Глаза любви

Начав думать о любви, я вдруг захотел взглянуть в глаза, в которых хоть в какой-то степени можно было бы воочию увидеть эту саму любовь.

— Где такие глаза найти-то, а? - подумал я. - Ведь все с пустыми глазами ходят, в которых аж самая натуральная пустота космоса вырисовывается!

Я думал, думал на эту тему и, несмотря на то, что было очень поздно, решил обзвонить посты наших дежурных медсестер. Я, как директор медицинского учреждения, знал, что ночным медицинским сестрам не полагается спать, но я также хорошо знал, что они, когда нет тяжелых больных, спят ночью как сурки, что их пушкой не разбудить, но... на телефонные звонки реагируют четко, деланно бодрым голосом тут же отвечая (даже не открыв глаза!): «Да! Дежурная медсестра слушает!».

Я понимал, что выбрал далеко не самое лучшее время для того, чтобы рассмотреть в глазах наших сестер хотя бы элементы любви. При этом я очень боялся, что разбуженные ночные медсестры подумают о том, что шеф, засидевшийся до позднего времени, хочет... м... м... воспользоваться своим служебным положением. -Я вполне четко осознавал, что попадаю в глупое положение, но Мне так хотелось взглянуть в глаза проснувшихся медсестер на предмет присутствия там... ночной любви. При этом я вполне реально относился к себе, осознавая, что я - подернутый возрастом идостаточно неказистый экземпляр мужского пола с лысиной и лопоухим состоянием ушей - вряд ли могу быть «экземпляром для любви». Но я хотел видеть в глазах проснувшихся медсестер не любовь к себе, я хотел видеть Любовь вообще, хотел видеть ее философски... эту самую Любовь. Страстно, почему-то, хотел ее увидеть.

Набравшись наглости, я позвонил на один из медсестринских постов и, не узнав по голосу, кто со мной говорит, важно потребовал, чтобы ко мне пришли три медсестры сразу.

Я прождал минут десять, понимая, что девушки красятся спросонья, а потом стал негодовать - что их так долго нет?!

Наконец, открылась дверь, и бодренький голос весело спросил:

— Какие указания будут, Эрнст Рифгатович? Я слегка опешил.

— Подойдите ко мне! Я хочу посмотреть Вам в глаза! Все трое подошли и уставились мне в глаза.

— Мы что-то не так сделали? - спросила одна из медсестер.

— Да нет! Все хорошо. Смотрите мне в глаза, вот и все, - ответил я, вглядываясь в их свеженакрашенные глаза. - Я хочу рассмотреть в ваших глазах Любовь! Не ко мне! Нет! А просто Любовь... есть ли она? Извините меня за то, что я вас вызвал для этого!

— Да что Вы, Эрнст Рифгатович! Смотрите на здоровье!

И я смотрел. Внимательно смотрел. И... среди трех пар глаз мне больше всего понравились глаза Светланы Аллаяровой, - что-то глубинное было в них.

— Девчонки! Идите и поставьте чай! А ты, Света, останься... минут на пять... и... смотри мне в глаза!

— Как скажете, Эрнст Рифгатович!

Я пристально уставился в глаза Светы Аллаяровой. Она, конечно же, смущалась, но приказ директора - смотреть в глаза - выполняла четко, будто бы это была ответственная медицинская процедура.

— Приказной взгляд... Приказной взгляд... - пробормотал я.

— Чего? - переспросила Света.

— Да так, - ответил я.

Я опустил глаза. Вообще-то говоря, я смущался, понимая, что приказ смотреть мне в глаза (директору!) звучит, по меньшей мере, глуповато и некорректно. А она, эта Света Аллаярова, исполняла

приказ - смотреть в глаза. Да и трудно что ли, смотреть в глаза-хо - смотри, да и все?!

Я, как глазной хирург, мог бы, конечно, пригласить на «просмотр глаз» какую-нибудь старушку из Сибири, но боялся того, что вездесущая в пожилом возрасте катаракта будет мешать мне вглядываться в глубины зрачков и будет подталкивать к профессиональному экстазу удалить (ко всем чертям!) эту катаракту. А пригласить на «просмотр глаз» мужчину я опасался, боясь, что мой пристальный взгляд не так поймут.

Короче говоря, я логическим путем дошел до того, что Любовь, да еще и Всеобщую Любовь, лучше всего «высматривать» в глазах молодых девушек, в частности, в глазах... дежурных ночных медсестер.

Я, естественно, осознавал, что вглядываться в глаза сразу трех Дежурных медсестер трудновато из-за того, что моя пара глаз, мечущаяся по трем парам глаз, будет выглядеть блудовато. Поэтому ^я решил смотреть только в одну пару глаз, доставив удовольствие «двум другим парам» заваривать чаек и пить его с печеньем, вкусным печеньем производства уфимской фабрики «Конди».

В общем, смотрел я в наиболее молодую пару глаз - глаза Светы Аллаяровой, не да-. вая ей возможности попить чая с вкусным печеньем*. А она, Света Аллаярова, смотрела мне в глаза, как я

велел, - куда деваться-то?! Я очень хотел разглядеть присутствие Любви (Всеобщей Любви! Врожденной Любви! Общечеловеческой Любви! Любви к людям вообще!) в глазах этой девушки, которая дежурила сегодня ночью и которая волей судьбы была вынуждена смотреть мне в глаза.

Глаза ее были голубыми-голубыми. Вглядываясь в глубину ее зрачков, я даже прищурился.

— Вы что щуритесь, Эрнст Рифгатович? Что-то не то? - озадачилась Светлана.

— Да нет, - уклончиво ответил я.

— А-а, - проговорила она.

А я все продолжал вглядываться в ее глаза. Ужасно пристально смотрел в них. А Света удивительным образом выдерживала этот исследовательский взгляд.

Ничего в ее глазах я, конечно же, не высмотрел, - обычный объект для глазных операций. Но зато я что-то почувствовал; какой-то поток чувств исходил из ее глаз и воздействовал на меня -«исследователя глаз».

— Так ведь глаза - это орган чувств! - про себя воскликнул я, продолжая смотреть в глаза терпеливой Свете. - Главный органчувств!!! Главный орган Чувств!!! Глаза созданы не только для того, чтобы видеть, но и для того, чтобы чувствовать!

От этой мысли мои глаза, по-моему, забегали по сторонам, дав возможность Светлане хоть чуть-чуть отдохнуть от моего сверляще-исследовательского взгляда.

- которое я, кстати, терпеть не могу

- — Так, так, так, так, - прошептал я.

— Чего? - переспросила Света.

— Да так.Продолжая смотреть в глаза Светланы, я постепенно стал осознавать, что чувства, выделенные медициной и определяемые

как осязание, обоняние, вкус, слух и зрение вряд ли могут исчерпать всю гамму чувств, которую мы испытываем каждый день и каждую минуту, особенно, когда смотрим друг другу в глаза. О, как, наверное, многообразен Мир Чувств!

О, как загадочны эти Чувства, обладающие такой великой силой, что в угоду им, чувствам, вопреки логике, порой рушатся цивилизации, свершаются войны, распадаются крепкие семьи и делается многое-многое такое, что, на первый взгляд, кажется глупым и неестественным! Мощной и таинственной энергией веет от этих самых чувств. Энергия чувств, проявляющаяся обычно в виде легкого и приятного щемления в груди, может нежданно-негаданно превратиться в тяжелый внутренний напор, противостоять которому порой почти нет возможности даже в том случае, если твойпоступок, вызванный приливом чувств, является тупым и идиотским. Сила рассудка или логической мысли не может противостоять Силе Чувств. Чувства сильнее логической мысли! Почему?

— Почему? Почему? Почему? - начал приговаривать я почти вслух, стараясь найти ответ в глазах Светланы.

— Чего почему? - переспросила Света.

— Не знаю, - ответил я.

Я искал в ее глазах, именно в ее глазах, ответ на вопрос о том, почему чувства чаще всего оказываются сильнее логики и почему всегда надо прислушиваться к своим чувствам. Я не знал этого. Но очень хотел знать.

Я не сводил взгляда с глаз Светы и даже не чувствовал бесстыдства этой процедуры - рассматривать что-то в ее глазах. В общем, короче говоря, бесстыдства я не чувствовал и даже не думал о нем, о бесстыдстве-то. Я думал о другом, а именно о том, что в Океане Чувств, который окружает нас, должно быть одно главное чувство, вокруг которого упорядоченно вьются другие чувства в виде каких-то особых видов энергий.

— Так, так, так, так, - опять проговорил я.

— Чего? - опять переспросила Света.

— Да так, — опять ответил я.

И тут я вспомнил, что знаменитый Бонпо-лама говорил мне, что легендарную энергию пяти элементов можно привести в действие только Чувствами. Помню, я страшно удивился, поскольку понятие «чувство» ассоциировал, например, со вкусом, сопоставимым со вкусом того дурацкого печенья, вприкуску с которым пили сейчас чай в соседней комнате две другие ночные медсестры. Помню я прямо-таки «прилип» к Бонпо-ламе, стараясь выяснить суть этого вопроса, но мудрый Бонпо-лама говорил только одно - «Чувства - это - О!». А больше ничего не говорил. Так и остался я в неведении.

И только сейчас, когда я глядел в глаза Свете Аллаяровой, я стал понимать, что Чувства - это особый пласт энергий, который является катализатором всех других душевных и мыслительных процессов. Но среди них, чувств, есть одно самое главное Чувство - Любовь.Я еще пристальнее вгляделся в глаза Светы, стараясь понять - является ли Любовь самым главным человеческим чувством, и... какими-то глубинными уголками подсознания понял, что это действительно так. Я поднял брови «домиком» и совсем по-детски, как прыщавый юнец, снова посмотрел Свете в глаза, чтобы уже по-детски ответить на тот же самый вопрос... Мое подсознание опять подсказало мне, что и с детской точки зрения... главным чувством человека является Любовь. А я верил подсознанию, всегда верил... вообще-то. Да и все мои новые операции возникали, наверное, из подсознания, по принципу, как говорится, Бог дал... Да и вечно преследующее меня ощущение собственной тупости подсказывало мне, что все научные идеи дарит мне Бог, учитывая то, что я все же довольно работящий трехмерный человеческий экземпляр, не успевший еще накопить «душевного дерьма». Да и... обмазало меня в дерьме по жизни так хорошо, что я запах дерьма за версту чую.

— Света, извини! - сказал я.

— За что?

— За то, что я заставляю тебя смотреть мне в глаза.

— Ну что ж?

— Света, пойми, что я как бы не в твои глаза смотрю... я, может, в твои глаза вообще равнодушно поглядываю... Я...

— Да неужели?

— Я смотрю... в общечеловеческие глаза.

— А-а.

— Это научное исследование, Света, - пояснил я.

— Ночное? - съязвила Света.

— Да. О вечном-то думается лучше ночью! Только ночью можно разглядеть в глазах Вечное. Ты извини, Света, что я заставляю тебя смотреть мне в глаза и не даю, как твоим подругам, пить чай с этим самым... как его...

— Печеньем?

— Да. Печеньем.

— И что же Вы в моих глазах высмотрели, Эрнст Рифгатович?

— Да... ничего особенного... как у всех... людей... других.

— А-а.

А я и в самом деле смотрел в глаза Светы Аллаяровой не как в ее личные глаза, а смотрел как в... общечеловеческие глаза, хотя и понимал, что каждая женщина хочет быть индивидуальностью, но... такое уж у меня было состояние - через ее глаза я хотел разглядеть весь мир, в котором властвует какая-то мощнейшая энергия... Я понимал, что этой энергией является Любовь. Именно ее я хотел осознать через глаза Светланы, которая сидела передо мной, как подопытный кролик.

— Глаза - это орган Любви, - прошептал я.

— Что-что? - не расслышала мой шепот Света.

— Глаза - это орган Любви, - членораздельно произнес я.

— Ну... не ко всем!

- — Света! Я нахожусь в очень неудобном положении перед тобой. Я как сволочь последняя рассматриваю твои глаза глубокой ночью. Так мне захотелось... вдруг... наука требует... извини. Я просто, Света, хочу разглядеть в твоих глазах... разглядеть в твоих глазах... общечеловеческую Любовь.

— А что это такое - общечеловеческая Любовь? - задала вопрос Света.

— Это Любовь к людям вообще, - ответил я.

— А-а.

— Вот так вот.

— А у меня она есть? - полюбопытствовала Света.

— Она у тебя есть... как и у всех людей вообще.

— А почему Вы именно меня выбрали для рассматривания, Эрнст Рифгатович?._;

— У тебя чистые глаза, Света! В твоих глазах общечеловеческой Любви не надо через грязь или ложь пробиваться. Сразу видно ее, Богом данную Любовь-то... к людям и... к Богу.

Мысли мои закрутились, завертелись и... вдруг застопорились, потому что в моем сознании возник образ глаз одного моего знакомого - сухого и рационального человека. Увядающей молодостью вперемежку с плесенью веяло от этих глаз... И мне казалось, что эта плесень еще и попахивала... кладовкой, старой кладовкой, где хранят старые вещи.

Я понимал, что тело любого человека стареет как любая вещь, но Душа его остается вечно молодой и... от нее, Души, веет не просто молодостью, но и тем, что создало вечную молодость -Любовью.

— Почему мы всегда говорим о Любви? Почему мы о ней никогда не забываем? - подумал я.

Я поводил глазами по сторонам, отвлекаясь от глаз Светланы, и понял, что Любовь исходит от нашей первоначальной Родины -Того Света, которую можно назвать Царством Любви.

Именно там, на Том Свете, Бог определил царствование главной созидательной энергии, исходящей от него самого - Любви, с помощью которой он создал первоначальную обитель сыновей и дочерей Бога - Тот Свет, где живущие там «Люди-Мысли» не могут отступить от божественных принципов жизни в Царстве Любви.

Писатели и поэты все же чем-то отличаются от ученых материалистического толка. Если ученые исследуют глубины физики, медицины или еще чего-нибудь, то весь научный размах их мысли не выходит за пределы трехмерного мира, в котором мы живем. А полет мысли писателей и поэтов, которые, вообще-то, почти всегда пишут о Любви*, выходит, по-моему, за пределы нашей грустной временной обители - трехмерного мира и распространяется далеко-далеко, достигая даже родоначального Того Света, который, как я уже говорил, можно, наверное, назвать Царством Любви. Ведь именно там с помощью Энергии, исходящей от самого Бога и называемой Любовью, были созданы мы в виде свободного «Человека-Мысли», которого потом заставили осваивать Мир Пространств, в том числе и наш неказистый трехмерный мир. Мысль писателя и поэта проникает, мне кажется, через барьеры миров и достигает даже Того Света, где она, эта страстная мысль о Любви, погружается в то Царство, куда она и стремилась - в Царство Любви. А сам писатель (или поэт) в этот момент ощущает такой экстаз, такой экстаз, что ему (писателю или поэту) хочется, чтобы это состояние, которое он определяет некрасивым словом экстаз, длилось вечно.

* — не о романтичности движения шестеренки в моторе писать-то!

И он (писатель или поэт), конечно же, не понимает, что ему (писателю или поэту) хочется быть все время и даже вечно на Том Свете и даже, вроде как, не выбираться оттуда никогда... потому что он (писатель или поэт) пишет романы (или стихи) о Любви не для того мира, где он ест картошку или пьет чай вприкуску с вкусным печеньем, а для Вечного, того Вечного, которое объединяет все его прошлые и будущие жизни и... объединяет через Тот Свет, который так легко назвать Царством Любви, во имя которого он творит и творит, бесконечно повторяя слово «Любовь», потому что именно с этим словом связано все мироздание, в том числе и он сам... писатель или поэт, пишущий об этом какой-либо неказистой трехмерной авторучкой для того, чтобы Царством Любви (Главным Царством!) рано или поздно пропитался бы и этот Мир Испытаний, где живем мы, и в который Создатель заложил столь будоражащий баланс Добра и Зла, когда ты живешь «как на весах».

У писателя (или поэта!) уходит значительно больше душевной энергии, чем у ученого, поскольку она расходуется не только на пробивание барьеров к Тому Свету (Царству Любви), но и на то, чтобы хоть какое-то время пожить в столь энергозатратном состоянии экстаза, которое столь характерно для всего прекрасного Того ^-вета и...в котором хочется жить и жить, озаренным прекрасной Энергией Любви, исходящей от самого Бога. Не зря гималайские йоги говорят, что Тот Свет лучше, чем секс.

Но так обидно, так обидно, что Бог почему-то отправляет тебя в какой-то пространственный мир, чтобы тебя испытать «на прочность». Это еще ничего, если тебя отправляют в духовный четырехмерный мир, но... ведь он, Бог, иногда отправляет тебя пожить в нашем угрюмом трехмерном мире с его проклятым балансом Добра и Зла, где ты только и должен противодействовать Злу и не поддаваться соблазну, исходящему от Чужого Бога, старающегося внушить тебе, что именно ты (дурак!) и есть Бог. Вот и тянет писать стихи или сочинять романы о Любви, чтобы, напрягаясь по ночам и глотая стаканами проклятую трехмерную водку, мыслью и чувствами пробиться сквозь прочные барьеры и с удовольствием войти снова в родной Тот Свет... хоть ненадолго войти, чтобы опять почувствовать свою близость к Богу, создавшему весь мир и тебя в том числе. Людьми, не желающими забывать свою Главную Родину, можно назвать писателей и поэтов. Куда уж тут ученым, всю жизнь отдающим, например, шестеренкам, да еще и трехмерным шестеренкам или... трехмерной хирургии (как я!)-Ведь ученые (в том числе и я!) всю жизнь вертятся в «трехмерном обличий» и... лишь иногда... лишь иногда... лишь иногда их осеняет, что надо все же попросить Бога о помощи, чтобы идея пришла так легко и просто, как может быть только тогда, когда ты не вымучиваешь ее, а тебе (дураку!) дает ее сам Бог для того, чтобы ты (дурак!), пусть даже посчитав себя гением, начал азартно менять этот трехмерный мир, созданный Богом, чтобы и в него, где так еще много зла, вселилась божья мысль, озаренная Великой Любовью. О сколько экстаза -экстаза Того Света - будет тогда! Ведь самое лучшее изобретение -это изобретение, данное тебе Богом! И... сладость этого изобретения будет больше, чем даже секс. Ведь им, сексом-то, владеют... даже дураки.

А почему же нас отправляют «на побывку» в эти самые пространственные миры, а не оставляют на Том Свете? По двум причинам (я думаю!): по причине того, что Бог уже (когда-то!) принял программу освоения пространственных миров и внедрения в них Великой Энергии Любви, а также по причине того, что без «пространственных испытаний на прочность» трудно будет сохранить чистоту Того Света - главной нашей Родины.

— Эрнст Рифгатович! Вы уже давно опустили глаза! - послышался голос Светы.

— Задумался, Света... о поэтах думал.

— О поэтах? -Да.

— С чего это?

— Да так.

— Чай Вам принести?

— Можно. Покрепче только.

— С сахаром?

— Без.

— С печеньем?

— Терпеть его не могу... как и все сладкое. В жизни, Света, никогда все сладко не бывает, обязательно горечь добавляется. Таков уж наш мир, Света! Зато не приторно... жить-то!

— А я люблю сладкое, - почему-то грустно ответила Света.

— Пока Света ходила за чаем, мои мысли опять ушли в безбрежные дали мироздания. Я как-то легко и просто понял, что Бог, создавая мир, ввел в него принцип, который можно назвать встречами на Том Свете. — Встречи на Том Свете! Встречи на Том Свете! - стал приговаривать я.

Подсознание подсказывало мне, что Бог, создав на Том Свете (или в Мире Свободного Времени или Мире Мыслей) совершенного «Человека-Мысль», стал отправлять его в создаваемые им же... то в один, то в другой, то в третий и так далее Миры Пространств, где «Человек-Мысль» должен вселяться в виде Духа в уже готовое для: него тело, чтобы потом с помощью этого тела осваивать тот пространственный мир, куда его послал сам Создатель. Но Бог оставил для вечного «Человека-Мысли» одну лазейку - возможность периодически возвращаться на Тот Свет и встречаться со своими друзьями по Тому Свету, чтобы делиться с ними - как кому жилось в каком из пространственных миров.

— Друзья по Тому Свету! Встречи на Том Свете! - тихо проговорил я.

— Вы что-то сказали? - послышался сзади голос Светы Алла-яровой. - А я чай принесла!

— Поставь его сюда, - я показал на участок стола, не заваленный бумагами.

— Чай без сахара! - отрапортовала Света.

— Хорошо.

— А печенья точно не надо?

И тут я вспомнил одну женщину, прекрасную женщину из Санкт-Петербурга тоже по имени Светлана. Она умирала от тяжелой болезни. Болезнь совсем измучила ее. И вот однажды, совсем незадолго до смерти, она, эта прекрасная женщина, тихим голосом выдавила из себя:

— Я хочу домой! Мама, папа! Я хочу к вам, домой! Возьмите меня быстрее к себе... домой!

А родители ее давным-давно умерли. Сознание ее было уже затуманено, а ее голосом управляло уже подсознание, которое, наверное, лучше знало, где находится... главный Дом человека.

Да и в самом деле, наверное, люди, периодически попадая на Тот Свет, ощущают себя там, как дома. Там, на Том Свете, ты чувствуешь себя беспредельно свободным и способным мгновенно, стоит лишь подумать, перемещаться туда, куда хочешь. Чувство Любви переполняет тебя и приводит тебя в то состояние, которре ты в материальном мире ощущал как экстаз. Ты, как только окажешься на Том Свете, тут же начинаешь видеть свое прошлое и анализировать череду своихпрожитых жизней в Мире Пространств с периодическими побывками дома... в родном и отеческом Том Свете. Ты, ощущая прелесть и легкость жизни на Том Свете, где нет даже болезней, порой, наверное, негодуешь оттого, что тебя когда-то за малейшие отступления от Великих Законов Чистой Души, вдруг отправили в виде Духа не в горделивый, например, пятимерный мир, а в угрюмый и тяжелый трехмерный мир, чтобы ты там родился, выдавливаясь из утробы какой-либо Маши, вырос... всего-навсего... под два метра, да так и промаялся всю свою трехмерную пространственную жизнь, по осени выкапывая картошку из личного огорода, чтобы всю зиму кормить ею свой трехмерный желудок. Ведь ты, пребывая в прекрасном Том Свете, даже и не знаешь, когда же Владыка Мира Свободного Времени (или Мира Мыслей) - Бог -отправит тебя снова в какой-то из пространственных миров.

О сколько миров, наверное, существует, куда Бог может заслать тебя, чтобы испытать тебя и не дать возможности тебе, при возвращении Домой - на Тот Свет, проявить свою душевную гниль на Главной Родине, куда мы все возвращаемся как в родительский дом!

Муфтий Всея Руси шейх Талгат Таджутдин - невероятно умный человек, обладающий феноменальной памятью - говорил мне однажды, что в Коране написано, что существует более тысячи параллельных миров. Богу есть куда отправить нас с Того Света, вообще-то! Проверкой одиночеством можно назвать, наверное, пребывание в одном из пространственных миров - проверкой, когда ты в той или иной степени отделен от Бога. И, мне кажется, чем ниже измерение Мира, тем больше человек, живущий там, отделен от Бога. О, как трудно жить человеку, когда он одинок! О, как трудно противостоять соблазнам Чужого Бога, твердящего, что в этом пространственном мире, где ты живешь, есть один Бог - это ты (дурак!)! О, как трудно уклониться от чувств жадности и зависти! О, как трудно не забывать о Боге и Великих Законах Чистой Души, отголоски которых как искорки иногда вспыхивают в твоей душе!

О, как важно, как важно это, потому что тебя (дурака!) в этом пространственном мире испытывает сам Бог! Но... поймешь ты это только тогда, когда умрешь и вновь окажешься на Том Свете, где осознаешь, например, что как последний идиот в только что прошедшей трехмерной жизни квпил уже совсем не нужные здесь трехмерные деньги, копил как самый последний дурак, не прислушиваясь к отголоскам Того Света в душе... А ведь эти отголоски были, были, были... но не смогли пробиться через то, что ты (дурак!), оказавшись в неказистом трехмерном мире в состоянии одиночества и отделенное™ от Бога, тут же (с дурости!) посчитал себя, чуть ли не Богом этого неказистого трехмерного мира. А ведь Бог, он един!!! Вообще-то!

Я поднял глаза на Свету и встретился с ее глазами. Они были чистые-чистые.

чем периодически дает ему возможность «пойти на вольные хлеба», отправляя из уютного и совершенного Того Света в какой-либо пространственный мир (например, наш) в виде Духа, который должен вселиться в материальное тело и жить вместе с ним в отрыве от Бога, чтобы доказать, что ты - Человек -Даже в отрыве от Бога не забываешь того, что ты - Сын Божий, и, как Сын Божий, не можешь отсту-

— Света! А ты чувствуешь себя одинокой? - спросил я.

Глаза Светы расширились, и она тихо проговорила:

— Всегда. Чуть-чуть.

Я снова опустил глаза и снова погрузился в размышления о Том Свете. Я уже понимал, что, наверное, нельзя жить все время под крылышком Бога на Том Свете; Бог этого не хочет, поскольку он создал человека как саморазвивающееся начало, в связи спить от главного принципа, вложенного в тебя - быть постоянным самопрогрессирующим началом, способным не просто отбыть это неприятное время (связанное с рождением, детством и старением), а способным менять в лучшую сторону этот пространственный мир, куда тебя заслали, менять этот мир... прежде всего, духовно.

Я вспомнил, что на похоронах многие люди говорят про умершего человека следующие слова: «Отмучился раб божий!». И в этом, на мой взгляд, есть своя истина - жизнь в нашем трехмерном мире можно назвать скорее мучением, чем радостью... по сравнению с жизнью на Том Свете... ведь самая лучшая жизнь - это жизнь под покровом самого Бога.

Но и на Том Свете Бог не позволяет человеку слишком долго нежиться в условиях прекрасной летучей жизни, он, этот неугомонный Бог - самое самопрогрессирующее Начало в мире - опять направляет тебя - Человека - в какой-либо пространственный мир, чтобы ты - частичка Бога - тоже самопрогрессировал, самопрогрессировал и самопрогрессировал. Ведь если не будет самопро-грессирования, то наступит успокоенность! А покой приводит к отсутствию прогресса, а отсутствие прогресса - это начало того, когда уже проглядывается бледное лицо духовной смерти, в сравнении с которой смерти, лицо страшной физическая смерть просто ничто.

Вечной смертью попахивает от покоя. Ведь Бог, осваивая Миры Пространств- и многое-многое другое, стремится почему-то вперед и вперед, страстно стремится, созидая и созидая... нас с Вами, в том числе. И он, Бог, никогда не позволит, чтобы его дети, например мы, ушли в никчемную трясину покоя, - зачем нас тогда создавать-то было, не ради же того, чтобы мы жили слишком сладко...

— Я не хочу печенья, слишком оно... сладкое, - вдруг проговорил я, снова подняв глаза на Свету.

— Вы мне это уже говорили. Я его Вам и не принесла... к чаю, - ответила Света.

— И не надо.

— Ну и ладно. Пусть будет без печенья.

— А ты, Света, думаешь с печеньем лучше, что ли?

— Да нет, Эрнст Рифгатович, я так не думаю.

— Ас чего это ты о печенье-то?..

— Да это Вы сами начали о нем говорить.

— Да... вообще-то.

Я еще раз пристально посмотрел Свете в глаза. Мой взгляд ушел в глубины ее зрачков, ушел глубоко-глубоко, ужасно глубоко ушел куда-то туда... в глубины ее зрачков. И я вдруг почувствовал, что в самой-самой глубине ее зрачков, в... какой-то самой далекой глубине их, зрачков-то, протянулась светлая-светлая Любовь, да еще и самая светлая из всех светлых, ну прямо-таки беспредельно светлая Любовь, которую можно охарактеризовать как Любовь к людям вообще. Я понял, что любой человек может и способен любить людей вообще, но... эта необычная любовь к людям, включая любовь к согнутым в три погибели старушкам, брюзжащим старикам, орущим детям, красующимся своим телом идиотам и конкурирующим в красоте своего главного места пухляшкам, сокрыта так далеко, так далеко, что эта «даль» уходит аж в глубины Того Света, так и не проявляясь в нашем угрюмом трехмерном мире. Нелепо оно, как-то, выставляться чистому... в нашем грязноватом мире, а тем более выставлять самое сокровенное напоказ -засмеют ведь... знатоки жизни! Да и объяснишь разве им, «знатокам жизни», твердящим о бесконечной подлости людей, что... вообще-то... людей создала Любовь, та самая Любовь, которая как мерцающие искорки проглядывается в самой глубине зрачков, но... так редко выходит наружу, боясь замараться об этих «знатоков подлости жизни» и ожидая, вожделенно ожидая тех людей, кто, в отличие от «знатоков», смогут взглянуть в глаза другому человеку, выискивая в них, прежде всего, эти затаенные искорки Любви, Любви к людям вообще, которая идет напрямую от самого Бога и которая является самой мощной Энергией Мира.

— Любовь -это энергия! -подумал я, не сводя взгляда с глаз этой чистой девушки, и понимая, что она - эта молодая медсестра не успела еще утерять блескав глазах, который определяется присутствием в человеке (и, прежде всего, в его глазах) Энергии Любви, идущей от самого Бога.

— Света, а что такое Любовь? - спросил я.

— — Это... - запнулась Света.

— Это?..

— Это...

— Это... Энергия? -я пристально посмотрел ей в глаза.

— Да какая такая Энергия2! -встрепенулась Света. - Любовь

|есть Любовь... а как

же еще?!

— А у тебя в душеона есть?

— А как же! -Света гордо взглянула мне в глаза. - Есть, ко нечно. Я отвел глаза и опять ушел в глубины философии. Я был не согласен со Светой. Я был убежден в том, что Любовь есть самая созидательная Энергия мира, та Энергия, без которой ничто не работает... даже Мысль.

От этого необычного умозаключения мне стало не по себе. Я откинулся на стуле. Света стояла передо мной. Я опять взглянул в ее глаза, ощутил в них глубины мироздания и вдруг понял, что Любовь является катализатором Мысли.

Я уже понимал, что Мысль - это не просто так, это не просто -«Подумал о Маше» или «Подумал о Катьке»; Мысль - это вообще очень сложно, Мысль - это невероятно сложно, Мысль - это что-то невообразимо сложное, Мысль - это чудо какое-то, Мысль - это... это... это...

Я погладил свою лысину и осознал, что Мысль - это особая форма жизни, первозданной жизни, необузданно мощной жизни, в которой все свершается так же легко, как легко о чем-то подумать. Именно такой Бог создал первозданную жизнь - Жизнь Мысли.

О, как сложна, наверное, Мысль! Невообразимо сложна! Невероятно сложна! Она, Мысль, наверное, намного сложнее, чем наше тело, держащее в руке авоську с хлебом или с гречневой крупой! Жизнь Мысли первозданна!

И, мне кажется, что в этом загадочном и в то же время хорошо знакомом Мире Мыслей невозможно сделать вид, что ты такой хороший и добрый (про себя Приговаривая - «Да чтоб ты, сволочь, сдох!»). Там, в этом Мира Мыслей, изолирован-ном от всего материального, нельзя «сделать вид». Там все твои мысли будут наяву, все до одной, даже самой затаенной, даже самой сокрытой... Стыдно будет думать о чем-то плохом.

А мы ведь, господа, в таком мире обязательно окажемся, когда, отбыв земную форму жизни, вновь возвратимся в родной Тот Свет - Мир Мыслей, в котором ты (дурак!) будешь, возможно, сожалеть, что так плохо думал тогда, когда тебя - Человека-Мысль - вселили в виде Духа в неказистое трехмерное тело, у которого постепенно, к тому же, выросло неприятное брюхо, да и глаза начали смотреть вразнобой. А еще хуже, если всю ту жизнь, когда ты - Человек-Мысль - был заперт в этом теле с неприятным брюхом, думал о шелестящих бумажках (деньгах!), весь свой мыслительный потенциал направляя на то, чтобы побольше заработать этих «бумажек» и, самое главное, чтобы... не отдать их никому... никому... никому... только себе... только себе... себе... и чтобы оставить бумажки эти на все будущие жизни.

Груз прошлой жизни, а, вернее, груз прошлых мыслей начнет давить на Вас, давить так сильно, что Вы мгновенно забудете об этих «шелестящих бумажках» и будете думать только о том, что Вы (дурак!) так глупо думали только о самом себе -телесном человеке, будучи запертым в этом самом теле с солидным брюшком. Вы, наконец, поймете, что брюхо мало чего стоит; значительно большего стоили... тогда... мысли, которые, к сожалению, были направлены в угоду этого... брюха (да чтоб оно пропало!).

Груз прошлых мыслей будет давить на Вас там, на Том Свете и Вы будете чувствовать себя обесточенным-обесточенным. «Хлеба! Дайте хлеба!» - возможно, закричите Вы. Но хлеба на Том Свете не будет, а будет только Мысль, которая для Вас, уже Человека-Мысли, будет требовать чего-то другого. Чего? А она, Мысль, будет требовать энергии, которой накачали бы, тебя - Человека-Мысль, чтобы ты - Человек-Мысль - мог бы нормально и энергично жить на Том Свете, мотаясь со скоростью мысли между планетами и залетая иногда внутрь атома или какой-ни будь молекулы. Но груз про-

Шлой жизни (а, вернее, груз прошлых мыслей) будет продолжать давить на Вас, сохраняя Вас в омерзительно обесточенном состоянии.

— Почему у меня нет энергии? Почему у меня нет энергии? -будете причитать Вы.Но только через какое-то время Вы поймете, что груз прошлой жизни - это игнорирование главной энергии мира - Любви.

— Как глупо было мне, дураку, вселившись в это обрюзгшее тело, забыть о Любви! - воскликните Вы.

Но будет поздно. Тот Свет, Великий Тот Свет, не будет торопиться растрачивать свою главную энергию, идущую от самого

Бога, ради того, кто в Мире Испытаний забывал о Боге и о его главной энергии -Любви. Вот и будете Вы пребывать обесточенным и скукоженным, не имея возможности развернуть свою мысль во всю ширь, чтобы «по-человечески» жить на Том Свете как... Человек-Мысль.

— Какой же я был тогдадурак! Какой я был дурак! -станете причитать Вы.

Но Ваш обесточенный «Дух-Мысль» будет только слегка подергиваться, показывая, что Вы (на Том Свете) есть всего лишь духовный импотент. Наказанием импотенцией можно назвать игнорирование Любви.

— Я все-таки принесла Вам, Эрнст Рифгатович, к чаю три кусочка печенья, -раздался голос Светы.

— Почему именно три?

— Святая троица, как говорится...

Печенье я есть, конечно же, не стал...

Я уже четко понимал, что Любовь является главным катализатором Мысли и что на Том Свете нет возможности жить без Энергии Любви. Там, на Том Свете, человек, даже самый плохой человек, вынужден играть по законам Бога, он вынужден быть чи-. стым и хорошим; в противном случае он не получит от Бога его собственной энергии - Энергии Любви, без которой он не сможет нормально жить, управляя посредством своей Мысли всем и вся, а будет вынужден лежать где-то в закоулке Того Света в виде слабого энергетического комочка.

Полностью погрузившись в свои мысли, я осознал, что жизнь на Том Свете всецело зависит от Энергии Любви, поскольку человек Того Света или Человек-Мысль должен иметь жизненную силу, которой является... Энергия Любви, исходящая от самого Бога. Да наверное, так оно и есть; ведь именно Бог, сам великий, прекрасный и всемогущий Бог создал все формы жизни и дал всем этим формам жизни (человеку, волку, курице, воробью, червю и микробу нашего и других пространственных миров) единую жизненную силу - Энергию Любви.

Именно об этой самой Любви люди слагают легенды, именно об этой Любви судачат на каждом углу... поскольку Любовь есть легендарная Жизненная Сила, та сила, которая дала нам с Вами прекрасную и вечную жизнь, разнообразие которой столь велико, ^что жить вечно, извините, не скучно! Обидно, правда, если ты в следующей жизни перекочуешь в тело червя, которого, не дай бог, насадят на крючок.

Бог, видимо, накачивает любое существо Жизненной Силой, то есть Энергией Любви. Но дает Он эту жизненную Силу (или Любовь!) не телу, а дает эту Силу - Духу, который влетает в тело (не дай бог в... тело червя!). Когда живое существо умирает, то вместе с Духом уходит на Тот Свет и вся его Жизненная Сила (или Любовь!), без которой Дух не может существовать на Том Свете в виде формы жизни, называемой «Мысль». А тело так и остается лежать неподвижным в том пространственном мире, откуда ты (человек или... червь) ушел. Но никто не понимает, видя неподвижное мертвое тело, что это тело мертво только из-за того, что его покинула...

Любовь, та самая Любовь, которая порой (особенно в период прыщавой юности) будоражит кровь чем-то таким... таким... таким, от чего все... наливается Жизненной Силой. Если осознать, господа, что Любовь есть Жизненная Сила, то можно понять, что те люди, которые отдают свою жизнь на-или почти не имеют Жизненной Силы, коплению денег, не имеют так и прозябая в окружении денежных купюр закомплексованным импотентом, сила которого состоит лишь в том, что он может купить тех, кого... «наградил» своей энергией Дьявол, да и тех, кому... свернутая в трубочку стодолларовая бумажка порой заменяет... небольшой... половой член.

Вот и ходят богатеи с отвислыми плечами и обвислым... да и грусть от отсутствия в душе Жизненной Силы (под названием Любовь!) сквозит в глазах... потому что они, богатеи, разменяли настоящую любовь к Богу на поганую «любовь» к деньгам (от Дьявола!). Они, эти богатеи (дураки!), страдают, глубинно страдают от того, что у них мало Жизненной Силы (Любви!), потому что они продали ее Дьяволу, а именно его отпрыску по имени «Соблазн», который лукаво нашептывает, что ты (дурак!), владея бумажками (деньгами!), будешь владеть всем миром... как Бог. Но Бог - это не бумажки! Бог -он столь велик и могуч, что часть его Жизненной Силы (Любви!), отданная им дураку-жмоту и ушедшая через него в виде «денежной похоти» к Дьяволу, мало чего значит для него - великого и могучего Бога, но так много значит... для дурака-жмота, поскольку он... «награждается» такой степенью импотенции, что при виде женщины его несчастный половой член начинает втягиваться внутрь и напоминать скомканную долларовую бумажку. Бог, наверное, даже рассчитал, что часть своей Жизненной Силы должен отдавать «на откуп», чтобы выяснить - кто жмот, а кто - нет.

— Эрнст Рифгатович! - послышался голос Светы.

— Что, Света?

— Да так, ничего. Просто окликнула Вас, да и все.

А-а.! — Вы какой-то загруженный. Может быть Вы, Эрнст Рифгатович, печенья хотите?

С чаем... Что просто так чай-то гонять?!

— Водки я хочу... горькой водки, Света!

— Но ее нет.

— Да и бог с ней, с водкой-то!

— Эрнст Рифгатович! В шкафчике под раковиной, там, где эта... хлюпалка стоит...

— Какая такая хлюпалка? —Ну, как ее? Вантузом, вроде как, называется.

— Как? Вантузом? -Да.

— А что это такое - вантуз?

— Хлюпалка.

— А что это такое - хлюпалка или... как ее?

— Вантуз.

— А что это такое... в целом?

— Ну... это вакуумное устройство, с помощью которого раковины прочищают, когда она, раковина, засорится и когда грязь надо подсосать на себя, а потом дальше отправить туда, куда ей надо плыть... грязи-то.

— А-а-а! - догадался я.

— Так вот там, - продолжала Света, - в шкафчике под раковиной, где эта хлюпалка или... вантуз стоит, среди пустых пол-литро-^вЫх банок, которые кто-то для Него-то копит...А сколько их там? - перебил я. - Пол-литровых банок-то?

— Ну... штук пять.

— А кто их, интересно, копит там?

— Ну... Ваши секретари, наверное, Эрнст Рифгатович.

— Для чего?

— А вдруг... пригодятся... пол-литровые банки... в хозяйстве. Но там, под раковиной еще...

— Что там еще?

— Там уже года два как стоит трехлитровая банка с мёдом, -сконфузилась Света.

— А что она там рядом с хлюпалкой стоит-то?

— А дело в том, что мед там, в банке этой, уже кончился, но на дне немного осталось. Выкидывать-то жалко... Мед ведь там остался, но... его не достать. Тонкую женскую руку надо засунуть по локоть в банку, чтобы выгрести мед. Ваша рука, Эрнст Рифгатович, туда не пролезет.

— А что, не суют-то туда руку по локоть... секретарши мои?

— Иногда ведь длинный рукав мешает...

— А-а.

— А самое главное, -продолжала Света, - обычно как-то не хочется остатки на стол подавать... меда, особенно. Ведь сладкое должно быть еще и душевно сладким, чтобы... всегда чувствовалось, что когда ты кушаешь сладкое, то и... на душе сладко.

— А что обычно с остатками меда делают, выбрасывают что ли?

— Ну... кто что, - уклонилась от ответа Света, -

Ваши секретарши ведь в трудном положении находятся, - выбрасывать остатки меда жалко, а подавать их на стол неудобно. Вот и стоит трехлитровая банка с остатками меда уже два года рядом с ван-тузом.

— С чем?

— Ну, с хлюпалкой же!

— А-а.

— Я бы тоже так поступила... Не стала бы выбрасывать остатки меда... -призналась Света.

— И держала бы эти остатки рядом с хлюпалкой... два года?! - я выразительно посмотрел на нее.

— Да, но не рядом с хлюпалкой, - глаза Светы погрустнели.

— Почему твои глаза погрустнели? - спросил я.

— Да так, - ответила она.

— А что самое сладкое в этом мире, Света?

Света подняла на меня свои огромные голубые глаза и тихо произнесла:

— Любовь.

— А все-таки, что же это такое - Любовь?

— Не знаю.

— М... м... я тоже... почти...

— А почему Вы, Эрнст Рифгатович, столь настойчиво расспрашиваете об этих остатках меда в трехлитровой банке, кото-Рая вот уже два года стоит рядом с хлюпалкой? У Вас есть какие-то аналогии, что ли? - чувствуя подвох, спросила Света.

—Человек без Любви, Света - это обесточенный человек, человек без Жизненной Силы. Поэтому люди склонны сохранять даже самые крохотные остатки Любви, даже... те, что остались на дне трехлитровой банки, даже тогда, когда эта уже почти пустая трехлитровая банка стоит много лет рядом с какой-то... поганой хлю-палкой.

— Хлюпалкой, говорите? --не совсем поняла Света.

— О сколько хлюпалок или... хлюпаль-щиков существует в жизни! Хлюпают, хлюпают и хлюпают, но хотят, чтобы их, хлюпающих, любили, да сильно любили, страстно любили, чтобы им... хлюпалось с вдохновением и чтобы звуки «хлюп, хлюп, хлюп» разносились по миру не просто так, а горделиво разносились, напоминая... звуки Любви. Но этого не может быть, Света, не может быть. Почему? Да потому... потому... потому...

— Почему?

Да потому, что хлюпающих не любят. Хлюпанье убивает Любовь. Каждый звук «хлюп» уносит с собой частичку Любви, уносит в никуда, уносит туда, откуда нет возврата, потому что звук «хлюп» означает душевную слабость, а Любовь - это Сила, мош-нейшая Сила, самая сильная Сила, Жизненная Сила, Главная Сила Вселенной, Сила самого Бога!

— Но ведь женщина, которой по жизни попался хлюпик, не виновата! Женщинам, в отличие от мужчин, кстати, Эрнст Риф-гатович, свойственна верность, поэтому они вынуждены посвящать всю свою жизнь... порой... даже хлюпику... как бы противно это не было. Что ж поделаешь, если по жизни попался хлюпик, - придется ему отдавать всю свою Любовь... - печально проговорила Света.

— Безвозмездно отдавать? - осторожно поинтересовался я.

— Ну... - Света задумалась, - человек ведь должен всегда отдавать Любовь, данную Богом.

— Данную Богом, говоришь? - удивился я созвучию наших мыслей.

— А кем же еще? - без тени сомнения откликнулась Света,

— А ты, Света, могла бы всю свою Любовь, данную тебе Богом, отдать хлюпику?

— Не хотелось бы. Ведь хлюпика надо всегда жалеть. А жалость убивает Любовь.

— Я согласен с тобой, Света, - я стиснул зубы. -Жалость - это ужасное чувство. Это очень лукавое чувство, жалость-то! Она, жалость, косит под сострадание, она прикидывается Любовью, но она, жалость, есть совсем другое, она есть... потакание вампиру.

— Чего, чего? - не поняла Света.

— Любой человек, взывающий к жалости, естьэнергетический вампир. Ониграет несчастного и всем который не может «поддерживать энергетическое равноправие», а может только тянуть, тянуть и тянуть из одного, второго, третьего и многих других людей Энергию Любви, без которой он - «взывающий к жалости эгоист» и жить-то не может нормально, потому что... он, дурак-эгоист, отдал когда-то свою Жизненную Силу или Энергию Любви Дьяволу в виде жадности,

своим видом требует от другого человека Жизненной Силы или Энергии Любви, но... требует ее безвозмездно, не отдавая взамен своей Жизненной Силы. Он, взывающий к жалости человек, есть «энергетический эгоист»,

алкоголизма, наркомании, зависти, стервозности и тому подобного. Он, этот взывающий к жалости человек, требует от людей дать ему Жизненной Силы, которой ему так не хватает, требует лукаво, глубоко скрывая то, что уже успел отдать собственную Жизненную Силу Дьяволу в угоду сладостно-тупому искушению возомнить себя Богом. А люди, к сожалению, путают, часто путают жалость с

состраданием и отдают свою Жизненную Силу тому, кто уже спутался с Дьяволом. Не жалейте никого, господа... пожалуйста!

— Из Ваших слов я поняла, Эрнст Рифгатович, - уставилась на меня Света, - что любой хлюпающий человек есть человек, спутавшийся с Дьяволом? Так, что ли?

— Да, это так.

— Что, уже и поныть нельзя, что ли? - надув губы, спросила Света.

— М... м... можно, но... добро.

— Добро... ныть?

— Да. Ныть так, чтобы другому человеку не стало жалко тебя.

— Хорошо, Эрнст Рифгатович, я буду именно так ныть... добро.

— Так и ной.

— Ладно.

— Вот и буду так... ныть.

— Ну и пожалуйста.

Мы со Светой на мгновенье замолчали. Света первой прервала молчание.

— А та трехлитроваябанка с остатками меда?..

— Эта трехлитровая банка с остатками меда, стоящая уже два года рядом с хлюпал-кой-вантузом... есть олицетворение жизненной грусти, -философски проговорил я.

— Почему? - удивилась Света.

— Да потому, что это грустно.

— Почему?

— Да потому, что... грустно.

—— Почему?

— Да потому, что грустно жить, сохраняя в душе остаток Любви, как... остаток меда в этой трехлитровой банке, стоящей рядом с... хлюпалкой... под раковиной. Жалко, вроде как, выбросить этот остаток меда вместе с банкой, да и «кушать» этот остаток не хочется... никому. Никому, Света, не хочется довольствоваться остатком, никому! Никому! Все хотят полноценного! Все хотят именно полную трехлитровую банку... Любви... настоящей и полноценной Любви. Ведь Любовь, Света, возрождает не только тебя самого, не только того, кого ты любишь, но и зажигает глаза, при виде которых все люди начинают задумываться над тем, что... ведь есть на свете смельчаки, которые не прячут Глаза Любви от людей, а смело, с любовью смотрят на всех людей, которым сам великий Бог предопределил пользоваться великой Энергией Любви... и не стесняться ее.

-— Вы так красиво говорите, Эрнст Рифгатович, по поводу... трехлитровой банки...

— Да уж.

-— Кстати, - продолжала Света, - там под раковиной вместе с трехлитровой банкой с остатками меда и пятью пустыми пол-литровыми банками стоят еще: бальзам «Битнер», два шкалика... под-Дельного... грузинского и армянского коньяка, шкалик поддельной ставропольской водки, сломанная открывашка для бутылок и статуэтка медведя с дырой...

-— С какой такой дырой?

-— В... дыре... в руках медведя должна была стоять бутылочка... поддельной водки. Но ее кто-то... выпил или... выбросил... подделку эту... в руках медведя.

А-а.

— Там стоит еще комплект посуды, которую кто-то подарил Вам, Эрнст Рифгатович, комплект... вонючей пластмассовой посуды, которая... должна стоять именно под раковиной рядом с вантузом... закономерно стоять... именно там. Помойный набор, в общем.

— М-да.

— Бальзам «Битнер», вроде как, неплохой. Мы его однажды вобщежитии пили. А его-то зачем туда поставили... рядом с хлю-палкой? - спросила Света.

— Рекламой испоганили бальзам этот, негативную энергию слащавости в него вогнали, - ответил я.

— Да, вообще-то, - проговорила Света. - Так Вы ничего из того, что там есть... не будете пить?

— Я не пью из помойки, - гордо произнес я.

— Ну, тогда чай с печеньем?

— Просто чай... да покрепче.

Мои мысли опять ушли в глубины мироздания и стали витать там, далеко-далеко там, на Том Свете. Я вдруг понял, что сам Бог производит накачку Мысли Энергией Любви или Жизненной Силой, без которой Мысль бездействует или с огромным трудом и со скрипом чуть-чуть шевелится. Я вспомнил, что тогда, когда я, обдуваемый ледяным тибетским ветром, стоял с широко раскрытыми глазами перед Главным Зеркалом Времени в Городе Богов, я вдруг осознал, что Мысль состоит из Энергии Свободного Времени, того самого Свободного Времени, которое носится по Вселенной... со скоростью Мысли... и подчиняется лишь одному Владыке - Владыке Свободного Времени -тому Владыке, которого все именуют Богом. Именно тогда, когда у меня от холода зуб на зуб не попадал, я, глядя на Главное Зеркало Времени Города Богов, вдруг ощутил правомерность совершенно отвлеченного постулата тибетских лам о том, что Бог есть Время. Именно там, под величественным и грандиозно-громадным Главным Зеркалом Времени, я стал понимать, что Время столь резко отличается от «тиканья часов», что становится аж жутко оттого, что даже на часы надо глядеть по-другому, имея в виду то, что «тиканье часов» есть лишь далекий отголосок мощнейшей думающей субстанции, называемой Мыслью. Время и Мысль едины!

Но даже мощи Времени-Мысли не хватает для того, чтобы в этом мире все жило, работало и функционировало. Для того, чтобы все было так, нужна еще одна энергия - Энергия, которая бы позволяла Мысли жить и функционировать, Энергия-катализатор, Энергия, пробирающая душу любого человека, Энергия, превращающая банальное бытие в сказку... нужна Энергия которая называется... Любовью.

Ни у кого нет сомнений в том, что эта Энергия исходит от самого Бога, именно от Бога, и именно с ее помощью зажигается Жизнь. На Том Свете все понимают, что Мысль и Любовь - близнецы-братья. Без Мысли будут лишь сплошные желания, стремления и порывы, но бессистемные желания, стремления и порывы. А без Любви Мысль будет обесточена и будет лишь холодно подергиваться, не имея страсти. Двуединое царство образуют Мысль и Любовь.

А мы, господа, осознавая значимость Мысли, не должны забывать про значимость Любви, которая (именно она!) накачивает Мысль энергией и дает ей возможность творить Жизнь.

О, как, наверное, многообразна и мощна Энергия Любви! О сколько загадок, наверное, сокрыто внутри этой Энергии, называемой Любовью или Жизненной Силой! О, как значимо это щемящее чувство в груди, с появлением которого в душе весь мир становится розовым, и тебе хочется изменить все окружающее в лучшую сторону и сделать всем людям столько хорошего, столько хорошего... сколько можешь дать Ты - Сын Бога... Дать столько, сколько ты можешь, столько... чтобы все в этом мире стало розовым, ярко-розовым, сверкающе-розовым, чтобы всем вокруг стало так же хорошо, как и тебе... к кому пришла Любовь!

Я каким-то отрешенным взглядом посмотрел на Свету. Шел третий час ночи.

— Лишь бы она не попросила меня отпустить ее спать, - подумал я.

Мне так хотелось, чтоб J мой немножко детский душевный порыв, связанный с этим прекрасным чувством, называемым Любовью, никто не прервал. Мне так хотелось, чтобы все люди были соучастниками... соучастниками Любви. Мне так хотелось, чтобы никто не остался равнодушным к Любви и не сказал, даже деликатно - «Я хочу спать».

— У-ух! - вырвалось из меня.

— Чего? - отозвалась Света.

— Да так, - ответил я.

— Ну и ладно тогда.

— Ты, Света, не хочешь спать?

— Нет.

— Спасибо.

— За что?

— Да просто так... за то, что ты не хочешь спать.

Думая о Любви и все больше и больше осознавая, что Любовь есть самая натуральная Жизненная Сила, я вдруг понял, что существует еще и... Любовь наизнанку.

— Любовь наизнанку! - прошептал я.

— Чего? - переспросила Света.

— Любовь, но... наизнанку.

— Что это?

— Это, Света, то, когда путаешь «лицо» и оборотную сторону Например, надеваешь

—

носок или майку наизнанку. «Лицо» оказывается внутри, а изнанка снаружи.

— Потому, что он большой и лысый?

— Да нет.

— А почему?

— Потому, что он умеет плакать... этот мощный мужик.

— А разве это?..

— Это есть признакмужской силы, Света, доброй и мощной мужской силы, озаренной Любовью. Этот не будет крушить челюсти по типуамериканских идиотов изголливудских фильмов, хотя и мог бы сделать этополучше других. Этот будет Силой Добра воздействовать на других и призывать к тому, чтобы никогда и никто не вывернулЛюбовь, данную ему Бо-

— М...м...

— Знаешь, Света, у кого нет любви наизнанку?

— У кого?

— У реаниматолога Радика Фаязовича Галиахметова. Он большой, добрый и лысый. Такой не предаст.

-Да...

— А знаешь, Света, почему у него ее нет, Любви-то наизнанку?

той... наизнанку. Такие, как он, всегда знают, где наизнанку, а где нет.

— А что такое Любовь наизнанку?

— Любовь наизнанку, говоришь.'

— — Но это же так глупо - посчитать себя Богом! - перебила меня Света.

— Да.

— Это, прежде всего, эгоизм, Света, или любовь ксамому себе. Энергия Любви, данная тебе Богом, уходит не к другому человеку, чтобы иметь такой же «любовный возврат», а к Лукавому, который постоянно нашептывает тебе: «Ты Бог! Ты Бог! Ты Бог!». Лукавый(или Дьявол) есть вампир.Он, этот Лукавый, через, напервый взгляд, глупое утверждение «Ты Бог!» требует того, чтобы ты (дурак!)отдал ему свою ЖизненнуюСилу, данную тебе Богом.Он нуждается в ней, Жизненной Силе, а ты, дурак, отдаешь ее во имя того, чтобы себя (дурака!) почувствовать Богом, хотя тебе так далеко доБога, так далеко, как до неба. Этим «слабым местом» человека, связанным с тем, что любой человек есть частичка Бога, и пользуется Дьявол, тихо по ночам приговаривая, что если ты, Человек, есть частичка Бога, то почему бы тебе и самому не попытатьсястать... Богом.

Энергия Дьявола - это чужая энергия, она противоестественна нам, людям от Бога. Мы не чувствуем ^£ е, эту дьявольскую энергию или... чувствуем ее в виде чего-то неприятного. Но мы прекрасно чувствуем божественную Энергию Любви

— Так-то оно так, - возразил я, - но огромное количество людей попадается на эту приманку. Дьявол тратит на это свою Энергию, чтобы... этот «клюнувший дурак» разменял свою прекрасную божественную Энергию Любви на поганую дьявольскую энергию. Вампиров не бывает, Света!

— Вы же только что сказали, что Дьявол - это вампир!

— Вампиров не бывает, Света, а бывают люди, которые вбирают в себя энергию Дьявола.

— Бога и чувствуем то, когда ее мало или. ее заменила поганая энергия Дьявола. Энергией Дьявола «пахнут» так называемые энергетические вампиры. Они, эти вампиры, хотят все больше и больше Энергии Любви, исходящей от Бога... потому что Дьявол обратил их, идиотов, в несчастных посредников, а вернее, в своих рабов, через души которых создал канал для перекачки прекрасной божественной Энергии Любви в его ненасытное чрево, желающее получить столько божественной энергии, чтобы самому ему, Дьяволу, стать Богом... хотя бы чуть-чуть почувствовать Богом. А мы, люди, встречая так называемых «энергетических вампиров,», в глубине души ненавидим их и стараемся отстраниться от них, поскольку чувствуем что-то негативное, чужое и не понимаем того, что эти люди отдали душу

Дьяволу, который использует их как энергетический канал и забирает у них, как дань, ту божественную Энергию Любви, которую они, дураки, так подло сосут у других людей... для Дьявола -своего нового Хозяина.

—- Значит, любить себя -это плохо? - спросила Света.

— Это хорошо... если это не сильнее, чем Любовь к Богу, - ответил я. - А знаешь, Света, почему во всем.мире и среди всех народов считается, что главная Любовь -это Любовь к Богу?

— Почему?

— А потому, что существует всего лишь тонкая грань, когда ты еще можешь определить, что тебя хочет попутать Дьявол. Стоит только чуть-чуть посчитать себя Богом, как ты тут же превратишься в поганого энергетического вампира, а вернее, в проводника божественной Энергии Любви в чрево Дьявола. Дьявол тебе возместит энергию, но даст тебе поганую разрушительную энергию, от присутствия которой у тебя в Душе будет погано и тошно.

— Страшно как-то! -Проговорила Света.

— Страшноватень-ко, вообще-то, - добавил я. - Но есть ещеодин атрибут жизни, который тоже выкачивает из человека Энергию Любви - это Деньги, а вернее, любовь кДеньгам или, еще вернее - к «бумажкам».Брюхо, которое ты должен кормить в этомтрехмерном мире, какизвестно, ненасытно, атребования к условиямтелесного комфорта (отшалаша до дворца) беспредельны. Дьявол, лукаво направляя Любовьчеловека от Бога кДеньгам, достигаеттого же эффекта, когдажмот, копящий на стожизней вперед, становится несчастным проводником ЭнергииЛюбви в чрево Дьявола.То же самое - зависть, стервозность и многоедругое негативное.

— А все-такистрашно жить! – тихо воскликнула Света.

— Да что страшного!!! Надо всего-навсего любить Бога, как предписано всеми религиями. И в этом есть огромный смысл, отвращающий человека от Дьявола.Жизнь такая сложная!

— Жизнь очень проста, если свято выполнять Закон Взаимообмена Энергией Любви с Богом. Бог когда-то дал тебе Жизненную Силу или Энергию Любви, о чем ты никогда не должен забывать. Поэтому ты, Человек, должен везде и всюду творить Любовь и возвращать ее Богу, чтобы от него, Бога, получить ее обратно взамен, да еще и получить сторицей... как вознаграждение за то, что ты душой осознаешь значимость для жизни Жизненной Силы или Энергии Любви.

— Тогда... - проговорила Света.

— Что тогда? - спросил я.

— Тогда трехлитровая банка будет всегда полна... Любви.

— Спасибо, Света, за эти слова... про трехлитровую банку.

— Не за что, Эрнст Рифгатович! Мы ее всегда заполним.

— Кого?

— Банку.

Я отхлебнул остывшего чая и, уставившись в пол, подумал о том, что Бог, наверное, и в самом деле дал всем первоначальным людям Того Света (людям-Мыслям) одинаковое количество Энергии Любви (Жизненной Силы), определив этим равные возможности для всех Сынов и Дочерей Божьих. Но потом Бог выдвинул главный принцип существования - Человек есть самопрогрессирующее Начало. О, как важно это понятие, что человек есть самопрогрессирующее Начало! О, как оно опасно! Опасно потому, что Человек-Мысль, наполненный божественной Энергией Любви (или Жизненной Силой), отправляется в свободное плавание, когда на его жизненном пути будет встречаться много-много препятствий и соблазнов, которые Человек-Мысль должен достойно преодолеть, не потеряв во всей этой борьбе (с препятствиями и соблазнами!) своего лица, выражение которого зависит от присутствия в тебе Любви, исходящей от твоего главного отца - Бога. Если ты забыл, что именно Бог дал тебе свою Жизненную Силу, а выражение «Любить Бога» для тебя стало банальным словосочетанием, то очень близок момент, когда взамен Бога к тебе придет что-то лукавое и хитрое, отчего твои глаза заблестят холодным чужим блеском и кривая ухмылка Дьявола обезобразит твое и без того сероватое (без Жизнен-

ной Силы!) лицо. Дьявол тут же начнет вытягивать из тебя Жизненную Силу Ему, Дьяволу, будет наплевать, что твое лицо, лицо человека (дурака!), отдающего свою Жизненную Силу (или Энергию Любви!) в угоду поганому и хитрому Соблазну, стало серым-серым, да и ранние морщины предателя Бога появились на нем. О, как важно не забывать величие словосочетания «любить Бога»! О, как значимо оно! Ведь без Бога ты станешь... ты станешь...

— Кем? - подумал я и отхлебнул глоток холодного чая. И тут я понял, что Бог, создавая мир, поступил невероятно умным образом. Он, создавая мир, состоящий не только из людей, но из животных, насекомых, растений и всех других форм жизни, начал с Человека... понимая, что не каждый Человек-Мысль Того Света, отпущенный в «свободное плавание»