Глава 3. Выбор структуры

Техника кодификации

ты, примером проявления которых служит выбор между языком ученым и языком разговорным. Так, в эпоху, когда латынь являлась доминирующим языком научного общения, изложение кодекса на одном из местных языков не могло не означать стремления сделать кодекс доступным наибольшему числу населения¹. Уже Франсуа Отман требовал в своем «Антитрибониане», чтобы кодексы разрабатывались на народно-разговорном языке, т.е. на французском. Составители Кодекса Оранжа* 1607 г. также просили перевести его текст на французский язык². Помимо того, выбор для кодекса местного языка может подчас объясняться откровенно националистическими соображениями. Скажем, ALR — прусский Гражданский кодекс** 1794 г. — был разработан не на латыни, а на национальном языке, дабы подчеркнуть самобытность прусского народа и оригинальность германского права по сравнению с правом римским³.

Выбор для кодекса живого местного языка в некоторых случаях не снимает с повестки дня вопрос об омоложении этого языка, что связано с отмечавшимся уже стремлением обеспечить доступность текста кодекса для всех слоев населения. Даже тогда, когда речь идет о компиляции, о «непрерывной кодификации права», кодификаторы иногда позволяют себе заменять устаревшие слова или выражения. Так, составитель Codex brabanticus*** 1781 г. Верлоо указывал на необходимость внести изменения в пунктуацию и орфографию, в частности в правила написания отдельных старых слов⁴. Современный французский кодификатор в этом вопросе идет еще дальше, поскольку, как мы помним, «устаревшие или не соответствующие более позднему законодательству термины, выражения и конструк-

¹ Об этом стремлении см. подробнее предыдущую главу.

* Оранж — город на юге Франции (департамент Воклюз). В Средние века — столица княжества Оранжского, ставшего с 1530 г. владением германского рода Нассау (после этого - Оранж-Нассау), который правил, в частности, в Нидерландах. Представителей данного рода в русской традиции принято именовать «Оранскими» (принц Вильгельм I Оранский; правитель Нидерландов и впоследствии английский король Вильгельм III Оранский), а не «Оранжскими». Княжество Оранжское в 1702 г. перешло к Франции. - Примеч. пер.

² J. Vanderlinden, Le concept de code..., op. cit., p. 338.

** Так автор именует в этом месте Прусское общеземское уложение. - Примеч. пер.

³ Королевский указ от 20 марта 1791 г. (первый вариант ALR датировался 1791 г.). См.: J. Gaudemet, Les naissances..., op. cit., p. 199. О такого рода амбициях кодификаторов см. также выше.

*** Кодекс Брабанта (лат.). - Примеч. пер.

⁴ J. Vanderlinden, Le concept de code..., op. cit., p. 179.

Выбор структуры

ции подлежат замене понятиями, отвечающими положениям действующего права и требованиям современного языка»¹.

В многоязычных государствах кодекс может быть составлен сразу на нескольких языках. Так, Корсиканский кодекс 1778 г. являлся двуязычным, написанным и по-французски, и по-итальянски. Гражданский кодекс Квебека 1994 г. официально разработан на французском и на английском языках². Точно так же, в соответствии со ст. 116 федеральной Конституции, швейцарский Гражданский кодекс имеет три варианта текста: немецкий, французский и итальянский. В таких случаях, если возникает проблема толкования, то каждый из вариантов кодекса рассматривается в качестве его оригинальной официальной версии, что позволяет избежать упреков в преимуществе одного языка перед другим³. Именно так, например, обстоит дело с тремя отмеченными вариантами швейцарского Гражданского кодекса — все они юридически равноценны.

Выбор в многоязычных государствах для текста кодекса тех или других языков, безусловно, определяется политико-лингвистическими соображениями. Так, существует вариант швейцарского Гражданского кодекса на ретороманском языке, составленный по просьбе Федерального собрания, но он не считается одной из официальных версий Кодекса⁴, что вызывает недовольство этого языкового меньшинства. В Луизиане первые два Гражданских кодекса — 1806 и 1825 гг. — были разработаны на английском и французском языках, однако Гражданский кодекс 1870 г. - уже только на английском языке: перед нами красноречивый факт, свидетельствующий об утрате влияния в этом штате французского языка, а следовательно, французской культуры и французского права. Проблема многоязычия служит причиной, по крайней мере отчасти, относительно ограниченного применения кодификации в рамках Европейского Союза⁵. С ней же связаны трудности, которые неизбежно вызовет принятие

¹ Статья 2.1.1 Циркуляра от 30 мая 1996 г.

² R. Cabrillac, Le Nouveau Code civil du Qué bec // Recueil Dalloz-Sirey, 1993, p. 267.

³ О сложностях, связанных с одновременным редактированием текста кодекса на разных языках, см., например: G. Comu, Rapport de synthè se // Les mots de la loi / sous la dir. de N. Molfessis, op. cit., p. 100.

⁴ H. Maire de Riedmartin, La codification et l'é volution du droit suisse // Revue juridique et politique, Indé pendance et coopé ration, 1986, p. 840.

⁵ S. Peruzzetto, La codification du droit communautaire // La codification / sous la dir. de B. Beignier, op. cit., p. 151.

Техника кодификации

Европейского гражданского кодекса¹. Наметившийся в последние годы в мире подъем языковых меньшинств и восстановление языковых прав малых народов могут только усугубить сложности, связанные с многоязычием кодексов.

С непростой проблемой перевода сталкиваются не только многоязычные государства. При прямом переводе иностранного кодекса подчас бывает сложно, а иногда просто-напросто невозможно пересадить нужные понятия в почву иной правовой системы. Скажем, в Японии в начале эры Мэйдзи правительство поручило одному из своих советников перевести на японский язык наполеоновские кодексы. Приступив к работе, переводчик столкнулся, по его собственному признанию, с немалыми трудностями: надо было подбирать японские слова для обозначения понятий, никогда не существовавших в традиционной мысли Страны восходящего солнца. В итоге перевод спровоцировал даже несколько скандальных ситуаций. Так, буквальное переложение на японский язык словосочетания «гражданские права» привело к появлению неологизма «сила народа распоряжаться», что не вызвало ни малейшего энтузиазма со стороны власти предержащих...² В связи с этим Нода* заметил: «Не забывайте, что наше общество не знало до рецепции таких понятий, как " право" и " обязанность"...»³

¹ См.: G. Cornu, Un Code civil n'est pas un instrument communautaire // Le Dalloz, 2002, p. 351: «Представим себе на минуту некое гражданское право, плавающее в какой-то непонятной взвеси из разбавленного специально для французов права - оно провалится с треском, если у самых его истоков, у корней, не будет вначале слова - слова, произнесенного на французском языке... Можно ли вообразить, что отныне гражданские законы станут у нас всего лишь переводом текстов, расфасованных группой экспертов, преимущественно иностранных, чьим рабочим языком соответственно чаще всего будет являться отнюдь не французский язык?» См. также: Y. Lequette, Quelques remarques à propos du projet de Code civil europé en de M. von Bar// Le Dalloz, 2002, p. 2208.

² T. Yamaguchi, Rapport japonais // La circulation du modè le juridique franç ais, op. cit., p. 532.

* Иосуки Нода (1912-1985) - известный японский компаративист, с 1949 г. - титулярный профессор юридического факультета Токийского университета по кафедре французского права; в 1962-1963 гг. - ассоциированный профессор в Парижском университете; в 1969-1973 гг. - профессор по кафедре сравнительного права Токийского университета; после отставки в 1973—1983 гг. преподавал философию права в университете Гакюшюин (Токио). И. Нода приобрел широкую известность на Западе, особенно во Франции, после выхода в свет его книги «Введение в японское право» (Париж, 1966), цитата из которой здесь приводится. На русском языке см. его статью «Сравнительное правоведение в Японии: прошлое и настоящее» в сборнике: Очерки сравнительного права. М., 1981. С. 229-255. См. также о нем: Цунэо Инако. Современное право Японии. М., 1981. С. 140-141. - Примеч. пер.

³Y. Noda, Introduction au droit japonais (цит. по: E. Schaefier, De l'importation de codes..., art. cité, p. 276).

Выбор структуры

Другим аспектом проблемы выбора языка является вопрос о стиле кодекса: найти для кодекса подходящий стиль — задача не из легких. Кодификация составляет «лингвистический пакт... будучи памятником права и памятником языка, она имеет все основания претендовать на роль одного из хранителей их сокровищ и одного из источников их сияния»¹.

Если действительно существует некий «законодательный стиль», который отличается как от стиля разговорного, так и от других правовых стилей, скажем, судебного стиля или стиля административного², то этот стиль неоднороден — он варьируется от кодекса к кодексу. Однако, когда мы пытаемся его нащупать, основной вопрос сводится к выбору между юридико-техническим языком и языком простым, т.е. к выбору, который мы уже обсуждали, говоря о тех, кому кодекс адресован³. К этой проблеме мы больше возвращаться не будем. В остальном существует только одно общее правило — кодификатор должен обладать золотым пером. Иными словами, на успех кодификации стоит рассчитывать лишь тогда, когда она составлена «пером, достойным прикосновения к закону»⁴. Более того, если обыкновенному закону еще можно простить определенные шероховатости стиля, они совершенно нетерпимы для кодекса, которому уготована участь стать одним из символов, приобрести символическое значение⁵. Как выразился декан Корню, кодекс должен быть «для языка права оздоровительной ванной и очистительной станцией»⁶.