Карьера 8 страница

— А вы разве не видели? Изумительные сталактиты! Мы с вами стали первыми посетителями этой пещеры… если разрешите, я официально, от имени нашего общества, предлагаю вам дать этой пещере имя…

— О какой красоте вы говорите? — перебил его Шатори. — Дружище, я всего-навсего простой офицер уголовного розыска, а не геолог, никаких сталактитов я там и не заметил… И потом, какое имя, почему?

— У нас так принято.

— Тогда назовите эту пещеру именем того, кто нас туда завел.

— А кто он такой?

— Вот кто! — Капитан показал рукой на Кантора, который в этот момент прыгнул на заднее сиденье.

— Назвать пещеру именем собаки? — удивился горноспасатель.

— Это не простая собака. То, что овчарка сделала за одну ночь, дает ей право на большее, а вы еще колеблетесь, называть ли вашу пещеру ее именем. В конце концов, она привела вас сюда, — значит, она и открыла эту пещеру. Да, к слову, это не так уж плохо звучит: пещера Кантора. Такую пещеру вы сможете показывать за деньги.

В тот день капитану Шатори не удалось даже вздремнуть. В кабинете его ожидал сюрприз: на маленьком столике около дивана стояла рюмка коньяку и большая чашка черного кофе.

Шатори хотелось остаться в кабинете одному, чтобы поразмыслить над событиями прошедшего дня. Бросив взгляд на бумаги, лежавшие на письменном столе, капитан нахмурил брови.

В кабинет вошел Калди. Заметив сонное лицо старшего лейтенанта, капитан деликатно спросил:

— Еще держишься на ногах?

— Так точно, держусь, — бодро ответил Калди.

— Ну, тогда посмотрим, что тут у тебя.

— Все показания у вас на столе. Мы опросили весь салон Илоны. Сама Илона тоже попалась на крючок. Лейтенант Кути лично допросил Паку.

— Обыск на квартире у главного врача что-нибудь дал?

— У него найдена сберегательная книжка. Она тоже у вас на столе. Я ее приобщил к делу Марики Лонтаи.

Капитан взял сберегательную книжку и полистал ее:

— Полмиллиона… сумма небольшая.

Закрыв книжку, капитан насмешливо улыбнулся и спросил:

— Как вы думаете, Вархеи продал бы виллу на Холме Роз?

Когда старший лейтенант вышел из кабинета, капитан погрузился в размышления. Собственно говоря, все нити преступления находились у пего в руках, только нити эти были смотаны в тугой клубок, который он и должен был распутать… Нужно выяснить прежде всего, кто из преступников какую роль играл.

Первым раскололся Гажо. Он рассказал, что Шо, Лади Микулка и Хиртеленди совершили ограбление почтовой машины. Руководил ограблением Хиртеленди. Сам Гажо, как шофер, должен был вовремя сообщить своим соучастникам точное время и маршрут движения почтовой машины.

Согласно первоначальному плану Лади и Микулка должны были присоединиться к почтовой машине на перекрестке улицы Шин и проспекта Ракоци.

Однако Гажо узнал время и маршрут движения машины только в последний момент. Гажо уже боялся, что не сможет вовремя предупредить своих друзей и ограбление не состоится.

Однако когда он ехал по мосту Эржебет, то заметил в зеркальце заднего обзора догоняющий их «фиат». Вдальнейшем все шло по строго разработанному плану.

После первых допросов Шатори был очень доволен, что его подозрения в отношении Гажо подтвердились.

— Кого я провалил? — удивленно спросил Хиртеленди, однако от внимания капитана не ускользнуло, что бандит ошеломлен такой постановкой вопроса.

— Своего дружка…

— Я?

— Вы хотели бежать за границу.

— Никуда я не собирался бежать. У меня есть заграничный паспорт с визой для выезда в Польшу.

— Для этой цели вы выучили в тюрьме польский?

— Я еще по-английски и по-французски говорю.

— И только? А я думал, вы еще и по-немецки говорите.

— Ну и что, может, и говорю. Это мое дело.

Шатори кивнул, бросив беглый взгляд на Хиртеленди:

— За что вы убили Марику Лонтаи?

— Что?! Что такое, что вы говорите? — Хиртеленди побледнел и хотел вскочить со стула, но Кути не дал ему подняться.

— А я думал, вы знаете, в чем вас подозревают, — как бы невзначай бросил Шатори.

— Я? Что я должен знать? Я ничего не знаю…

— А где вы были вчера вечером между девятью и половиной десятого?

— Ничего не знаю… Я нигде не был…

— Удивительно, у такого полиглота и такая плохая память. Отпечатки ваших пальцев обнаружены в комнате девушки, а это как вы знаете…

— Меня хотят обвинить в убийстве? Меня? — Голос Хиртеленди сорвался на визг. — Но я не убивал…

— Добровольное признание рассматривается судом как смягчающее обстоятельство, а оно вам так нужно… Рассказывайте…

— Я не убивал…

— Тогда скажите, где вы были и с кем встречались.

Хиртеленди молчал.

— Молчите? Ну хорошо, тогда я сам вам расскажу. Если я где-нибудь буду не совсем точен, можете меня поправить. Надеюсь, вам уже сообщили о том, что до сих пор вас допрашивали как подозреваемого.

— Но меня не обвиняли в убийстве Марики.

— А в чем же?

— В угоне какого-то автомобиля.

— Ай-яй-яй, — Шатори покачал головой, бросив укоризненяый взгляд на Кути. — Оставим эту историю с угоном автомобиля. В сравнении с убийством это мелочь.

Хиртеленди испуганно уставился на Шатори, который, будто не заметив этого взгляда, продолжал:

— Я несколько освежу вашу память… Утром в половине десятого вы позвонили Марике в больницу, где вам сообщили, что она неожиданно уехала в отпуск, о чем вы не имели ни малейшего представления. После этого вы позвонили Илоне на квартиру, но ее не было дома. До половины второго вы сидели в кафе возле моста. Потом снова позвонили Марике, но безрезультатно. Тогда вы решили лично навестить ее. Однако ее квартира была заперта. Около трех часов вы наконец дозвонились до Илоны Сони и попросили ее передать Гажо, чтобы он в пять часов пришел на мельницу у озера. Ваш друг оказался пунктуальным, как и вы сами. Вы договорились с ним встретиться вновь в половине десятого. После этого до десяти вечера вы бродили по улицам. Вы видели, как девушка подъехала на машине, как вышла… Вы побежали вслед за ней и… — Шатори сделал рукой движение, имитируя удар ножом.

Хиртеленди нервно кусал губы. Руки, сложенные на коленях, теребили материю брюк.

Шатори нарушил молчание.

— Этот ваш поступок еще можно как-то понять: злость, ревность…

— Неправда, — дрожащим голосом произнес Хиртеленди, — я любил Марику…

— Так-то оно так… Однако когда вы увидели большую полосатую сумку девушки, то подумали, что она, сговорившись с одним из ваших дружков-бандитов, обманула вас, выкрала деньги! Я вас понимаю. Вы думали, что девушка, которую вы сильно любили, которой верили, ради которой пошли на это ограбление, вдруг обманула вас. Это и побудило вас поднять на нее руку.

Хиртеленди изумленно уставился на капитана:

— А разве деньги были не в комнате?

— Узнаете эту пляжную сумку? — Шатори открыл сейф и вытащил сумку. — Вот, пожалуйста, подойдите и посмотрите поближе.

Хиртеленди сидел как парализованный, не сводя взгляда с сумки.

В пещере вы разделались с Микулкой, которого заподозрили в краже денег…

— Гражданин следователь, — простонал Хиртеленди, — если я все откровенно расскажу, вы поверите, что не я убил Марику и Ушастика?

— Хорошо, я поверю вам, но будьте откровенны.

— Гражданин следователь, я на самом деле весь день искал девушку, а вечером в девять часов был у нее на квартире, но поздно… Этот мерзавец… уже убил ее. Я хотел догнать его, но он выскочил через окно…

Хиртеленди более часа давал показания, которые заносились в протокол.

Когда Хиртеленди увели в камеру, капитан выпил большую чашку черного кофе, а затем приказал привести к нему доктора Вархеи.

Главный врач вошел в кабинет Шатори, сгорбившись, опустив голову на грудь. Лицо его было одутловатым, под глазами залегли темные круги. Остановившись перед Шатори, он вдруг выпрямился, задрожал и, не дав капитану открыть рот, закричал:

— Я попрошу… как вы смели! Вы еще ответите за это!

— Ведите-ка себя как следует, — пытался перебить доктора полицейский, который ввел его в кабинет.

Капитан махнул рукой.

«Пусть покричит, — подумал капитан, разглядывая стоявшего перед ним хорошо сложенного мужчину. — Ишь как побагровел, на лбу выступили крупные капли пота, видно, он здорово перепугался».

— Вы еще ответите за свое самоуправство! Вы знаете, кто я такой?

— Как не знать, — спокойно ответил Шатори. — Вы доктор Йожеф Вархеи…

Спокойный голос капитана усмирил доктора.

— Вы женаты, — продолжал капитан. — Правда, детей у вас нет. Владеете половиной дома, в котором живет жена, а на Холме Роз приобрели виллу для любовницы, которая была убита вчера в половине десятого… зарезана скальпелем… три удара в грудь… Это она? — Шатори быстрым движением поднес к лицу Вархеи увеличенную фотографию девушки.

— Нет! — Вархеи закрыл лицо руками и, помолчав несколько минут, попросил: — Дайте мне воды…

Шатори сделал знак полицейскому, и тот дал арестованному воды. Дрожащими руками Вархеи поднес стакан ко рту. Подождав, пока он напьется, капитан спросил:

— За что вы убили девушку?

— Товарищ следователь… Клянусь вам своей жизнью… Даю вам слово…

— Мне этого мало.

— Я честный человек… — Доктор неожиданно замолчал.

— Продолжайте, продолжайте…

— Поверьте мне, я любил Марику, зачем мне ее убивать?

— Вы с ней поссорились.

— Это глупость, клевета. Вечером я не был у нее.

— Не были? Но вас видели…

— Меня? Кто?

Шатори нажал кнопку под столом, и через несколько секунд на пороге кабинета появилась неопрятная фигура Паку. Рыжие волосы взлохмачены, глаза опухли, в руках кепка, которую он нервно теребил.

— Господин инспектор, я явился, — с подобострастием сказал Паку.

— Подойдите ближе, — кивнул Шатори, глядя в изумленное лицо Вархеи. — Скажите, Паку, вы знаете этого гражданина?

— Гражданина? Тьфу! — Паку даже плюнул. — Так это же убийца. Самый последний убийца. Он убил Марику. Посмотрите, у него и сейчас руки в крови…

Вархеи испуганно посмотрел на свои руки.

— Вот видите! — воскликнул Паку, показывая на врача.

— Товарищ следователь, он лжет! — отчаянным голосом произнес Вархеи.

— Я лгу? Я видел… Да, я видел собственными глазами, как он выпрыгнул из окна и перелез через забор. Он думает, что если он главный врач и у него полно денег, так ему все можно? Он дал мне четыреста форинтов, чтобы я следил за самым очаровательным созданием на свете и доносил ему. Тогда я ему ничего не сказал, а теперь скажу прямо в глаза: да, Марика изменяла ему с Патером, потому что не любила его. Патер был настоящий мужчина. Жаль, что той ночью доктору удалось удрать от Патера. Я и его машину видел… — Паку зашатался, на губах у него появилась пена.

— Отведите его к врачу, — приказал капитан полицейскому.

— Я видел… видел… — хрипел Паку на ходу.

— Он лжет! — закричал Вархеи. — Кому вы верите, ведь это шизофреник! Он ненавидит меня! Можете мне поверить…

Кантор сидел в коридоре перед окном, возле подставки для цветов, посматривая то на хозяина, то на подставку. Чупати руками раздвинул листья густого куста астр и, победоносно взглянув на Шатори, спросил:

— Что ты на это скажешь?

В цветах лежал сверток, похожий на кирпич, завернутый в белую бумагу.

— Что за черт? Как это сюда попало? — пробормотал Шатори.

— Кантор! — позвал Чупати. — Апорт. — И показал рукой на сверток.

Кантор осторожно взял сверток зубами и понес его к кабинету Шатори. Старшина открыл ему дверь.

Вархеи вопросительно уставился на собаку. Кантор подошел прямо к врачу.

— Кантор, положи, — приказал хозяин. Пес послушно положил сверток врачу на колени.

— Это вы в коридоре обронили, — проговорил, обращаясь к Вархеи, вошедший в комнату Шатори. — А ну-ка, дайте мне его сюда. Вы человек умный и прекрасно видите, что с нами лучше говорить начистоту.

— Пес врет, это не мои деньги.

— Ай-яй-яй, доктор, у вас овчарка и та, оказывается, врет. Итак, мы остановились на том, что вы поссорились с девушкой. — Шатори развернул сверток, и в бумаге оказались стофоринтовые банкноты. Капитан пересчитал деньги. Их было ровно десять тысяч.

— Да, мы действительно с ней поссорились, — начал Вархеи, поняв, что обманывать бесполезно.

— А почему вы поссорились? Из-за ревности? Но ведь она хотела с вами уехать.

— В том-то и дело, что не хотела. Она мне так и заявила, что никуда со мной не поедет.

— И что же, так неожиданно передумала?

— Да, из-за этого я и рассердился на нее.

— А вам известно, что девушка любила другого человека?

— Она мне об этом сказала в глаза. Из-за него она не захотела со мной ехать.

Вархеи закрыл лицо руками.

«Еще минута, и он признается, что в порыве ревности убил девушку. Он убедился, что обмануть меня не удастся, и сам признается…»

— А как к вам попали деньги?

— Я знаю, это звучит неправдоподобно, но эти деньга мы нашли, — ответил доктор.

— Нашли? Где?

— В лесу, в пещере.

— Когда?

— Вчера утром.

— А что вы искали в этой пещере?

Врач сразу сник, поняв, что проговорился.

— Собственно говоря, вечером мы случайно видели, как в пещеру что-то заносили. На следующий день мы пошли посмотреть…

— Расскажите все по порядку и поподробнее.

— Пожалуйста. Как вы уже знаете, вместе с Марикой я хотел уехать в Болгарию. Мы уже получили заграничные паспорта. Уехать договорились завтра. Но каким-то образом об этом узнала моя жена и заявила, что хочет проводить меня до самой границы. Тогда я решил попросить Марину, чтобы она приехала в Болгарию через несколько дней. Для этого разговора мы и встретились с ней в горах. Дело было вечером… Совершенно случайно мы увидели нескольких мужчин, которые несли какой-то большой ящик. Они занесли его в пещеру и вскоре вышли оттуда. Меня разбирало любопытство, и на следующее утро я заехал за Марикой. Мы вместе с ней пошли на то место и в пещере нашли ящик.

— В ящике были деньги?

— Да.

— А вы не обратили внимания на то, что на ящике было клеймо национального банка?

— Видите ли, я так волновался, что не заметил этого…

— Во сколько часов вы проснулись в тот день, господин доктор?

— В шесть.

— Радио вы не включали?

— Кажется, нет… — неуверенно ответил доктор и покраснел.

— Ну хорошо, пойдем дальше. Вы набили деньгами карманы и пляжную сумку девушки…

— Да…

— И куда вы пошли?

— Мы весь день были вместе.

— И в тот же день вы и поссорились?

— Собственно говоря… да.

— Вы не знали, как поделить деньги?

— Да.

— Поздно вечером вы пришли к девушке на квартиру, где она вам и заявила, что любит другого и никуда с вами не поедет. Какую сумму она у вас потребовала?

— Половину.

— Но вы не хотели отдавать ей половину, завязалась драка, не так ли?

— Так.

— Вы схватили со стола скальпель и…

— Нет! Она сама его схватила, бросилась на меня, угрожала.

— И вы стали выкручивать ей руки.

— Да.

— И вы убили девушку?

— Нет… — простонал врач.

— А куда вы бросили скальпель?

— Никуда. Точнее говоря, не помню. Простите, умоляю вас, я сейчас ничего не помню…

Капитан сдвинул в сторону лежавшие на столе бумаги и выключил магнитофон.

— Итак, убийство вы совершили ради обогащения. Нет никакого сомнения в том, что вы знали, откуда эти деньги. По радио утром сообщили об ограблении машины. Вы именно потому и пошли в пещеру, чтобы забрать эти деньги. Марика потребовала у вас половину, угрожала заявить, если вы не поделитесь с ней. Когда вы ударили ее скальпелем, вам кто-то помешал. Вы бросились к окну и выскочили в него, сели в машину и уехали. Не так ли?

— Нет, нет, нет.

На пороге появился полицейский.

— Уведите арестованного, — приказал ему капитан.

Часы показывали девять утра. Центральная полиция Будапешта начинала свой трудовой день.

В это время Шатори и Чупати с Кантором вышли снова на улицу.

— У тебя есть лишнее одеяло? — спросил Шатори у старшины, когда они подошли к воротам.

— И даже не одно.

— Тогда я поеду с тобой на гору и там высплюсь как следует на свежем воздухе.

Однако, когда они свернули на дорогу, ведущую на гору Мартон, капитан неожиданно остановил машину и сказал шоферу:

— Заедем-ка в больницу.

— Что случилось? — спросил дремавший на заднем сиденье Чупати.

— Ничего… Просто я хочу по дороге завернуть в больницу.

Чупати кивнул. Он уже привык к неожиданным выходкам Шатори.

Они подъехали к служебному входу в больницу, остановились перед котельной.

— Возьми с собой Кантора, — сказал капитан старшине.

Все вошли в помещение, служащее раздевалкой для кочегаров.

— Покажите мне шкафчик Паку, — попросил капитан пожилого кочегара. Кочегар тут же подвел их к маленькому шкафчику.

Открыть старенький замок было не трудно. Капитал распахнул дверцу шкафчика и, обращаясь к Чупати, сказал:

— Дай Кантору понюхать вещи и пусти его. Интересно, куда он нас приведет.

Кантор без звука повиновался хозяину, хотя в тот момент у него не было ни малейшего желания работать. Пес обнюхал висевшую в шкафчике одежду, от которой сильно и неприятно пахло, и несколько раз — чихнул. Подняв кверху хвост и взъерошив шерсть, овчарка пошла по следу.

— Идем за Кантором, — сказал капитан старшине.

Выйдя из котельной, Кантор повел их в здание напротив, где жила Марика Лонтаи. Перед открытой дверью пес вдруг остановился и начал делать круги.

— Ищи! След!.. — хриплым голосом сказал — капитан Кантору. Пес бросился к кустам.

— Что-нибудь нашел, Тютю? — ласково спросил Чупати у овчарки. — Ищи! След!

Шатори прекрасно понимал, что ему во что бы то ни стало нужно найти вещественные доказательства, без которых любое предположение, каким бы верным оно ни было, остается предположением. В комнате девушки были обнаружены следы ног на полу, подоконнике и отпечатки пальцев четырех человек: Паку, Вархеи, Хиртеленди и самой девушки.

Однако кто из троих мужчин убил девушку?

Кантор тем временем прошел по узкой асфальтовой дорожке и исчез в густом кустарнике. Вскоре они услышали отрывистый лай овчарки.

. — Слышишь, начальник, — сказал старшина, обращаясь к капитану. — Кантор там что-то обнаружил.

Они подбежали к кустам.

— Вот что он нашел, — проговорил старшина, подавая капитану блестящий скальпель.

Шатори просиял: и на этот раз счастье улыбнулось ему!

Капитан ласково обнял Кантора за шею и, довольный, засмеялся.

— А теперь поехали спать, дружище!

На скальпеле были обнаружены отпечатки пальцев Паку, или, как его называли друзья, Молекулы. Паку был морфинистом. Себя он называл художником и считал, что мир не понимает его. После нескольких истерик, которые он закатил в полиции, прижатый фактами, он наконец признался.

Шатори удивили мотивы, руководствуясь которыми Паку убил девушку, а именно: он хотел таким путем спасти свою душу от земных грехов. Шатори направил Паку на медицинскую экспертизу, которая установила, что Паку болен шизофренией. Оказалось, что все представления, в мире которых жил Паку, вызваны его пристрастием к наркотикам. С одной стороны, ему казалось, что все вокруг из рук вон плохо, и это как бы толкало его на совершение преступления, с другой — его преследовала мысль о необходимости уничтожения в этом мире рутины всего красивого. Для него все красивое сосредоточилось в образе Марики Лонтаи, от которой он получал морфий и которая, по его представлениям, жила в мире преступного. Кроме того, он ревновал ее к богатому доктору… Паку хотел отомстить самому доктору, но, когда ему под руку попалась девушка, он, не задумываясь, убил ее…

На протяжении нескольких недель Кантор ходил в свой бокс, находившийся на горе, только спать. Повсюду сопровождая хозяина, пес познакомился с жизнью большого города, хотя у него и не было на то особого желания.

В жизни овчарки было много перемен, в том числе и перемен местожительства, и Кантор, который мечтал О таком образе жизни, который мало чем отличался бы от прежнего, надеялся, что они с хозяином обязательно вернутся домой.

В городе они вели бродячий образ жизни. Удобствами и уютом оба не были избалованы, для отдыха им достаточно было немного выспаться в какой-нибудь комнатушке. Питались они тоже скромно, и ни тот ни другой не жаловался на свое житье.

Когда прошла первая неделя пребывания в Будапеште, Кантор начал подумывать о том, когда же наконец закончится эта затянувшаяся командировка. Каждый раз, когда Чупати появлялся перед боксом овчарки с поводком в руке, Кантор с радостью бросался старшине навстречу, надеясь, что наконец-то они с хозяином поедут к себе домой.

На условия теперешней жизни Кантору грех было жаловаться. Удобства здесь были, прямо надо сказать, великолепные. Например, стоило Кантору захотеть пить, как вода сама лилась в миску. Для этого нужно было только нажать кнопку. Правда, пес никак не мог привыкнуть к воде, от которой как-то странно пахло, причем запах этот преследовал пса даже тогда, когда вода была выпита.

Непривычным для Кантора было и то, что пищу ему не приносили в миске, как это обычно делал дома хозяин, а она поступала откуда-то из-за стены по желобу.

В боксе всегда была чистота, хотя пахло не очень хорошо. Первый раз сам хозяин хорошо вычистил его, но неприятный запах все равно не пропадал. На старом месте Кантор в редких случаях оправлялся в боксе, но если такое и случалось, то наутро хозяин смывал все водой. Здесь же у Кантора было специальное приспособление для туалета, но пес там никогда даже не мочился.

С одним Кантор никак не мог примириться — с тем, что редко виделся с хозяином. Правда, одиночество Кантора скрашивалось присутствием щенка Тончи, к которому он сильно привязался.

Неделя шла за неделей, а хозяин и не собирался возвращаться домой. Вскоре умный пес понял, что их житье здесь не временное, а постоянное. Куда бы они ни отправлялись, они всегда возвращались сюда. Воспоминания о прошлых годах, проведенных в родном городе, почти полностью выветрились из головы Кантора. Остались лишь кое-какие туманные обрывки впечатлений: об автобусах, трамваях, городской толчее, хотя и не такой оживленной, как в Будапеште…

Кантору захотелось оказаться на старом, до мелочей знакомом дворе, где все хорошо знали пса, где стояла простая скромная будка, в которой было так тихо и спокойно. Теперь же у Кантора не проходило ощущение, которое испытывает и человек, оказавшийся на время в шикарном номере первоклассного отеля, но где он, однако, не чувствует себя так хорошо и покойно, как дома, в простой скромной хижине.

Много интересного Кантор нашел за пределами своего нового жилища. К теперешним собакам он быстро привык. А тот факт, что его уже давно почти не волновали сладкие любовные муки, можно было, видимо, объяснить тем, что суки, жившие во дворе, были намного моложе его. К тому же он хорошо знал их еще тогда, когда они были щенками…

И лишь один хозяин прекрасно понимал, что любовный пыл Кантора в значительной степени охлаждается слишком большим нервным напряжением, которое требует его работа.

В последнее время, особенно после происшествия в пещере, Кантор довольно часто ощущал боль в позвоночнике. Боль возникала неожиданно, так же неожиданно и пропадала.

Однажды летом Чупати раньше обычного повел Кантора домой. Пес был явно не в духе, старшина почувствовал это еще утром, когда они пошли на работу. Кантор шел вяло, с неохотой. Правда, он выполнял все приказы хозяина, однако делал это без обычного воодушевления. Чупати приписывал это недавнему ранению, полученному Кантором в пещере. Жалея собаку, старшина попросил у Шатори разрешения пораньше отвести овчарку домой.

Когда Кантор вошел в свой бокс, вид у него был очень усталый. Он даже недовольно огрызнулся на Тончи, когда щенок радостно бросился к нему, чтобы приласкаться. Такого с Кантором еще не случалось, он всегда был рад щепку и его милым проказам. Не притронувшись к еде, Кантор растянулся в углу бокса.

Удивленный, щенок несколько раз прошелся перед своим старшим другом и, так ничего и не поняв, беспомощно уставился на хозяина.

Старшина в задумчивости немного постоял перед боксом.

«Что же все-таки происходит с Кантором? Ровно неделю назад я водил пса к ветеринару, который не нашел ничего плохого. А может, все-таки у бедняги повреждение позвоночника, которое и причиняет ему сильную боль? — с опаской подумал старшина. — Как-никак вон какие каменные глыбы обрушились на пса в пещере».

Так и не успокоившись, старшина на следующее же утро вызвал к Кантору ветеринарного врача.

Врач более получаса внимательно осматривал, выслушивал и ощупывал овчарку, затем измерил псу кровяное давление, проверил его способность на различные реакции, даже сделал несколько рентгеновских снимков.

В конце осмотра врач недоуменно покачал головой.

Старшина, сидевший здесь же, нервно похрустывал суставами пальцев.

— Что с ним случилось? — с тревогой в голосе спросил он у врача.

— Господин Кантор, как мне кажется, страдает самой здоровой болезнью, — начал доктор. — Он просто-напросто переживает сердечные муки…

— Как вы изволили сказать? — не понял врача старшина, которому показалось, что он ослышался.

— Да, да, сердечные муки… Постарайтесь найти ему пару. На всякий случай даю ему освобождение на три дня… Вот вам справка.

— Черт возьми, — пробормотал Чупати, беря в руки справку.

— А почему вы так недоверчиво на меня смотрите? Кантору нет еще и десяти лет, а в этом возрасте любовь собакам не заказана.

— Не возраст меня смущает…

— А что же?

— За три последних года пес не болея такой «болезнью»…

— Наверняка вы его здорово загоняли. А вы разве никогда не устаете?

— Я же человек.

— Это отнюдь не означает, что животное должно больше переносить, чем человек. Во всяком случае, переговорите со своим начальником. Знаете, новая обстановка может отрицательно подействовать на пса. Тут поможет обильное питание, незнакомые суки… Постарайтесь свести вашего пса с молодой сукой.

— Кантор первоклассный пес, — не без гордости проговорил старшина.

— У нас есть и первоклассные суки.

Простившись в ветеринаром, Чупати с укором обратился к Кантору:

— Словом, к суке захотел. А я-то испугался, думал, что у тебя что-нибудь серьезное. Ну и пройдоха же ты!.. Ну ладно, пошли. Интересно, кого ты себе выберешь? Освобождение на трое суток у нас имеется.

Заведя Кантора в бокс, Чупати прошелся перед соседними боксами, рассматривая находившихся в них сук. Старшина решил сам подобрать Кантору пару.

Однообразное течение будней было нарушено сенсационным известием о любви Кантора.

Первую ночь после врачебного осмотра Кантор спал неспокойно. Когда над городом занимался рассвет, пес был уже на ногах. Он словно тигр расхаживал по боксу. От шума шагов Кантора проснулся и щенок, но, заметив, что пес явно не в настроении, Тончи, положив голову на передние лапы, следил за ним глазами, не осмеливаясь даже тявкнуть. Когда взошло солнце, щенок поднялся на лапы, но грозное рычание Кантора снова уложило его на пол. Пришлось бедняге помочиться прямо на место К счастью, скоро пришел хозяин и окриком успокоил Кантора.

Однако Кантора нисколько не интересовало ворчание щенка: собственные заботы полностью поглотили его. Услышав окрик хозяина, пес поджал хвост и вышел из бокса, даже не оглянувшись, будто, кроме него, на свете вообще никого не существовало. С боевым видом, готовый броситься на кого угодно, пес уселся у ног хозяина. Беспокойным взглядом он медленно обвел весь двор, разыскивая какую-нибудь суку, с которой он мог бы подружиться. До сих пор Кантор вежливо обходил их.

Возле изгороди Кантор увидел каких-то людей, и это его особенно разозлило. Но люди для него находились под знаком табу, разве что хозяин прикажет… Только один хозяин может заставить Кантора нарушить это табу, и тогда человек превращается в добычу овчарки.

Однако на сей раз хозяин молчал.

— Ну, погуляй, — сказал хозяин, отпуская овчарку.

На площадке никого не было, лишь через несколько боксов, у самой дверцы, тявкала собака по кличке Тиги.

Кантор бросился к ней, но, услышав сердитый окрик хозяина, остановился.

Пес замер на месте, повернул голову назад, сердясь на самого себя за собственную нерасторопность: если бы резвее поворачивался, то по крайней мере мог бы сорвать зло на этой сучке, схватив ее за нос, а теперь уже было поздно.

Низко нагнув голову к земле, пес побежал к дальним кустам, что росли возле забора. Обежав двор, Кантор вернулся к тому месту, где он оставил хозяина, и увидел, что старшины уже нет. Осмотревшись, он заметил хозяина уже за забором, рядом с ним там стояли еще какие-то незнакомые Кантору люди.

«Предательство!» — фыркнул про себя пес и в тот же миг увидел суку с рыжей шерстью, бегущую по направлению к кустам.

«Ну подожди!» — взвизгнул пес и, делая большие прыжки, помчался за бессовестной сукой, осмелившейся нарушить его обычную прогулку. Откуда было псу знать, что все это специально подстроено для него собственным хозяином. Пес решил срезать угол и догнать собаку. Он уже подбежал к кустам, но вдруг остановился, подняв голову: в нос ему ударил приятный запах, донесенный ветерком. И в тот же миг он увидел темную, скользившую ему навстречу тень. Это была черная как смоль собака, с распушенным хвостом. Чарующий запах, исходящий от нее, завладел всем существом Кантора, голова у него по шла кругом.