Глава 46. Как рушатся мечты.

Драко сидел на одной из многочисленных башенок замка недалеко от класса Трансфигурации, глядя на внутренний двор внизу. Его губа была разбита, но это было ерундой по сравнению с повреждениями, которые получил один из охотников слизеринской команды благодаря нему. Его любимая " Ртуть" лежала неподалеку, и он все еще был в квиддичной форме. Ранее Пьюси выгнал его с поля, приказав перед возвращением сначала остыть, и Драко, с трудом сдержав побуждение ударить своего капитана битой, которую он «вежливо позаимствовал» у отбивал, молча ушёл, не обратив внимание, что Винс и Грэг обеспокоено смотрят ему вслед.
Он прижал ладони к глазам, жалея, что он когда-то узнал о существовании Гарри Поттера, Мальчика-Который-Выжил-Чтобы-Сделать-Драко-Малфоя-Несчастным.
Может быть, ещё можно объявить всем, что он натурал, и это была только фаза, которую проходят все подростки. Возможно, он ещё может попросить прощения у отца и снова стать наследником Малфоев. А ещё… Ещё он может стать Упивающимся Смертью, чтобы перебить всех глупых людей, которых он ненавидит. Всех до одного.
Драко с горечью усмехнулся и прикусил губу.
Ну нет, это было совсем смешно. Он наслаждался своей свободой, и на самом деле у него не было никого желания убивать. Кишка тонка.
Но хорошенько избить Поттера было бы совсем неплохо. Чёртов мерзавец станет причиной его смерти, он знал.
И самое смешное… Самое смешное, что у него было глупое идиотское желание расплакаться, и он совершенно не понимал почему.
Глупо. Как, чёрт возьми, всё глупо.
Поттер только забавлялся.
Экспериментировал.
Поэтому всё произошедшее не имело никакого значения.
Даже приятные воспоминания о вкусе губ Гарри, о его голой коже, касающейся его собственной, были полностью испорчены словами, которые были сказаны после.
Эксперимент.
Драко до боли прикусил губу, пытаясь взять себя в руки.
Смешно, но он ничего не мог с собой поделать. Не мог справиться с этими абсолютно ненужными ему чувствами, которые невыносимо сдавливали грудь. Не давая дышать.
Он не хотел себя так чувствовать. Не хотел вести себя как жалкий нытик хаффлпаффец, но, видимо, до его желаний никому, как всегда, не было никакого дела.
Драко отвёл руки от лица и тупо посмотрел вниз, на землю.
Около пятидесяти футов.
Настоящее падение.
Он прикрыл глаза.
Нет. Это тоже не было выходом.
— Ненавижу тебя, — тихо прошептал он, даже не зная, кого имеет в виду. Гарри или себя.
Драко сидел в этом положении ещё долгое время, просто уставившись в пространство, не обращая внимания на ветер, ерошивший волосы.
Услышав стук, он чуть не упал от неожиданности, но вовремя успел ухватиться за выступ башенки. Он поднял голову и у окна башни прямо напротив него увидел профессора Люпина. Мужчина, слегка улыбаясь, распахнул окно.
— Что-то ты выглядишь мрачноватым. Не выпьешь чашечку чая со мной?
Драко поколебался, но, в конце концов, решил принять предложение. Сев на метлу, он быстро долетел до башни напротив и, залетев в окно, слез с «Ртути» и аккуратно прислонил её к стене.
— Здравствуйте, профессор Люпин.
— Здравствуй, Драко. Располагайся, пожалуйста.
Усевшись, Драко оглядел помещение. Комната была довольно уютной, хотя и выглядела слегка обветшалой и потрепанной, как и сам Люпин.
— Почему-то один из домашних эльфов решил, что тебе больше понравится горячее какао, — чуть улыбнувшись, сказал оборотень и, поставив поднос на столе между ними, тоже уселся.
Уголок губ Драко слегка дернулся вверх.
— Скорее всего, это дело рук Добби.
Он взял свою кружку, наслаждаясь её теплотой в своих руках, и сделал глоток.
Именно такое какао, какое он любил.
Держа кружку в руках, он посмотрел на своего преподавателя по Защите от Тёмных Сил, который в тот момент, тщательно отмеряя, добавлял сахар в свой чай.
— Итак, Драко. В чём причина того, что ты сидел на Гриффиндорской башне, подражая горгулье? — Люпин чуть улыбнулся. — Дело в девочке?
— Что-то в этом роде, — пробормотал он, уткнувшись в кружку.
— М-м. Я так и подумал. Знаешь, если хочешь, можешь говорить со мной откровенно. Конфиденциальность преподавателя и всё такое. Я же здесь для того, чтобы помочь, — Люпин доброжелательно улыбнулся.
Его тон был таким искренним, что Драко захотелось выговориться, признаться ему во всём, но он колебался, не уверенный, как именно объяснить ситуацию.
— Это…Просто… — и затем его словно прорвало. — Он сказал, что мы — только друзья! Да он… Да мы как животные… Да мы почти что трахнулись! Но потом, когда нас застукали, он посмел сделать вид, будто этого не было! И даже назвал это экспериментированием! — Драко выплюнул слово как ругательство. — Так не целуют, если экспериментируют, руку даю! Неужели он такой глупец, что не понимает этого?! Или он стыдится меня, или просто не чувствует ко мне ничего такого, как я к нему… — он затих и уставился на свою кружку. Какое-то время он молчал, а Люпин терпеливо ждал, потягивая свой чай. Наконец, Драко тихо продолжил. — И от этого больно, понимаете? Больно, потому что я хочу его. Хотел так долго, что даже не могу вспомнить, не могу понять, когда это началось. Но для него я всего лишь друг. И даже далеко не лучший друг.
Люпин смотрел на него с пониманием и сочувствием, но, к облегчению Драко, жалости во взгляде профессора не было. Жалости он бы не потерпел.
— Да, невзаимная любовь причиняет страдание, — тихо произнес мужчина.
— Я не верю в любовь, — возразил он и сделал большой глоток какао. — Я просто знаю, что хочу его, и что еще важнее, хочу, чтобы он хотел меня так же сильно, как я хочу его… — Он озадаченно нахмурился, осмысливая свои слова, затем фыркнул. — Кажется, я слишком многого «хочу».
Люпин тихо рассмеялся.
— Несмотря на все эти «хочу», я понял, что ты имеешь в виду. Ты испытываешь к нему кое-какие чувства, и хочешь, чтобы он питал к тебе то же самое. Я буду искренен с тобой, Драко. Вполне возможно, что этого не произойдет никогда. Но на твоём месте, прежде чем разочаровываться в нём, я дал бы ему какое-то время. А ещё лучше просто поговорить с ним начистоту.
Драко фыркнул.
— Сколько раз я должен повторять это? Я — гей, но это не значит, что я — какая-то девчонка.
На этот раз Люпин рассмеялся в полный голос.
— Ты говоришь точно так же как Сириус.
— Это лучше, чем быть похожим на хаффлпаффца и предлагать хаффлпаффоподобные идеи, — изогнув бровь, сказал Драко, глядя на профессора.
Люпин усмехнулся.
— Притворюсь, что не понял намёка. Но, послушай, Драко, он же не может прочитать твои мысли. Тебе следует открыться ему. Конечно, это всего лишь совет. Ты не обязан ему следовать, и, зная тебя, я сомневаюсь, что ты это сделаешь. Но всё же обдумай это, хорошо?
— Я подумаю, — протянул Драко, разглядывая коричневую жидкость в своей кружке.
— Это всё, о чём я тебя прошу, — мягко сказал Люпин, поставив чашку чая на стол, после чего улыбнулся. — Кстати, твоё эссе о смертохватах произвело на меня большое впечатление. Просто замечательная работа, даже лучше чем Гермионы.
— Правда? — усмехнулся Драко. — Жду не дождусь увидеть её лицо, когда она узнает.
Оборотень фыркнул.
— Я сообщил бы сразу же, если бы знал, что тебя это так порадует. Вы что-то вроде конкурентов, да?
Остаток дня прошёл незаметно за приятной беседой и чаем.
Драко покинул комнаты профессора два часа спустя в немного лучшем настроении, чем раньше. Его удивляло, что компания оборотня оказала на него такое действие. Но Люпин был настолько уравновешен и спокоен, что с трудом верилось, что он — ликантроп. Это заставляло призадуматься о некоторых суждениях, которые прежде он считал само собой разумеющимися. В конце концов, большинство его взглядов ему привил Люциус, а Драко [i очень хорошо знал, насколько тот бывает неправ.
В любом случае, сидя напротив тихого спокойного человека и потягивая горячее какао, он начал осознавать, что предвзятое отношение к оборотням делало людей такими же животными, какими считали ликантропов.