Глава четвёртая. Зайцы ускакали, а Лабан стукнул себя в грудь и воскликнул:

Зайцы ускакали, а Лабан стукнул себя в грудь и воскликнул:

— Да здравствует хитрость! Вот как должен поступать лис, если ему хочется медовых пряников! Ну, чем плохо обманывать?

Юкке-Юу и Туффе-Ту не успели ещё отбежать слишком далеко. Они услышали, что сказал Лабан, и тут же возвратились.

— А мы-то думали, — глядя на Людвига, сказал Юкке-Юу.

— Обманщик! — добавил Туффе-Ту. — Больше мы с тобой не играем.

И они снова исчезли, а Людвиг Четырнадцатый повесил нос.

— Мои лучшие друзья! — упрекнул он. — И тебе не стыдно?

— Мне никогда не стыдно, — улыбаясь, ответил Лабан. — Глупым зайчатам не нужны медовые пряники. А тебе не нужны зайчата. Разве ты не помнишь, что сказал папа?

Лабан открыл пакетик и сунул в него нос.

— Как пахнут! Ты смотри, а я буду лопать их. Сразу, все-все съем.

— Ну и дурак, — загадочно сказал Людвиг Четырнадцатый.

Лабан было засунул уже лапу в кулёк, но вдруг остановился и удивлённо посмотрел на брата.

— Я — самый хитрый лис на милю вокруг, — напыжился Лабан. И всё-таки поинтересовался: — Почему же я дурак?

— Если бы я был в твоей шкуре, я сохранил бы все пряники, пока мы не вернёмся домой, — ответил Людвиг Четырнадцатый. — Представь себе, как наши братья и сестры полопаются от зависти, когда ты будешь есть пряники, а им останется только облизываться.

Лабан задумался.

— Иногда ты довольно разумно рассуждаешь, — наконец согласился он. — Когда мы придём домой, я спрячу пакет, а вечером съем пряники при всех.

Лабан спрятал кулёк под своей кроватью. Только Людвиг Четырнадцатый знал — куда.

А когда все лисята начали укладываться спать, Лабан, глядя в потолок, сказал:

— Пожалуй, время полакомиться медовыми пряниками…

— У тебя нет никаких медовых пряников, — рассмеялся Леопольд. — Я ведь хорошо знаю, что ты давным-давно растратил свои деньги.

— У меня нет пряников? У меня целый пакет!

— Не заводи нас, — сказала Лаура. — Я тебе не поверю, пока сама не понюхаю.

Лабан гордо посмотрел на своих сестёр и братьев.

— Думайте что хотите! — облизнулся он. — Пакет, во всяком случае, лежит здесь.

И Лабан нырнул под кровать. Но сколько он ни шарил там, кулька не было.

— Ха-ха-ха, — засмеялись все. — Полакомился!

Когда Лабан наконец вылез, нос его был совсем красным от злости.

— Кто украл мои пряники?! — заорал он. — Ну-ка, откройте свои глотки! Все! От кого пахнет мёдом, тот и вор!

Все лисята разинули рты. Лабан подходил к каждому — к Леопольду, Лаге, Лассе-старшему и Лассе-младшему, Леннарду, Лео, Лукасу, Лауре, Линнее, Луизе, Лидии и Лоттен.

Но ни от кого медом не пахло!

Остался только Людвиг Четырнадцатый. Лабан остановился перед ним и зашипел:

— Вот кто вор! Ведь только ты видел, где я спрятал пакет!

— Я не ел твоих пряников, — ответил Людвиг Четырнадцатый, прямо глядя в глаза своему старшему брату. — Вот, понюхай!

От Людвига Четырнадцатого тоже не пахло мёдом. Лабан почесал затылок.

— Я не ел твоих медовых пряников, — ещё раз сказал Людвиг Четырнадцатый, — но я их отдал.

— Отда-а-л?! — взревел Лабан и от злости перекувырнулся в воздухе. — Кому ты отдал мои пряники?

— А пряники совсем не твои, — ответил Людвиг Четырнадцатый. — Ты забрал их у моих друзей.

— Эти глупые бесхвостые зайцы сами отдали мне пакет! — ревел Лабан.

— Ты обманул их, — возразил Людвиг Четырнадцатый. — А так как горло у тебя совсем не болит, Юкке-Юу и Туффе-Ту получили свой кулёк обратно.

Лабан так и выпучил глаза на своего маленького братца.

— Ты ещё раскаешься, — наконец сказал он, скрежеща когтями по полу норы. И всем стало ясно, что Лабан ужасно разозлился. Но Людвиг Четырнадцатый совсем не испугался.

Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы в это время в спальню не вошёл папа Ларссон. Он стоял за дверью и подслушивал. У лисиц это не считается неприличным.

— Уже поздно, спать всем! — приказал он.

— Папа, папа, Людвиг Четырнадцатый обманул меня! — закричал Лабан. — Он обманул…

— Очень хорошо! — прервал его папа Ларссон. — Мой младшенький обманул самого Лабана, самого хитрого лисёнка в лесу! Недурно!

И тогда Лабану стало стыдно, и, поджав хвост между лапами, он нырнул в свою кровать.

Папа Ларссон долго сидел в кресле, переделанном из детской коляски.

— Во всяком случае, Людвиг не такой уж дурак, — бормотал он. — Но обманывать своих собственных братьев и сестёр ради чужих?..