Советские неофашисты как персонажи фольклора

Д.В. Громов

У тех, кто вырос в Советском Союзе, слова «советский» и «неофашист», поставленные вместе, вызывают удивление и неприятие до сих пор, а в советском обществе такое словосочетание и вовсе воспринималось бы как дикость, несопоставимость, оксюморон, подобный «сухой воде» и «горячему снегу». В Советском Союзе, потерявшем в годы Второй Мировой войны 27 миллионов человек, ненависть к фашизму была искренней и всеобщей. Поэтому для советских людей начала 1980-х годов шокирующим было сообщение о том, что в СССР появились молодые люди, называющие себя фашистами.

Очерчивая историческую канву события, мы отошлем читателей к статье С.А.. Чарного, который на архивных материалах проследил историю существования молодежных неофашистских групп в 1950-1980-х годах[i][1]. Резюмируя информацию, содержащуюся в статье, можно сказать, что эти группы были крайне немногочисленны, неактивны и экстравагантны; неудивительно, что многие неофашисты, деятельность которых была раскрыта, не понесли никакого наказания, отделавшись «профилактическими» мерами. Участие в таких группах стоит рассматривать не с позиций идейности, а с позиций свойственной молодежи контркультурности. При создании молодежью контркультурных сообществ «выбирается символ, максимально противоположный символу общепринятых ценностей. Именно этим можно объяснить появление в нашей стране, пережившей войну с фашизмом (и эта война стала одним из краеугольных камней нашей мифологии), молодежных группировок с фашистской символикой»[ii][2]. Для определенной части неофашистов их увлечение связано с диссидентством. Как нам кажется, интерес к неофашизму молодых людей с определенным складом ума надо рассматривать с учетом определенного интереса к символике фашизма в мальчишеской среде; фашистские символы воспринимались как демонический «запретный плод», а манипуляции с ними были своеобразной экстремальной игрой (например, нам известен случай, когда мальчики рисовали свастику на руках, но так, чтобы она была прикрыта манжетами рубашки), об идейном фашизме в таких случаях, как правило, не было и речи.

В данной статье мы рассмотрим не советских неофашистов как таковых, а мифологизацию неофашизма, существовавшую в советском обществе. Неофашисты в Советском Союзе фактически стали персонажами фольклора. Мало того, мифологизированные представления о них прекрасно наложились на традиционные фольклорно-мифологические представления, а именно, стали частным случаем мифологизации и демонизации «иных». Однако прежде, чем делать анализ с точки зрения мифологии, изложим фактологический материал.

* * *

Под фольклоризацией советских неофашистов мы понимаем, помимо прочего, то, что информация о них циркулировала в обществе практически исключительно в виде слухов; поэтому одно и то же событие могло описываться в нескольких вариантах, причем в формировании образов и нарративов, как мы увидим в последующих параграфах, прослеживаются закономерности формирования фольклорных текстов.

Фольклоризация в данном случае обусловлена тем, что СМИ о неофашистах не сообщали, информация о них распространялась от человека к человеку, через официальные социальные сети (например, через систему партийной учебы), через передачи западных «голосов». Наиболее значимым из перечисленных, как нам кажется, был вариант коммуникации «от человека к человеку». При устном распространении информация могла трансформироваться сколь угодно сильно.

До начала 1980-х годов деятельность отдельных сторонников фашизма и немногочисленных их групп не производила какого-либо влияния на общество, о фашизме в СССР знал лишь узкий круг людей. Положение принципиально изменилось в начале 1980-х – информация о молодых советских неофашистах стала достоянием общественного сознания. Опрашивая тех, чей подростковый и юношеский возраст пришелся на первую половину 1980-х, мы установили, что примерно каждый второй что-либо знал о фашистах. Эта доля велика, если учесть, что почти никаких сообщений об этом в средствах массовой информации об этом не проходило.

Толчком для «легализации» информации о неофашистах стали выступления на Пушкинской площади в Москве, посвященные дню рождения Гитлера; они происходили 20 апреля 1979, 1981 и 1982 годов. Особенно много шуму произвело выступление 1982 года, дело в том, что власти (комсомол, администрации учебных заведений, пионерская организация и т.д.) догадались провести среди молодежи Москвы и Подмосковья разъяснительную работу с тем, чтобы никто не пошел на Пушкинскую 20 апреля. Не удивительно, что «разъяснения» подействовали с точностью до наоборот – молодежь бросилась смотреть на неофашистов, событие получило общественный резонанс и породило обширные слухи.

Насколько можно судить, разгон немногочисленных неофашистов и многочисленных зевак был спровоцирован милицией, попросившей о помощи группу молодых людей из Подмосковья. Вот как описал происходящее выходивший в Мюнхене журнал «Вести из СССР»:

«20 апреля в день рождения Гитлера в Москве группа молодежи пыталась провести “фашистскую” демонстрацию. В этот вечер на пл. Пушкина собралась довольно большая группа молодых людей: с одной стороны “фашисты”, коротко остриженные в черных рубашках, некоторые со значками свастики; с другой - толпа “болельщиков” различных хоккейных и футбольных команд. О предполагаемой “фашистской” демонстрации было известно заранее […]. По сообщению очевидцев, “демонстрация” не успела начаться, как между “фашистами” и “болельщиками” завязалась драка, привлекшая внимание прохожих. Милиция долгое время не вмешивалась, наблюдая за происходящим со стороны. В конце концов, милиция задержала некоторое число “фашистов” и “болельщиков”»[iii][3].

Автор заметки в «Вестях…» явно видел всё своими глазами, однако затем начали формироваться слухи, описывающие произошедшее несколько иначе. Как мы увидим дальше, те же «Вести…» в ближайших номерах публиковали информацию, пользуясь уже слухами. Приведем некоторые описания тех событий, сделанные уже в 2008 году.

«По версии, которую слышал я, фашистов было много, но их заманили в переход под Пушкинской и блокировали в нем. Среди фашистов оказалось много сыновей высокопоставленных начальников» [У.Д.].

«Рассказывали, что демонстрация нацистов была окружена внешним кольцом милиции и внутренним – самих нацистов. Чтобы присоединиться к демонстрации, нужно было преодолеть как оцепление милиции, так и оцепление нацистов. В нашем классе высказывались разные мнения о том, как нужно пройти второе кольцо, преобладало мнение, что нужно показать некий знак, нарисованный на ладони. У меня с собой была монетка в один рейхспфенниг, с фашистским орлом со свастикой на аверсе. Я сказал, что вот это (герб третьего рейха) уж точно сработает и показал ее всем. Мне легко поверили» [М.В.].

«Знакомый из КГБ уже позже, в 1994-м году, рассказывал, что арестовали семь человек, перепуганных насмерть, которые ничего не знали, были безобидными людьми, которые по глупости ввязались в это дело» [С.С.].

«Празднование проходило на протяжении нескольких часов. Кстати, тогда милиция пыталась списать митинг на футбольных болельщиков. Как видим, нынешние милиционеры подробно изучают опыт своих предшественников и выступления скинхедов тоже объявляют вылазками футбольных хулиганов» [Р.А.].

Высказывалось мнение, что руководство демонстрацией осуществлялось из кафе «Лира», расположенного на противоположной стороне площади. (Популярное место, ему посвящена песня «Машины времени», бывшей тогда на пике своей популярности). Видимо, не случайно в ноябре этого же года кафе «Лира» было временно закрыто во время похорон Л.И. Брежнева, по слухам, из-за опасений фашистских выступлений в нем [Б.М.].

Упоминалось об участии в выступлении прибалтов.

Если в данных сообщениях и есть информация, отражающая реальность, то ее значительно меньше, чем вымысла – событие уже стало объектом мифологизации. Рассказы включают и вовсе фантасмагорические элементы, например, об оцеплении фашистов, которое надо пройти с помощью тайного знака.

Моральная паника, возникшая в обществе в связи с появлением неофашистов, подняла волну слухов, связанных не только с Москвой:

«В “Вестях из СССР” стали появляться сообщения о процессе над 18 участникам неонацистской организации в Можайске в 1980 году, о том, что 1 ноября 1981 года произошла фашистская демонстрация в городе Кургане, в которой участвовало более 100 старшеклассников в рубашках с нарукавными повязками с изображением свастики, несших лозунг: “Фашизм спасет Россию! ”, о демонстрациях неофашистов в городах Южно-Уральске, Свердловске, Ленинграде (у Казанского собора) “и в других местах”. И хотя часть этих сообщений основывалась, как было указано самим Кронидом Любарским [издателем “Вестей…” – Д.Г.], на непроверенных сведениях, то есть на слухах, через западные “голоса” сообщения об этих демонстрациях и судах расходились по СССР уже в виде достоверных сведений, порождая молву о могущественной военизированной фашистской организации. Уже в январе 1983 года люди спрашивали у лекторов общества “Знание”, правда ли, что в Нижнем Тагиле, Свердловске и почему-то Киеве прошли выступления молодежи “с нацистскими выкриками”»[iv][4].

Количество городов, в которых якобы произошли выступления, кажется нам завышенным, видимо, источником данной информации действительно служили не достоверные свидетельства, а опять же слухи.

Приведем некоторые сообщения наших информантов, в которых пересказываются слухи о неофашистах, бытовавшие в те годы.

«Говорят, в середине 1980-х были фашисты где-то в Ленинграде, а каком-то училище. Эти фашисты по вечерам ловили пионеров и их пугали. Они спрашивали: “Ты пионер! ” Пионер отвечал что-то вроде “Да, дяденьки, я пионер” – “А мы, сука, старые нацисты! ” Пионер типа от страха дрожал при этом» [Е.А.].

«Году в 1983-м в Новосибирском Университете рассказывали про парня, который увлекался фашизмом. Однажды, кажется, в какой-то праздник, он был пьян, оделся в фашистскую форму и маршировал по коридорам общежития, приветствовал нацистским приветствием всех встречных» [С.Т.].

«Из реальных слухов помню рассказ об организованной преподавателем в ПТУ группе “Красные соколята” (за птицу не отвечаю, может ястребята или что-то в этом роде). Это было в Ленинграде. В газетах об этом не писали. Узнала случайно, где-то в году 1983 проезжали мимо здания этого ПТУ (вроде бы Калининский р-н Ленинграда, я в этом плохо разбираюсь, всю жизнь обитаю в центре) и мне сказали, что в этом ПТУ преподаватель организовал такое военизированное сообщество. Вполне допускаю что они и фашистами то не были, а были чем-то вроде исторического или патриотического общества» [marfabaturina].

Иногда легенды о фашистах были привязаны к тем или иным объектам городского ландшафта (как это было с упоминавшимся выше кафе «Лира» в Москве). В Нижнем Новгороде таким «фашистским» местом был один из пролетов так знаменитой Чкаловской лестницы. Летом 1987 года мы видели здесь фашистскую инсталляцию. На лестнице находился барельеф – несколько знамен, веером расходящихся из одной точки. У одного из этих знамен вместо навершия была приделана ладонь, таким образом получилась рука, вскинутая в нацистском приветствии. Рука была подкрашена под цвет барельефа и поэтому незаметна для случайного взгляда. Данный барельеф стал своеобразной неформальной достопримечательностью. Он появился в начале 1980-х и просуществовал по крайней мере до начала 1990-х; на настоящий момент Чкаловская лестница реконструирована, барельефа не существует.

* * *

Мифологизация и фольклоризация советских неофашистов, как мы уже говорили, тесно связаны с общественными фобиями. Можно проследить, как на протяжении тысячи лет внешние агрессоры и социальные группы, воспринимающиеся как внутренние враги, становились носителями фобий[v][5]. Последователи ненавистного советским людям фашизма также воспринимались как опасные и непонятные агрессоры. В подтверждение этого можно привести вспышки в разных городах паник в связи с якобы готовящимися выступлениями (или приездами) фашистов.

Выше мы приводили цитату из «Вестей из СССР» о фашистских выступлениях с семи городах СССР. Количество городов кажется завышенным, несомненно, в заметку просочилась ложная информация, основанная на слухах.

Так, в середине 1980-х годов мы слышали о том, что фашистская демонстрация где-то в начале 1980-х ожидалась в Нижнем Новгороде. Ожидалась – но не состоялась. Предполагаемое выступление вызвало волнения среди местной молодежи. В Нагорную часть города, где ожидались события, приехали, во главе с комсомольскими руководителями, толпы рабочей молодежи с Автозавода – «бегали с колами», искали неофашистов, но не нашли.

Слухи об агрессивных выступлениях неофашистов случались и в Москве. Иногда причинами этих слухов становились реальные события. Так, 9 мая 1983 года в Парке имени Горького произошла драка молодежи из Люберец с некими «фашистами»; начало драки мотивировалось агрессией со стороны фашистов - тем, что они «били ветеранов» [У.Д.]. Реальное в этих слухах трудно отличить от преувеличений: факт драки был реален, а вот напали ли «фашисты» первыми и были ли они реальными фашистами, а не представителями каких-либо неформальных молодежных движений – трудно сказать. М. Бастер пишет еще об одном эпизоде, в котором исходные события (если таковые были), скорее всего, значительно мифологизированы: «Был самый массовый слух 84 года когда в разных точках города узнали о якобы разгоне спартачами фашиздской манифестации на площади Долгорукого. Слух до сих пор таковым и остался» [Б.М.].

Возникновение моральных паник в связи с ожидаемым приездом опасных групп молодежи – явление достаточно распространенное; «героями» таких паник могут становиться представители групп, нашумевших и скандально зарекомендовавших себя. В конце 1980-х в ряде городов возникали тревожные ожидания в связи с ожидаемым приездом люберов. В 1988-1989 годах ожидались еврейские погромы, организованные черносотенными организациями (особенно обществом «Память»), в начале 1990-х – организованные ЛДПР[vi][6]. Приведем для примера моральных паник, связанных с ожиданием набега неофашистов.

А. Ермаков описывает такие паники в 1989-1991 годах:

«Тогда Масс-медия время от времени нагнетали истерию зачем-то, что, типа в ближайшую субботу приедут фашисты и начнут погромы. (…). Так вот, тогда везде ждали этих фашистов, в подмосковных городах - из Москвы, у нас в Новомосковске - из Тулы (а в Туле, в свою очередь, из Москвы).

Сорганизовывались сотни молодых парней из рабочих кварталов, вооружались цепями и арматурой, палками и нунчаками, приходили к станции к условному времени к московским и тульским поездам и дизелям, например. А я тогда как раз учился в Москве, ездил домой часто то через Тулу, то через Ожерелье, были неприятные расспросы - типа а кто, а зачем приехал и т.п. Ситуацию еще осложняло то, что я был пай-мальчик, драками не увлекался, и когда начинали спрашивать про каких-то новомосковских авторитетов, то я ни про кого не слышал, и они думали, что я вру, что я не из Новомосковска. Хорошо, что парочку знал лично, в школе учились. Но они в итоге понимали, что я студент, а не фашист, и не били, а пропускали.

Фашистов, я так понимаю, в итоге нигде и не дождались. Потом, как я слышал, что это было во многих местах, и не только в Нечерноземной зоне» [Е.А.].

Журналист К. Битюгин описывает панику, возникшую в Белгороде в связи с якобы состоявшимся набегом 20 апреля 2007 года приезжих скинхедов:

«Можно вспомнить […] недавние слухи про “скинхедов”, “понаехавших в Белгород”, которые так напугали горожан в конце апреля. И даже несколько дней спустя, уже после официальных разъяснений, что никакие “скины” в Белгород вообще не приезжали, погромов не устраивали - народ продолжал пересказывать друг другу невероятные “сведения”. Специально сохранил несколько сообщений тех дней из интернет-дневников белгородцев. Вот 24 апреля писала девушка – так, словно рассказывала о реальных событиях: “Да уж, у нас весь город на ушах стоит из-за скинов. Говорят, в общей сложности человек 20 погибли. Но менты не бездействовали: когда скины приезжали на вокзал в Белгород, их сразу же по машинам садили или назад отправляли…”. Верхом фантастики стали рассказы о жертвах, повешенных прямо на статуе князя Владимира! Если учесть, что мимо памятника ежеминутно проезжают десятки машин, он весь на виду, впору задать вопрос: какой мир представляется нам более реальным – тот, что есть вокруг, или тот, который живет в нашем воображении?.. “Скины” - становятся для мирного обывателя таким же персонажем страшилок, как и маньяки»[vii][7].

Сходные рассказы мы слышали и об Удмуртии [П.Е.].

* * *

Многие фольклорные персонажи маркируются определенным набором черт, узнаваемых атрибутов. Были атрибуты и у фольклорных неофашистов.

В начале 1980-х считалось, что отличительными чертами молодых неофашистов являются выбритые виски.

В неофициальном «Гимне люберов» о противниках люберецкой молодежи говорилось следующим образом:

Нет у нас ни нацистов, ни панков,

Нам не надо кричать, брить виски…

«Бритые виски» здесь, по мнению авторов «гимна» являются верным признаком неофашистов. Надо добавить, что бритые виски в то время встречались (о чем еще будет ниже) в прическах многих неформальных объединений. Мало того, этот элемент часто использовался и «обычной» молодежью: «Да, это было стильно. Бритые виски, черное пальто, интересная бледность, загадочный взгляд» [ marfabaturina ].

Как нам кажется, в приведенной выше цитате из «Гимна люберов» - «Нам не надо кричать, брить виски» - присутствует еще один важный элемент: неофашисты в представлении люберов кричат. Информант, процитировавший гимн, пояснил, что «кричать» здесь – значит выкрикивать нацистское приветствие «Хайль Гитлер!».

Примечательно, что бывшие любера, рассказывающие о конфликтах с неформалами, часто приписывают им «кричание»:

«Всё вот это вот воспринималось: ну как так, - я веду здоровый образ жизни (…) я там спортом занимаюсь – а вы там с цепями какими-то ходите, вы там какие-то лозунги выкрикиваете – это всё было ну неестественно» [А.Е.].

«Да и кому это понравится, когда кто-то с длинными волосами, грязный ходит, или, тем более, “хайль Гитлер” кричит?»[viii][8].

Возможно, в обоих приведенных высказываниях непроизвольно цитируется «Гимн Люберец». Но, сопоставляя с некоторыми нашими воспоминаниями о событиях 1980-х годов, мы склонны видеть здесь закономерность: «кричание», приписываемое фашистам (и вообще неформалам») имеет негативную оценку само по себе - в мифологических представлениях «нечистая сила не способна к нормальной речи […] Основной способ самовыражения для демонов – не речь, а различные модификации голоса (хохот, свист, плач, пение, стон и др.)»[ix][9]. Тот факт, что при описании неофашистов подчеркивают их «кричание» - говорит об их негативной оценке – в отличие от нормальных людей, неофашисты склонны не разговаривать, а кричать.

Еще одной повторяющейся чертой при описании неофашистов является их высокое социальное происхождение - высказывалось мнение, что в эти группы неофашистов входили сыновья высокопоставленных чиновников, «шишек». Впоследствии данные суждения отразились, например, в романе Б. Стругацкого (С. Витицкого) «Бессильные мира сего»[x][10], в книге В.А. Майера «Чешежопица»[xi][11].

Мы прекрасно понимаем: утверждая, что слухи о «сыновьях начальников» фольклорны, необходимо привести факты, а их нет. Но в качестве сравнения можно привести аналогичный случай, произошедший в начале 2004 года. Речь идет о нашумевшим убийстве скинхедами в Санкт-Петербурге таджикской девочки; вскоре после убийства «городская газета “Смена” написала, что убийцы давно арестованы. А публике их не предъявляют только потому, что все они – дети высокопоставленных спецслужбистов и госчиновников. У одного дядя – чуть ли не генерал ФСБ. Понятно, что при таком раскладе дело скорее всего спустят на тормозах»[xii][12]. Как оказалось впоследствии, слухи не соответствовали действительности, информация в газете была или отображением слухов, или попыткой (причем удачной) их спровоцировать.

* * *

Одной из особенностей фольклоризации неофашистов в Советском Союзе было то, что «фашистские» характеристики приписывались неформальным молодежным объединениям, которые не имели к неофашизму никакого отношения. Надо учитывать, что если «неофашист» был советскому человеку чужд и крайне неприятен, то неформал (панк, байкер, металлист и др.) воспринимался чуждым разве что в меньшей степени.

Фашистские черты приписывались неформалам по крайней мере с начала 1970-х годов. В. Бояринцев в воспоминаниях пишет, что участникам комсомольских оперотрядов, привлеченных к разгону демонстрации хиппи 1 июня 1971 года, предварительно говорили, что пацифик – «это один из вариантов свастики»[xiii][13]. Это при том, что пацифик (он же «голубиная лапка» - знак хиппи, пацифистов, борьбы за мир) графически не имеет со свастикой практически никакого сходства.

В начале 1980-х сопоставление неформалов с фашистами было очень частым (возможно, это было обусловлено волной слухов о выступлениях неофашистов в Москве). Приведем несколько примеров.

«[В октябре 1982 года] в столице “Странные игры” [рок-группа – Д.Г.] даже слегка напугали аудиторию: черные очки, узкие галстуки, грубые манеры и даже один номер в ритме марша (“Песенка Да-Да”). Все это вместе натолкнуло некоторых на самые нехорошие подозрения… Именно тогда в Москве прошли всколыхнувшие общественность выступления молодых неонацистов, о которых широкие массы знали лишь то, что они носят галстуки-“селедки” и выбривают виски. Невинный ленинградский ска едва не объявили приспешниками фашистов. На всякий случай, группа перестала исполнять марши…»[xiv][14]

«Еще с фашистами путали металлистов и рокеров, при этом рокерами называли почему-то байкеров. Типа фашисты - в кожаных куртках, с цепями и заклепками, гоняют на мотоциклах. Но во второй половине 1980-х стали потихоньку в этом разбираться. Помню, в “До 16 и старше” какой-то металлист доказывал, что они вовсе не фашисты, и он сам убил бы фашистов. Меня это тогда очень удивило, я был уверен, что металлисты - это и есть фашисты» [Е.А.].

«С этого периода [ок. 1984 г.] начались обвинения в фашизме сначала питерских стиляг (из-за косых челок+очки), затем московских ньювейверов из-за челок+очки+галстуки и моды на кожаные плащи и костюмы. Да еще и группа “Браво” обозначалась как группа которую слушают исключительно фашизды. И даже когда эти стиляги и ньювейверы переквалифицировались в панк-рокеров, ярлык неизменно их сопровождал, обрастая всяческими легендами общегородского масштаба. Инициатором выступали все те же бравые комсомольцы (…) В 86 уже по телевизору показали репортаж - молчелы в майках депешмод и плащах, спешашие на страшную фашиздскую встречу. Тогда же под эту мазу разогнали на Пушке памятно-мемориальскую тусовку. Ну то что нас тоже фашиздами клеймили думается пояснять не надо. Как и то что любопытство разобраться, а кто же это такие, обуревало многих подростков, специально для этого выбиравшихся в центр. Пока в конце концов их же самих фашиздами и не обозначали)))» [Б.М.]. Автор данного сообщения М. Бастер привел в своем электронном дневнике несколько снимков рок-групп, попадавших под подозрение в фашизме. На одном из этих снимков (группа «Труд») молодой человек с косой челкой, в темной рубашке в стиле милитари, два его товарища – также в темных рубашках, плюс при узких галстуках; на другом снимке – парень в кожаном пальто (в народе такие пальто, кстати, очень дорогие, назывались «эсесовками» [Д.В.]).

«Чиновники боялись всего – так, нельзя было делать черно-белые афиши [рок-концертов], поскольку это - цвет фашизма. Обязательно должна была быть хоть часть букв красным (как например на афишах Филармонии) или другим цветом. Тогда все афиши “литовались”, старшее поколение за фашисткую символику могло принять все что угодно и устроить скандал. Об афишах знаю из личного опыта. (…) Фашистами могли называть кого угодно. Главный признак - агрессивное поведение» [marfabaturina].

«Металлистов, например, считали фашистами: в этом немалую роль сыграла неуклюжая пропаганда комсомольских идеологов. Безобидная хард-поп-группа “Kiss” с их песенками про любовь считалась чуть ли не нацистской агитбригадой (потому что они использовали две рунические S в “фирменном” написании, что наталкивало на мысль об СС.) Примерно так же расценивалась и молния в логотипе АС/DC. “Кожаный” имидж Judas Priest и Accept с их высокими фуражками тоже работал на эту легенду. Да и сама тяжелая музыка с истерически высокими или брутально хриплыми голосами вокалистов тоже воспринималась как человеконенавистническая, а уж черепа и скелеты в оформлениях дисков по-другому расцениваться и не могли:). В общем, поклонники heavy metal (металлисты) совершенно серьезно рассматривались как предатели Родины, сторонники фашистских идей - и люлей им отламывали соответственно. (…) В фашисты записывались скопом представители большинства неформальных движений - от панков до байкеров. (…). Если длина волос позволяла им закрывать уши, то тебя могли не пустить на занятия в институт. Ношение металлического браслета - вызов на комсомольскую проработку, выговор. Самодельная надпись “Iron maiden” или “Kiss” на футболке - это злобное шипение “фашист” в спину. Да, это были времена совершеннейшего маразма:). Нельзя, кстати, забыть, каким гонениям подвергались фанаты “Depeshe Mode”. Мало того, что они брили виски под Гэхана (…). Злую шутку с депешистами сыграло и то, что день рождения Гэхана приходится на 9 мая - День Победы. И когда фанаты стали в этот день собираться у памятника Маяковскому, власти, введенные в заблуждение их бритыми висками и “косухами”, решили, что это циничные неонацисты собирают альтернативную тусовку. Сильно доставалось депешистам, короче. Сперва от ментов, затем - от люберов...»[xv][15]

К тому же ряду можно отнести обвинения во второй половине 1980-х годов Константина Кинчева, лидера группы «Алиса» в том, что он якобы пропагандирует на концертах фашизм. Эти обвинения даже повлекли за собой судебное разбирательство.

Расхожими были мнения о фашистской сути многих западных исполнителей, особенно поющих рок. Выше мы говорили, что подобное отношение было к группам «Kiss», «АС/DC», «Judas Priest», «Accept», «Depeshe Mode».

«Еще вспомнилось. Году в 1986-м, когда был популярен Челентана, я был в пионерлагере. И там как-то после отбоя в общей дискуссии возник вопрос о Челентане. - А знаете, почему он к нам не приезжает? - спросил один чувак. - Почему? - спросили все. - А потому, что он фашист. Там обычное дело, когда кто-то фашист. Это как у нас коммунист. - объяснил знающий чувак» [ paulkorry ].

Как мы видим, общественным мнением маркировались как неофашистские те неформальные молодежные обвинения, представители которых случайно воспроизводили черты мифологизированного неофашиста:

- внешний вид: бритые виски, косые челки (как у Гитлера), одежда, приблизительно похожая на фашистскую одежду времен Третьего рейха (кожаные плащи и куртки, узкие галстуки, черные и коричневые рубашки в стиле милитари) или же создающая специфический брутальный образ (кожаная проклепанная одежда, цепи, черные очки);

- воспроизведение фашистской символики: двойное S в слове «Kiss» и молния в AC/DC; афиши рок-концертов, выполненные в черном цвете;

- непривычное и негативно оцениваемое поведение: агрессивность, грубость манер, «беснование» исполнителей и зрителей во время рок-концертов, ночные катания на мотоциклах;

- непривычный стиль субкультурной музыки: особо хочется указать на то, что стиль многих направлений рок-музыки предполагал не пение в привычном для тех лет понимании, а кричание, при котором слов не разобрать;

- склонность к святотатству: сборища 9 мая, нападения на ветеранов войны.

Впрочем, под подозрение в фашизме могут попасть и субкультуры, ни одной из этих черт не имеющие. Так, весной 1989 года Близ подмосковной станции Хрипань прошел слет одного из кустов КСП (Клуба самодеятельной песни). На слете присутствовало около семи тысяч человек, о чем было сообщено организаторами со сцены. На следующий же день нам довелось слышать мнение, что в хрипанском лесу состоялось сборище неонацистов; причем численность участников называлась точная (семь тысяч), ошибка была только в сути – за неонацистов приняли любителей бардовской песни.

* * *

В качестве отдельного направления мы хотим выделить детский фольклор о неофашистах. Перечисленные выше представления бытовали преимущественно в молодежной и взрослой среде; детские легенды строятся, собственно, по тем же принципам, но они более наивны и гротескны.

Мир неформальных молодежных объединений для детей пока запретен, и поэтому он пригоден для мифологизации и демонизации. Чтобы пояснить эту мысль, рассмотрим представления, бытовавшие у школьников средних классов одной из школ Москвы в 1990 году:

«КисЫ были не группой, а особой породой людей, которые выжигают себе звезды вокруг глаз, имеют нечеловечески высокий рост и занимаются хулиганством (бьют людей, стекла и т.д.). За одно упоминание этих всех людей можно угодить в милицию» [А.М.].

В данном случае речь идет о неких фантастических персонажах, сконструированных на основе сценических образов группы «Kiss» с примесью черт некоторых популярных в те годы молодежных субкультур. В результате такого мифологизаторского творчества появились персонажи, вполне соответствующие жанру детских страшилок.

Приведем подобную легенду-страшилку, бытовавшую среди школьников г. Новомосковска (Тульская обл.) в середине 1980-х годов. Речь идет о некой западной группе «Видюки». В действительности такой группы не существовало.

«Однажды видюки давали концерт, начали играть композицию. Тут на сцену прямо на мотоцикле выехал один из “видюков”, он был совершенно голый, только в фашистской каске, а на руке у него была повязка с немецкой свастикой. У него было огромное волосатое мужское достоинство, оно свисало с седла мотоцикла и тряслось. Толпа ему рукоплескала, девушки были в экстазе. Тут он прибавил газу, разогнался по сцене и скаканул на мотоцикле в толпу. Естественно, поубивав много народу.

В другой раз вообще все видюки вышли на сцену абсолютно голыми, но в фашистских касках с повязками со свастиками и опоясанные цепями. Среди них была женщина-видюк, тоже голая, с повязкой со свастикой на руке, правда, без каски, но зато лысая. Один из видюков схватил ее, повалил на спину и стал заниматься с ней сексом прямо на сцене, не снимая фашистской каски, остальные продолжали играть. Эта песня имела огромный успех. Им аплодировали и вызвали на бис. Видюки, однако, схватили свои цепи и стали молотить друг друга и публику цепями.

Наконец, самая хитовая история. Шел концерт “видюков” то ли на открытом стадионе, то ли в огромном зале. Группа вышла выступать почему-то не в полном составе, недоставало двух членов группы. Одеты они были в фашистскую форму, с цепями (по другой версии этой легенды, опять же, голые в фашистских касках и в повязках со свастикой). Музыканты приступили к игре, доиграли до середины композиции. Играли они великолепно, и публика пришла в экстаз, забыв обо всем. Тут на сцене наконец-то появились недостающие два члена группы. Один из них тащил станковый пулемет “Максим”, а другой - большую коробку с пулеметными лентами (по другой версии, это был ручной пулемет, заряжающийся дисками). Они установили пулемет посреди сцены, зарядили его пулеметной лентой, и начали методично расстреливать толпу. Остальные видюки продолжали в это время играть, чтобы держать публику в экстазе, и она не разбежалась. По другой версии - они бросились помогать подносить патроны, а также стали добивать раненых цепями.

В рассказах про видюков было нагромождение каких-то малосвязанных противоречивых фактов, в основном как они выскакивали голыми в немецких касках и со свастиками на руке и зачем-то убивали своих поклонников. Иногда они давят поклонников на машине, иногда кусают в шею словно вампиры, но в основном бьют цепями или расстреливают. Поклонники почему-то совершенно не сопротивляются, как будто даже рады так умереть, но иногда стараются убежать, как правило безуспешно, и смерь быстро их настигает.

Но в общем, вся эта дикость вполне вязалась в общие мифические представления советского человека эпохи застоя о поистине инфернальном разврате и беспределе, который творится по ту сторону “Железного Занавеса”, и объективно говоря, надо сказать, кое-что из этих представлений имело под собой реальные основания.

О музыке этих групп достоверно толком не знали, за их композиции выдавали совершенно разные песни – от тяжелого рока до откровенной попсы, обычно все-таки это был рок или тяжелый рок.

Слышано много раз в разных вариациях и в разных местах, в основном в середине 1980-х годов в Тульской области» [Е.А.].

Данный текст был помещен в Интернете, оживленная реакция на него показала, что фольклор о «демонических» группах был широко распространен в Советском Союзе. Судя по этим рассказам, западные рок-музыканты во время концертов любили убивать зрителей и себя, а также демонстративно заниматься на сцене сексом:

«Про расстреливание из пулеметов мне тоже рассказывали далекие от музыки сверстники, только названия группы не называли. Я упрямо отказывался верить» [ floppyriter ].

«Про стрельбу из пулемета со сцены - это почти достоверно, но только про Элиса Купера и с холостыми патронами» [ medvedyev ].

«Ещё была легенда, что группа Faust самосожглась на концерте и что кто-то это даже видел по ТВ. Я сам распространял эту легенду» [ atua ].

«По рукам ходили много раз переснятые фотографии западных групп. Одноклассник рассказывал мне, что на одном из фото участники какой-то группы совместно раздевают на сцене солистку. С тех пор я видел множество фотографий и записей концертов, но чтобы кого-то там раздевали – не встречал» [У.Д.].

«В нашем классе была девочка, которая утверждала, что видела записи выступления группы “Кисс”. Там было показано, как на сцену из зала пробилась поклонница, и музыканты изнасиловали ее прямо на сцене» [Г.А.].

Видно, что в данной детской страшилке повторяется «взрослая» схема мифологизации: фашистские черты приписываются рок-музыкантам, причем западным; фашистствующие музыканты ведут себя агрессивно, разнузданно и распутно, как, видимо, и полагается, в представлениях советского ребенка, вести себя фашисту.

* * *

В нагнетании слухов, приписывании различным «нестандартным» явлениям фашистских черт – явление, предполагающее по крайней мере две составляющих.

1. Идеологическая составляющая. С точки зрения официальной советской идеологии явления, не соответствующие советскому коммунистическому дискурсу, расценивались как однозначно негативные. В этот разряд попадали «чуждые» явления западной жизни, неформальные молодежные объединения, рок-музыка и т.д. Чтобы подчеркнуть негативность этих явлений, им приписывались черты фашизма.

Так, по комсомольской линии распространялись «примерные перечни» «зарубежных музыкальных групп и исполнителей, в репертуаре которых содержатся идейно вредные произведения»: напротив каждого исполнителя стояла характеристика его творчества, включавшая одно-два коротких определения: «насилие», «религиозный мистицизм», «секс», «эротизм» и т.п. Ярлыком «неофашизм» были помечены (сохраним написание как в документе) «Кисс», «Ай Си Ди Си», «Спаркс Спаркс», «Чингиз Хан», «Тен Си Си (10сс)» и даже Хулио Иглесиас[xvi][16].

Влияние на общественное сознание оказывала идеалогизированная публицистика тех лет:

«Помню, примерно осенью 1982 года в “Комсомольской правде” была большая, на целую полосу, статья про панков. Иллюстрацией к ней была фотография задней части головы, на которой выбрита свастика. Эта статья обошла весь класс, живо обсуждалась на перемене» [У.Д.].

«Думаю, восприятие западного как фашистского во многом было спущено сверху. Например, была публикация в прессе, где о панках говорилась как о фашистах. Была также статья, где рассказывалось о западноевропейских фашистах, которые поймали девушку и вырезали на ее руках свастики» [Г.А.].

2. Стихийная составляющая, связанная с «народными» фобиями. Те же самые «чуждые советскому человеку» явления наделялись фашистскими чертами и обрастали слухами, но происходило это стихийно и было обусловлено крайне отрицательным отношением к фашизму со стороны советских людей.

Как эти два слоя взаимодействовали? Несомненно, «идеологический» слой влиял на «стихийный» - идеология вырабатывалась «сверху» и пропагандировалась через СМИ, литературу, социальные сети (партийные, комсомольские и др.).

Однако нам удалось отследить один случай, когда распространение слуха о неофашистах произошло «снизу вверх» - моральная паника в обществе повлияла на деятельность органов идеологического контроля – в данном случае, идеологического контроля телевидения.

В 1979 году вышел в свет альбом группы «Чингиз-хан» (Dschinghis Khan), в состав которого входила песня «Москоу». Эта песня стала очень популярна и даже была приобретена центральным телевидением для показа в новогодней передаче[xvii][17].

Однако в народе возникло устойчивое мнение, что песня «Москоу» - антисоветского содержания. Каждый (и это подтверждают данные нашего опроса) советский пионер знал это и мог процитировать переводы из «Москоу»:

М о сква, М о сква,

забросаем бомбами,

Будет вам Олимпиада,

А-ха-ха-ха-ха-ха.

Или:

М о сква, М о сква,

забросаем бомбами,

На развалинах Кремля

будем танцевать.

Эти два варианта были наиболее известными. Также существовал «перевод» с отсылкой к фашизму:

Чингис-хан не взял Москву,

Гитлер наш не взял Москву,

Ну а мы возьмем.

«За “Чингиз-хан” закрывали дискотеки. Говорят, были случаи конфискации записей “Чингиз-хана” сотрудниками милиции. “Чингиз-хан” стал фольклором. (…) Причем каждый владелец записи был осведомлен о намерениях группы в отношении Москоу-Москоу, а также ходило поверие о том, что в припеве последней песни (которая называется “Предатель” по-настоящему) звучит “xайгитлер! ” Так чуткое русское ухо отреагировало на немецкое слово. (…) “Прямо Геббельс какой-то, ” - сказала моя бабушка тогда. (…) Мне кажется, “Чингиз-хан” был чьим-то тщательно рассчитанным экспериментом или посланием даже»[xviii][18].

Антисоветские «цитаты» из «Чингиз-хана» являются чистой воды фольклором, в действительности ничего этого в тексте песни нет, напротив, он вполне доброжелателен по отношению к Москве и Советскому Союзу. Однако вспышка слухов привела к тому, что закупленный клип на телевидении так и не был показан, советские телезрители увидели его уже в годы перестройки.

* * *

Как мы уже говорили в начале статьи, восприятие неофашистов в советском обществе строится по принципу демонизации «иных».

Общим местом для практически всех мифологий является дихтомическое разделение на «своих» и «чужих, иных»; по такому же принципу разделяется и мифологизированное пространство – в нем выделяется «свое» (обжитое пространство) и «иномирье» (пространство за пределами обжитого). Согласно логике формирования мифологических представлений, «иные» и «иномирье» наделяются чертами, противоположными чертам «своих».

В инфернальном варианте «иные» - это представители «того света», загробного мира, царства мертвых. В славянском фольклоре «тот свет прямо противопоставлен земному миру. Этот далекий нездешний мир изображается как вечно темный, застывший, недвижимый, холодный, беззвучный, невидимый, мокрый, грязный, безрадостный и обездоленный. (…). Отрицание всех основных параметров, характеризующих жизненное пространство человека, - ведущий художественный прием описания загробного мира. В заговорных текстах тот свет сопоставляется с местом, где петух не поет, овцы не блеют, собаки не лают, птицы не поют, солнце не светит, ветер не веет, дожди не идут и т.п. “Обратность” того света по сравнению с этим светом может быть отмечена и в поверьях, по которым умершие питаются якобы анти-пищей (падалью, навозом), а богатые дары, присланные из иного мира, оборачиваются на земле гнилушками и золой»[xix][19]. Оказавшись в мире живых, представитель «того света» выдает себя необычным внешним видом, голосом, поведением, запахом и т.д. Также живой человек, проникая в иномирье, выделяется отличием от тамошних обитателей[xx][20].

Частным случаем представлений об «иных» являются представления об инородцах (представителях других национальностей). Их образы строятся по принципу инверсии так же, как образы нечистой силы и умерших. Инородцам приписывается отсутствие человеческого языка и души, следование неправедной вере, колдовство, связь с нечистой силой, склонность к святотатствам, «нечеловеческие» поведение и внешний вид и т.п.[xxi][21]

Рассмотрим, как принцип инверсии проявляется в фольклорном описании советских неофашистов (с учетом «примкнувших» к ним в рамках мифа молодых неформалов):

- неофашисты следуют чуждой советским людям идеологии, в борьбе с которой советский народ и народы мира понесли колоссальные потери;

- неофашисты агрессивны и опасны; агрессию они могут сочетать с кощунством (нападениями на ветеранов войны, выступлениями 9 мая);

- неофашисты склонны не говорить, а кричать;

- неофашисты любят тяжелую рок-музыку с ее повышенной громкостью, немелодичностью, крикливостью и неразборчивыми словами;

- неофашисты – дети высокопоставленных родителей;

- неофашисты носят необычную, вызывающую одежду (предпочитают черные тона) и делают необычные прически.

В «неофашистскую» мифологию втягиваются группы, воспринимающиеся как инверсивные по отношению к советскому обществу, а именно – члены неформальных объединений молодежи.

«Инаковость» неофашистов стоит рассматривать в контексте поддерживаемого советской идеологией мифа об «инаковости» западного мира в целом. «Загнивающий» Запад, в отличие от «процветающего» Советского Союза, является местом, где «поднимают голову» неофашисты. Особенно близким к архаичному описанию иномирья, как нам кажется, является процитированное выше высказывание одного из информантов: «Там обычное дело, когда кто-то фашист. Это как у нас коммунист». Жители Запада, с точки зрения этого советского ребенка, маркированы клеймом «фашистов» уже в силу того, что они живут в «иномирье», в отличие он живущих «у нас» коммунистов.

В качестве примера рассмотрим, как инверсия человеческих качеств проявляется в детской страшилке про «видюков». Убийство человека является преступлением – «видюки» делают это публично. Неприлично обнажаться прилюдно – «видюки» выступают голыми. Неприлично заниматься сексом прилюдно (а для советских детей, пересказывавших эти страшилки, секс вообще был запредельным понятием) – «видюки» делают это на сцене. Женщины не бреются наголо – женщина-«видюк» лысая. «Видюки» исполняют запретную рок-музыку. И даже поведение зрителей на мифических концертах «видюков» инверсивно по отношению к нормальному человеческому поведению – вместо того, чтобы в ужасе разбежаться, они (вернее, те из них, кто еще жив) продолжают «тащиться» от концерта. Неудивительно, что «видюки» при всём прочем - еще и неофашисты.

Слова «фашизм», «фашист» и соответствующие им семантические образы в России являются не только обозначениями конкретных политических сил, но и ярлыками с крайне негативной окраской, инвективами, ругательствами. Так было во времена СССР, так, при всем расширении ультраправого дискурса в России, остается и сейчас. Показателем этого, как нам кажется, является произвольное использование слова «фашизм» в современных политических дискуссиях – его используют, когда хотят уязвить и центристские, и левые, и национал-большевицкие движения.

Примечательно, что в словарях значение слова трансформировалось. Так, в словаре начала 1980-х годов дается развернутое определение фашизма с указанием большого количества конкретных черт:

«Фашизм. Политическое течение, возникшее в капиталистических странах в период общественного кризиса капитализма и выражающие интересы наиболее реакционных и агрессивных кругов империалистической буржуазии, а также открыто террористическая диктатура наиболее реакционных сил монополистического капитала, для которых характерны воинствующий антикоммунизм, шовинизм, расизм, подавление всех демократических свобод, подготовка и развязывание захватнический войн»[xxii][22].

В словаре 2001 года, отражающем языковые изменения конца ХХ века, это слово описано уже в более общих терминах:

«Фашизм. Идеология и политика шовинизма и расизма, направленные на уничтожение демократии и установление авторитарных, репрессивных режимов»[xxiii][23].

Как нам кажется, упрощение определения обусловлено приближением к «народному» восприятию слова и понятия «фашизм» как инвективы, крайне негативной оценки.

Ненависть советского народа к фашизму и привело к появлению в первой половине 1980-х годов рассматриваемого нами фольклорного образования, построенного в соответствии с логикой традиционной мифологии.

Список информантов

(…)

[i][1] Чарный С.А. Нацистские группы в СССР в 1950-1980-е годы // Неприкосновенный запас. 2004. № 5(37). С. 71-78.

[ii][2] Щепанская Т.Б. Символика молодежной субкультуры: Опыт этнографического исследования системы 1986-1989 гг. СПб., 1993. С. 61-62.

[iii][3] Вести из СССР. № 11. (15.06.) 1982. С. 8.

[iv][4] Чарный С.А. Нацистские группы в СССР…

[v][5] См: Громов Д.В. Образ «эсхатологического нашествия» в восточнославянских поверьях в древности и современности // Этнографическое обозрение. 2004. № 5. С. 20-42.

[vi][6] «В 1988-99 году ходил слух, что “Память” хорошо платит за фамилии, адреса и телефоны евреев. Типа готовят массовый погром. Мы в общежитии как раз жили с евреем, он очень переживал, что кто-то стуканет, и его придут бить. Что-то похожее потом рассказывали про ЛДПР. Говорили, что, если вступить в ЛДПР, то тебе заплатят 1000 долларов – огромная тогда сумма. Ну и что ЛДПР готовит погромы, тоже слухи ходили» [Е.А.].

[vii][7] Битюгин К. Страхи «каменного зоопарка» / Смена. [Газета, Белгород]. 6 октября 2007 г.

[viii][8] Цит. по: Белановский С. Субкультура люберов // https://sbelan.ru/node/47796.

[ix][9] Агапкина Т.А., Левкиевская Е.Е. Голос // Славянские древности. Этнолингвистический словарь: В 5-ти тт. Т. 1. М., 1995. С. 512.

[x][10] Витицкий С. Бессильные мира сего. СПб., 2003. С. 193-197.

[xi][11] См.: https://lib.ru. Книга является публицистическим повествованием, однако мы затрудняемся оценить степень достоверности по данному эпизоду.

[xii][12] См.: Стогоff И. Skinheads: История одной банды. СПб., 2008. С. 172.

[xiii][13] Бояринцев В. Мы – хиппи. М., 2001. Цит. по: https://www.bazilevs.narod.ru.

[xiv][14] Странные игры. Смотри в оба! [Статья из панк-фэнзина Positive#4 (весна 2001 г.)] // https://www.punk.ru/old/articles/scene/ska2506.shtml.

[xv][15] [Виталис В. и др.] Любера: как это было… // Хулиган. 2003. № 6 (15). Цит по: www.xyligan.ru.

[xvi][16] В последние годы данный документ в разных вариантах неоднократно публиковался в Интернете.

[xvii][17] https://imperium.lenin.ru/EOWN/eown6/khan-sherman.html со ссылкой на высказывание телеведущего В. Молчанова в одной из передач.

[xviii][18] https://imperium.lenin.ru/EOWN/eown6/khan-sherman.html.

[xix][19] Виноградова Л.Н. Тот свет // Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995. С. 373-374.

[xx][20] См.: Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986. С. 52-111.

[xxi][21] Белова О.В. Инородец // Славянские древности. Этнолингвистический словарь: В 5-ти тт. Т. 2. М., 1999. С. 414-418.

[xxii][22] Словарь русского языка [Малый академический словарь] / Под ред. А.П. Евгеньевой. Т. 4. М., 1984. С. 201.

[xxiii][23] Толковый словарь современного русского языка. Языковые изменения конца ХХ столетия // ИЛИ РАН; под ред. Г.Н. Скляревской. М., 2001. С. 809.