресенья, а теперь вы планируете вернуться в пятницу. Давайте опять поговорим с вашим «хорошим отцом».

(Боб пересаживается.)

ЧАСТЬ«2

«Хороший отец»: Думаю, он должен вернуться в пятницу. Анжела, его бывшая жена, сильно простудилась, и ей может понадобиться его помощь с детьми на уик-энд. Если ей будет лучше, она хочет поехать в Палм-Спрингс, и он должен будет позаботиться о собаке.

Ведущий: Разве она не может вызвать няню или поместить собаку в собачий питомник?

«Хороший отец» (пришедший в ужас от таких советов): Нет, я бы ей этого не позволил. Я чувствовал бы себя виноватым. Боб не мог бы спокойно отдыхать.

Ведущий: Вы определенно не даете Бобу хорошо отдохнуть. Он так мечтал об этом отпуске. Он целый год не отдыхал.

«Хороший отец» (добродетельно улыбаясь с видом превосходства): У него еще будет много возможностей. А сейчас он нужен здесь.

Фактически версия «хорошего отца» о собственной незаменимости не обязательно соответствует ситуации. В этом случае последнее слово было за «хорошим отцом» — Боб вернулся из отпуска раньше, Анжела поправилась и уехала с детьми в Палм-Спрингс. Дети отказались оставить собаку дома, и жертва Боба осталась незамеченной. Нечего и говорить, что «хороший отец» исчез и его место занял «плохой отец».

«ПЛОХОЙ ОТЕЦ»

В то время как «хороший отец» убеждает нас делать больше, чем мы сделали бы, если бы сами сознательно выбирали, «плохой отец» накапливает такую же, но противоположную по знаку энергию. После

ГОЛОСА

того как Боб пожертвовал несколькими великолепными днями, когда он мог еще покататься на лыжах, и эта жертва осталась незамеченной, «плохой отец» проявился в полную силу. Например, плохой отец стал всех осуждать и наказывать.

«Плохой отец»: Мне не нравится, как Анжела воспитывает детей. Она плохо обращается со старшим и балует младшего. Я все время говорю старшему, чтобы он ее не слушал. Я знаю, что это лучший способ в данной ситуации. «Не обращай внимания на маму», — говорю я ему. И мы подмигиваем друг другу. [Когда Боб не находился под влиянием своего «плохого отца», его вполне устраивало то, как Анжела воспитывает детей.]

Ведущий: Об этом я поговорю с Бобом потом. А сейчас я вижу, что ты очень сердит на Анжелу. Что еще тебе не нравится?

«Плохой о т е ц»: То, как она тратит деньги. Кажется, она думает, что у меня неограниченный кредит. [Здесь мы тоже видим чередование «хорошего» и «плохого отца» без вмешательства компетентного эго. «Хороший отец» автоматически оплачивал все счета, а «плохой отец» рассердился.] Все деньги, которые Боб ей дает, она тратит за неделю. А потом она покупает вещи на свою кредитную карточку и отсылает ему счета. Он их все оплачивает, а я прихожу в ярость. Теперь ей нужны деньги, чтобы починить крышу дома. Она говорит, что на стенах кое-где проступила плесень и пахнет, грешил не дать ему заплатить за это. В любом случае я не думаю, что она должна жить в том доме. Он слишком дорогой. Слава богу, иногда Боб позволяет мне положить этому предел.

ЧАСТЬ»2

До тех пор пока Боб не научится отделять свою способность принимать решения от своего «хорошего отца», он будет обречен метаться из одной крайности в другую — то излишне щедрый, то прижимистый и карающий. Часто это очень трудный шаг вперед для сознания, потому что другие склонны поддерживать «хорошего отца». Так, одна из наших детей, Клау-диа, спросила многозначительно: «Нет ли какого-нибудь способа запереть " хорошего отца" Хэла и пусть он останется навсегда?» Нет, Клаудиа, нет такого способа. Если есть «хороший отец» (а «хороший отец» Хэла — один из лучших), то и «плохой отец» всегда где-то рядом.

«ПЛОХАЯ МАТЬ»

«Плохая мать» во всей красе описана в сказках в образе ведьмы. Она разрушает или пожирает. «Хорошая мать» идет на любые жертвы, и, как в случае с «плохим отцом», «плохая мать» оказывается неподалеку. «Хорошая мать» все понимает и все принимает до тех пор, пока не проявится ее противоположность.

Карен пришла на сеансы из-за депрессии и раздражения. В течение многих лет она была заботливой матерью и женой-помощницей, а теперь все ее раздражало в муже и в детях. Ее сексуальное влечение к мужу полностью пропало, и вообще она разочаровалась в жизни. С удивлением обнаружила она множество субличностей, которые процветали в безводной пустыне ее жизни. Но никто не был так энергичен, как «плохая мать».

Терапевт: Как насчет разговора с той частью вас, которую все раздражает?

ГОЛОСА

Карен: Не вижу в этом ничего хорошего — это и есть моя проблема. Я стараюсь преодолеть раздражение и вернуться к себе добродушной, какой я раньше была.

Терапевт: Звучит так, словно кто-то в вас боится вашего раздражения. Не беспокойтесь, мы не хотим, чтобы вы превратились в ужасную тварь. Все, что мы хотим сделать, — это дать шанс вашему раздраженному голосу поговорить, чтобы вы могли понять, сможет ли он чем-нибудь вам помочь.

Карен: Хорошо. Все другие голоса были полезны. Но вы правы.

(Она пересаживается в другое кресло, выражение лица становится раздраженным и сердитым, и ее «плохая мать» начинает говорить.)

«Плохая мать»: Все, что они делают, меня раздражает. Все. Как они говорят. Как они выглядят.- Мне хочется или заставить их измениться, или прогнать их. Если бы я могла, я побила бы их. Иногда я чувствую, что даже способна кого-нибудь убить. Я прихожу в ярость. (Пауза.) Я просто хочу, чтобы они все исчезли и оставили Карен одну. Я просто не выношу, когда кто-нибудь из них дотрагивается до нее. Если ее муж целует ее, мне хочется отшвырнуть его. Когда ее дети обнимают ее, мне хочется их ударить. Они все сводят меня с ума!

Терапевт: Неудивительно, что ты пугаешь Карен. Скажи мне, что именно сводит тебя с ума?

«Плохая мать»: Они всегда требуют, а она всегда дает.

Терапевт: Что ты хочешь этим сказать?

«Плохая мать»: Когда машина ее сына застревает где-нибудь, потому что кончился бензин, она

ЧАСТЬ«2

бросается спасать его. Немедленно. Я думаю, что она должна дать ему попотеть немного. Дать ему опоздать на свидание, чтобы его подружка рассердилась. Но нет, Супермама бросает все и мчится проявлять милосердие. (С отвращением.) Меня тошнит от этого!

Терапевт: Тебе не нравится, когда она обо всех заботится?

«Плохая мать»: Вы угадали! Супермама заботится обо всех. Мадам Мученица — так я ее называю. Мне наплевать, если она больше никогда ни для кого ничего не сделает. И ей еще нужно поддерживать мужа. Он нервничает, и она не может заснуть. Супермама не может позволить ему одному мучиться бессонницей. Она вынуждена вставать и мучиться вместе с ним. И она такая чуткая. Я — нет. Я сержусь. Но она не дает мне среагировать. Она приятно улыбается и продолжает всем помогать.

Терапевт: И как ты выходишь?

«Плохая мать»: Когда она не видит. Это я говорю те непристойности о ее муже, когда они выходят в свет. Она не знает, почему она так делает, но это я. Почему-то Супермама не обладает такой силой, будучи в обществе. И (улыбаясь) если она выпьет пару рюмок, я становлюсь очень остра на язык. Я знаю, как его достать.

Терапевт: О, так значит, это была ты. А она удивлялась, кто это делал. А как ты ведешь себя с детьми?

«Плохая м а т ь»: Я им говорю, насколько они беспомощны. Супермама всегда старается потакать им. Вы знаете (с сарказмом), она усиливает их маленькие эго. Я им даю знать, что они все делают неправильно. Что они безобразные и глупые, а

ГОЛОСА

вовсе не хорошие. Хотя я делаю это тонко. Иногда это просто взгляд или пожатие плечами. Большей частью я критикую их и отталкиваю от себя. Я не выношу, когда они цепляются за меня.

Терапевт: Звучит так, словно при Супермаме Карен ничего не может сделать для себя. На первом месте все остальные.

«Плохая мать»: Вот именно. Она в течение шести недель пыталась прочитать книгу. Я сделала бы так, чтобы ежедневно на пару часов она запиралась в своей спальне и читала.

Терапевт: Неплохая идея.

«Плохая мать»: Вы правда так думаете? Действительно? (Подозрительно.) Никто никогда не думал, что у меня могут быть хорошие идеи.

Терапевт: Ну, иногда женщине надо отдохнуть от Супермамы. Что бы еще ты хотела, чтобы она сделала?

Терапевт потратил дополнительное время с «плохой матерью». Карен настолько отождествила себя с «хорошей матерью», что каждый выбор без раздумья делался в пользу кого-нибудь из членов семьи. «Толкач» и «критик» Карен заставляли ее делать все больше и больше для других и критиковали ее за эгоизм, если она осмеливалась подумать о себе. «Плохая мать» была под большим давлением. Хотя она была не признана, она в любую минуту готова была отреагировать.

Пока мы слушали «плохую мать», она готова была приводить все новые примеры того, когда она чувствовала, что Карен сделала неосознанный выбор. Эта ранее отвергнутая «плохая мать» выдавала новые идеи и предлагала творческие решения старых проблем, раз ее изначальная горечь ушла. Карен смогла выслушивать ее мнение и предложения и более созна-

- ЧАСТЬ»2

тельно выбирать, что делать, а чего не делать для других. Депрессия и раздражение стали постепенно покидать Карен, когда эти энергии вышли на свободу и она больше не чувствовала себя в плену у субличности-Супермамы. Ее «плохая мать» перестала быть демонической энергией. Она уже больше не появлялась неожиданно, чтобы зло «пинать» членов семьи Карен.

«Плохая мать» появляется с хорошей целью: сбалансировать систему, которая была разбалансирова-на. Когда женщина не слушает ее, она, как в случае с Карен, делает злые замечания своей семье, говорит о ней со своими подругами и чувствует себя в ловушке, очень раздраженной, в безнадежной ситуации.

С введением осознания ловушка раскрывается и система естественным образом уравновешивается. Мы чувствуем дискомфорт, потому что для этого есть причина; наши «плохие матери» и «плохие отцы» сердятся, потому что для этого есть причина. Если мы слушаем их точки зрения, у нас есть шанс восстановить нормальный энергетический баланс.

Можно заметить, что иногда, хотя и реже, «плохая мать» преобладает, а другая сторона игнорируется. Тогда «хорошие родители» сердятся, раздражаются и требуют внимания ради благополучия других. Здесь тоже с введением осведомленности система становится сбалансированной.

«РАЦИОНАЛЬНЫЙ РОДИТЕЛЬ»

«Рациональный родитель» встречается чаще в мужчинах, чем в женщинах, и рано или поздно он привязывается к субличности «эмоционально активного ребенка» в другом человеке. Вместе они исполняют восхитительный танец. Выглядит это примерно так.

ГОЛОСА

Кэрол (говорит ее компетентное эго): Вчера я расстроилась, когда вы проигнорировали меня, строя планы на выходные. Я чувствовала, что на меня не обращают внимания. Я хотела бы поговорить об этом.

«Рациональный отец» Теда (хладнокровныйи собранный): Ты хочешь этим сказать, что ты расстроилась?

Кэрол: Расстроилась. И знаешь, даже обиделась. Я чувствовала, что на меня не обращают внимания.

«Рациональный отец» (несколько сдержанно): Я не понимаю. Почему ты должна чувствовать, что на тебя не обращают внимания?

Кэрол: (начиная чувствовать себя неудобно): Я почувствовала, что на меня не обращают внимания, потому что ты не обращал на меня внимания. Ты не спросил меня, что я чувствую.

«Рациональный отец» (с легким презрением): Ты слишком расстраиваешься по этому поводу. В чем проблема? Я не понимаю.

«Непокорная дочь» К э р о л: Да нет никакой проблемы! Я думала, что мы вместе составим план на выходные. Поскольку свои выходные вы планировали сами, я поеду в клуб медиков на Мартинику! (Выскакивает из комнаты).

Почти невозможно противостоять силе «рационального отца». Он всегда хладнокровен, всегда командует. Чем более рациональным он становится, тем иррациональнее будет звучать другой голос. Однако «рациональные отцы» так же попадают в ловушку, как и мы, когда разговариваем с ними. Если мы хотим сохранить объективность да еще юмор, у нас будет шанс разрушить чары. Если нет — радуйтесь! Никто лучше, чем «рациональный отец», не может спрово-

ЧАСТЬ«2

цировать взрыв ярости в «непокорной сердитой дочери», и это может быть довольно весело. Однажды женщину привел в такую ярость «рациональный отец» ее друга, что она сказала: «Я так сердита, что могу прокусить эту ветку». И прокусила. И они мгновенно почувствовали себя свободными, потому что это было так забавно, что оба расхохотались. Ее поступок был неожиданным и шокирующим, что заставило уровни осведомленности у обоих автоматически пробудиться. Таким образом, они стали двумя компетентными эго, а не «рациональным отцом» и «сердитой дочерью».

В этой части книги, названной «Голоса», мы могли бы привести еще много примеров встреченных нами субличностей. Однако приходится ограничить себя. Поэтому мы выбрали те субличности — и первичные, и отвергнутые, — которые кажутся особенно распространенными в западном обществе. В третьей части книги мы дадим более широкую картину, где рассмотрим две главных проблемы в жизни — обретение силы и поиск смысла жизни.

«тш итотокдптл»