Частичный анализ

Цель: взаимное восхищение.

Роли: Поэт, Восхищенный объект поклонения.

Социальная парадигма: Взрослый — Взрослый; Взрослый (мужчина): «Смотрите, как я умею делать вас счастливой»; Взрослый (женщина): «Ах, вы действи­тельно умеете делать меня счастливой».

Психологическая парадигма: Ребенок (мужчина): «Смотрите, какие фразы я умею придумывать»; Ребенок (женщина): «Ах, ты действительно очень изобретате­лен».

«Вознаграждения»: 1) внутреннее психологическое — творчество и подтверждение привлекательности; 2) внеш­нее психологическое — избегает отказа в ответ на сек­суальные авансы; 3) внутреннее социальное — «Кава­лер»; 4) внешнее социальное — от этого «вознагражде­ния» можно отказаться; 5) биологическое — взаимные «поглаживания»; 6) экзистенциальное — «Я умею жить красиво».

«РАД ПОМОЧЬ ВАМ»

Тезис. Уайт постоянно оказывает помощь другим людям, имея какой-то скрытий мотив. Может быть, он искупает прошлые грехи, прикрывает теперешние дур­ные поступки или завязывает дружбу, чтобы позже ис­пользовать ее в своих целях, а возможно, из соображе­ний престижа. Если даже кто-то не вполне уверен в искренности побуждений Уайта, все же следует воздать ему должное за его поступки, ведь, к сожалению, встре­чаются люди, которые прикрывают дурные поступки в прошлом новыми худшими делами и используют дру­гих людей в своих целях, действуя не щедростью, а за­пугиванием. Они добиваются престижа не с благород­ными, а с низкими намерениями.

А некоторых филантропов больше волнует соперни­чество, чем человеколюбие: «Я дал больше денег (книг, произведений искусства), чем вы». И опять, если искренность их мотивов поставлена под сомнение, все же следует отдать должное этим людям за то, что они уча­ствуют в соревновании конструктивно. Ведь существует еще множество людей, которые делают это деструктив­но. У большинства людей (и государств), играющих в «Рад помочь вам», есть и друзья, и враги, причем чув­ства и тех, и других чаще всего можно объяснить. Враги подвергают критике их мотивы и преуменьшают значе­ние благородных поступков этих людей, а друзья испы­тывают к ним благодарность за реальную помощь и преуменьшают значение их мотивов. Поэтому так назы­ваемое «объективное» обсуждение этой игры практичес­ки невозможно. Люди, заявляющие о своем нейтралите­те, довольно скоро обнаруживают, что держат его на чьей-то стороне.

Эта игра как способ использования людей составляет основу многих «общественных взаимоотношений» в Америке. Потребители принимают в ней участие с радо­стью, так как это одна из наиболее приятных коммер­ческих игр. Эта игра может принимать весьма предосу­дительную форму в иной сфере взаимоотношений, на­пример в семейной игре для трех участников, в которой отец и мать соревнуются в попытках завоевать привя­занность своего ребенка. Но следует отметить, что даже в этом варианте игры «Рад помочь вам» в некоторой степени сглаживаются отрицательные стороны их дей­ствий, поскольку существует множество гораздо более неприятных способов соревнования, например; «У меня здоровье хуже, чем у папы» или «Почему ты его лю­бишь больше, чем меня?».

«МЕСТНЫЙ МУДРЕЦ»

Тезис. Это скорее не игра, а сценарий, но с элемента­ми игры. Образованный и умудренный жизнью человек, помимо собственной профессии, приобретает знания в самых разных областях. Достигнув пенсионного возра­ста, он переезжает из большого города, в котором зани­мал ответственный пост, в маленький городок. Там векоре становится известно, что люди могут обратиться к нему за помощью при решении любых проблем — от стука в моторе до вопроса о том, как поступить с пре­старелым родственником. Если этот человек в состоя­нии помочь, то он обязательно это сделает или поможет найти квалифицированных профессионалов. Таким об­разом, очень скоро он начинает занимать определенное место в новом окружении и становится известен как Местный мудрец, ни на что не претендующий, но всегда готовый вас выслушать. Лучше всего эта игра удается людям, которые, прежде чем приступить к исполнению своей роли, обратились к психотерапевту, чтобы для себя выяснить свои мотивы и узнать, каких ошибок им следу­ет избегать.

«ОНИ БУДУТ СЧАСТЛИВЫ, ЧТО ЗНАЛИ МЕНЯ»

Тезис. Эта игра — более достойная разновидность игры «Я им покажу». Последняя имеет два варианта. В деструктивном варианте Уайт намеревается «показать им» путем нанесения ущерба. Например, он может ря­дом маневров достичь на службе более высокого поло­жения, но не ради престижа или материального вознаг­раждения, а потому, что это дает ему возможность до­садить своим врагам. В другом варианте Уайт изо всех сил старается заработать престиж, но не ради со­вершенствования в мастерстве или достижения успе­хов в своей области (хотя и эти мотивы могут играть второстепенную роль) и не затем, чтобы нанести врагам прямой ущерб, а для того, чтобы они завидовали ему и безумно сожалели о том, что раньше не относились к нему лучше.

В игре «Они будет счастливы, что знали меня» Уайт работает не против своих бывших товарищей, а в их интересах. Он хочет показать: дружелюбие и ува­жение, с которыми они к нему теперь относятся, вполне оправданны. Он стремится продемонстрировать (с един­ственной целью сделать им приятное), что они оценивали его правильно. Для того чтобы обеспечить себе вер­ный выигрыш, Уайт должен следить за тем, чтобы не только цели, но и средства в этой игре были достойны­ми. Именно в этом и состоит превосходство этой игры над «Я им покажу». Однако обе эти игры могут быть не играми, а следствием жизненного успеха. Они пре­вращаются в игры тогда, когда Уайта больше интересу­ет не сам успех, а впечатление, произведенное им на его врагов или друзей.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ЗА ПРЕДЕЛАМИ ИГР

ЗНАЧЕНИЕ ИГР

1. Игры, в которые играют люди, предаются от по­коления к поколению. Любимая игра конкретного че­ловека может быть прослежена как в прошлом — у его родителей и у родителей его родителей, так и в бу­дущем — у его детей. В свою очередь его дети, если только не произойдет какое-нибудь вмешательство из­вне, будут учить этим играм его внуков. Таким обра­зом, анализ игр происходит на обширном историчес­ком фоне. Игра может охватывать около сотни лет в прошлом и может быть надежно прогнозирована по меньшей мере лет на пятьдесят в будущее. Если не ра­зорвать эту цепь, охватывающую пять и даже более по­колений, эффект может увеличиваться в геометрической прогрессии. Переходя из поколения в поколение, игры могут изменяться, но при этом наблюдается сильная тенденция к вступлению в брак между индивидами, иг­рающими в игры, которые принадлежат одному семей­ству (если не одному роду). В этом состоит истори­ческое значение игр.

2. Воспитание детей в большинстве случаев сводится к процессу обучения их тому, в какие игры они должны играть. Различные культуры и социальные классы име­ют свои излюбленные игры, а различные племена и се­мьи предпочитают разные варианты игр. В этом состоит культурное значение игр.

3. Промежуток между времяпрепровождениями и истинной близостью как бы прослоен играми. Повторя­ющиеся времяпрепровождения, такие, например, как ве­черинки в честь продвижения по службе, в конце кон­цов приедаются. Близость, в свою очередь, требует тща­тельной осмотрительности, причем и Родитель, и Взрослый, и Ребенок обычно настроены против нее. Амери­канское общество в основном не поощряет искренности (кроме как в интимной обстановке), так как здравый смысл предполагает, что искренность всегда можно ис­пользовать с дурным умыслом. А Ребенок опасается ее, потому что знает: она может повлечь за собой разобла­чение. Поэтому, чтобы отвязаться от скуки времяпрепро­вождения, не подвергая себя опасностям, сопутствую­щим близости, большинство людей в качестве компро­миссного решения приходят к играм, если только они доступны. Они-то и составляют большую и весьма зна­чимую часть человеческого общения. В этом состоит социальное значение игр.

4. Люди выбирают себе друзей, партнеров, близких людей чаще всего из числа тех, кто играет в те же игры. Поэтому в данном социальном окружении каждый его представитель приобретает такую манеру поведения, ко­торая покажется совершенно чуждой членам другого социального круга. И наоборот, любой член какого-либо Социального окружения, который начинает играть в но­вые игры, будет, скорее всего, изгнан из привычного об­щества, но его с удовольствием включат в другое соци­альное окружение. В этом состоит личностное значение игр.

Читатель, по-видимому, теперь сумеет лучше оценить принципиальное различие между математическим и трансакционным анализом игр. Математический анализ игр исходит из постулата полной рациональности игро­ков. Трансакционный анализ, напротив, имеет дело с играми как нерациональными, так и иррациональными, и именно поэтому более жизненными.

ИГРОКИ

Наши наблюдения свидетельствуют о том, что интен­сивнее всего играют люди, утратившие душевное равно­весие. Весьма любопытно, однако, что некоторые ши­зофреники отказываются участвовать в играх и с само­го начала требуют прямолинейности. В обыденной жизни с наибольшей отдачей играют два типа людей, кото­рых мы назовем Брюзгой и Ничтожеством или Обыва­телем.

Брюзга — это человек, чаще всего обиженный на свою мать. При внимательном исследовании выясняет­ся, что он обижен на нее с раннего детства. Наверное, у него есть вполне основательные «детские» причины для обиды, например, возможно, в его раннем детском возра­сте мать заболела и долго лежала в больнице, как бы предав его в критический период. А может быть, он не был счастлив из-за того, что она родила слишком много братьев и сестер? Иногда «предательство» выглядит более злонамеренным, например, мать отправляет ребен­ка на ферму к своим родителям, чтобы вторично выйти замуж. А ребенок с тех пор остается обиженным на весь мир. Будучи взрослым, этот человек не любит жен­щин, хотя может быть донжуаном. Поскольку с детских лет он дуется вполне намеренно, то свое решение может отменить в любой момент (именно так и поступают дети, когда подходит время обеда). И взрослый (Брюз­га), и маленький мальчик отменяют решение дуться на одних и тех же условиях: он должен иметь возмож­ность не уронить своего достоинства и ему «обязаны» предложить что-то стоящее взамен его привилегии быть обиженным. Иногда, отказавшись от роли обиженного, пациент может прервать, например, игру «Психиатрия», которая в противном случае может тянуться годами. Для этого необходимо тщательно подготовить пациента, найти умелый подход к нему и выбрать подходящий момент. Бестактность и запугивание со стороны психо­терапевта будут иметь такой же эффект, как в случае с надувшимся ребенком. В конце концов пациент «ото­мстит» психотерапевту за его неправильное обращение с ним точно так же, как ребенок может затаить обиду на своих бестактных родителей.

С " Брюзгой женского пола ситуация обычно такая же, если она злится на своего отца. Но при этом надо учи­тывать, что ее игра «Калека» («Что вы хотите от жен­щины, у которой был такой отец?») требует от мужчи­ны-психотерапевта большого такта и дипломатичности.

Иначе он рискует оказаться в положении отца этой женщины, то есть быть отнесенным к тому же классу людей, куда попадают все мужчины, похожие на отца.

Думаю, в каждом из нас есть частица от игрока Ничтожества. Поэтому цель анализа — свести эту игру до минимума. Ничтожество — это человек, сверх­чувствительный к Родительскому влиянию. Поэтому его Родитель, скорее всего, будет в критические момен­ты вмешиваться и в его Взрослое состояние, и в спон­танное поведение Ребенка, что вызывает у этого чело­века неуместное или бестактное поведение. В экстре­мальных ситуациях Ничтожество сливается с Подха­лимом, Позером и Прилипалой. Не следует смешивать ничтожество с выбитым из колеи шизофреником, у которого не функционирует Родитель и едва функцио­нирует Взрослый, поэтому ему приходится справляться с миром с позиции приведенного в замешательство Ре­бенка. Интересно, что в нашем повседневном языке сло­во «ничтожество» применяют, как правило, для характе­ристики мужчин, а иногда и мужеподобных женщин. В Ханже Обывателя еще больше, чем в Ничтожестве. Слово «ханжа» обычно употребляется по отношению к женщине, но иногда его употребляют применительно к мужчинам с несколько женскими особенностями пове­дения.

ИЛЛЮСТРАЦИЯ

Рассмотрим следующий диалог между пациенткой (П) и врачом-психотерапевтом (В).

П. Я начала новую жизнь — теперь буду всегда приходить вовремя.

В. Попробую не подвести вас.

П. А мне все равно, что вы будете делать. Я собира­юсь начать ради себя самой. Угадайте, что я получила по истории.

В. Четыре с плюсом.

П. Откуда вы знаете?

В. Потому что вы боитесь получить пятерку.

П. Да, я написала на пятерку, но потом перечитала работу, вычеркнула три правильных ответа и вместо них вписала неправильные.

В. Мне нравится наш разговор. В нем совсем нет Ничтожества.

П. Вчера вечером я как раз думала, какой у меня прогресс. По-моему, во мне сейчас Ничтожества не больше 17 процентов.

В. Ну, сейчас Ничтожество в вас на нуле, так что в следующий раз вы можете позволить себе 34 процента

П. Это все началось полгода назад: я посмотрела на свой кофейник и вдруг впервые действительно увидела его. А теперь я слышу пение птиц, а когда смотрю на людей, то их вижу! И самое замечательное, что я сама стала настоящей. И не только вообще, я и сейчас, в эту минуту, тоже настоящая. На днях я ходила по музею, смотрела картины. Ко мне подошел молодой человек и сказал: «Какой замечательный Гоген, правда?» Я отве­тила: «Вы мне тоже нарвитесь». После музея мы вместе зашли перекусить, и он оказался очень славным парнем.

Этот диалог представляет собой свободный от игр и от присутствия Ничтожества разговор между двумя независимыми Взрослыми, и нам хотелось бы сопрово­дить его некоторыми пояснениями.

«Я начала новую жизнь. Теперь буду всегда прихо­дить вовремя». Это заявление было сделано после того, как пациентка действительно пришла вовремя. Раньше она постоянно опаздывала. Если бы она решила таким образом воспитывать силу воли и ее решение стать пун­ктуальной было бы навязано Ребенку Родителем только затем, чтобы быть нарушенным, пациентка объявила бы о нем заранее: «Сегодня я опоздала в последний раз в жизни». Это было бы не более чем попытка начать игру. Однако ее заявление такой попыткой не было. Это было решение, принятое Взрослым — не намерение, а проект. Пациентка и в дальнейшем оставалась пунктуальной.

«Попробую не подвести вас». Эта фраза не была ни подбадривающим высказыванием, ни первым ходом в игре «Я всего лишь пытаюсь помочь вам». Пациентка обычно приходила после перерыва на обед у психотерапевта. Поскольку она, как правило, опаздывала, он тоже привык не торопиться и возвращался в кабинет позже обычного. Когда она объявила о своем решении, он по­нял, что она говорит всерьез, и объявил о своем. Эта трансакция представляла собой договор между Взрос­лыми, которого оба они в дальнейшем придерживались, а не слова Ребенка, дразнящего Родителя, который из-за своей жизненной позиции вынужден быть «добрым па­почкой» и обещать Ребенку помощь.

«А мне все равно, что вы будете делать». Эта фраза подчеркивает, что пунктуальность — это решение, а не намерение, которое она собирается эксплуатировать как часть игры псевдопослушания.

«Угадайте, что я получила». И психотерапевт, и паци­ентка вполне осознавали, что это — времяпрепровожде­ние, и позволили себе немного поразвлечься. Психотера­певту не нужно было демонстрировать свою бдитель­ность, указывая пациентке, что это — времяпрепровожде­ние: она это и без того знала; пациентке же не надо было воздерживаться от участия во времяпрепровождении.

«Четыре с плюсом». Психотерапевт понимал, что она могла получить только такую отметку, и не было при­чин не сказать ей об этом. Он не стал притворяться, что не знает: из ложной скромности или из боязни оши­биться.

«Откуда вы знаете?» Это был вопрос Взрослого, а не игра «Ах, вы необыкновенный!», и он заслуживал ответа по существу.

«Да, у меня была бы пятерка». Вот это была настоя­щая проверка. Пациентка не надулась и не стала при­думывать объяснения или оправдания, но честно взгля­нула в глаза своему Ребенку.

«Мне нравится наш разговор». Это и последующие полушутливые замечания выражают взаимное Взрослое уважение, с некоторым времяпрепровождением на уров­не Родитель-Ребенок, которое опять-таки было необяза­тельным для обоих и участие в котором было вполне сознательным.

«Я вдруг впервые действительно видела его». Паци­ентка обрела свой собственный взгляд на мир, и ей больше не нужно воспринимать кофейники или людей так, как учили ее родители. «Я и сейчас, в эту минуту, тоже настоящая». Она больше не живет в прошлом или в будущем, хотя и может при необходимости коснуться их в разговоре.

«А я ответила: «Вы мне тоже нравитесь». Не нужно больше тратить время, играя с новым знакомым в игру «Картинная галерея», хотя при желании она могла бы это сделать.

В свою очередь, и психотерапевту нет необходимости играть в «Психиатрию». У него было несколько случа­ев обсудить с пациенткой проблемы защиты, переноса и символической интерпретации, но он опустил их, не ис­пытывая при этом никакого беспокойства. Однако для дальнейшего обсуждения, наверное, было бы полезно уточнить, какие именно ответы она вычеркнула в своей экзаменационной работе. К сожалению, в дальнейшем, в течение часа, отведенного на прием, 17 процентов Нич­тожества в пациентке и 18 процентов его же в психоте­рапевте давали себя знать время от времени.

Подводя итог, можно сказать, что приведенный выше разговор представляет собой деятельность, расцвечен­ную небольшим количеством времяпрепровождений.

НЕЗАВИСИМОСТЬ

Ощущение независимости достигается, как мы счита­ем, высвобождением или пробуждением трех способнос­тей: «включенности в настоящее», «спонтанности» и «близости»,

«Включенность в настоящее» означает умение видеть что-то определенное или слышать, например, как поют птицы, причем делать это так, как умеешь именно ты, а не так,, как тебя учили. У нас есть все основания пола­гать, что маленькие дети видят и слышат совсем не так, как взрослые, что в первые годы жизни их отношение к миру более эстетично и менее интеллектуально.

...Маленький мальчик с восторгом смотрит на птиц, слушая их пение. Вдруг приходит «хороший» отец. Он чувствует необходимость принять участие в развлечени­ях сына и начинает его «развивать». Отец говорит: «Это поет сойка, а сейчас чирикает воробей». Однако, как только мальчик пытается различать птиц, он пере­стает их видеть и слышать их пение. Теперь он должен видеть и слышать только то, чего хочет его отец. Пози­ция отца, впрочем, вполне оправданна, так как он пони­мает, что сын не будет всю жизнь только слушать пение птиц. Чем раньше мальчик начнет свое «образование», тем лучше. Может быть, он станет орнитологом, когда вырастет? Однако лишь немногие люди могут сохра­нить свою детскую способность видеть и слышать. На­верное, поэтому большинство представителей человечес­кого рода навсегда утрачивают возможность стать жи­вописцами, поэтами или музыкантами, так как они очень рано теряют способность непосредственно видеть или слышать. Это происходит из-за того, что они получают все из вторых рук.

Обретение способности вновь видеть и слышать не­посредственно мы называем «включенностью в настоя­щее». По своей психологической природе «включен­ность» представляет собой восприятие, родственное эйдетическим образам[32]. Возможно, у некоторых инди­видов такое восприятие существует в области вкусовых и обонятельных ощущений, что открывает большие воз­можности в соответствующих сферах деятельности, на­пример, кондитерам, косметологам, поварам, чья вечная проблема состоит в том, чтобы найти аудиторию, способ­ную оценить их произведения.

«Включенность» предполагает жизнь в настоящий момент, а не где-то в прошлом или будущем. Рассмот­рим в качестве иллюстрации человека за рулем маши­ны, который спешит на работу. Этот пример позволит нам проанализировать некоторые возможности, харак­терные для американского образа жизни. Три следующие распространенные ситуации представляют собой ответы на главный вопрос: «Где находится сознание человека за рулем, в то время, когда его тело в маши­не?»

1. Главная забота человека за рулем: приехать на работу вовремя. Он — дальше всех от жизни «здесь и сейчас». Пока его тело находится в машине, а сознание уже у дверей учреждения, этот человек совершенно не замечает своего непосредственного окружения, если только оно не служит препятствием на его пути к цели. Это — «Ничтожество». Главная его забота — как он будет выглядеть в глазах начальства. Если же он все-таки опоздает, то может постараться предстать перед начальством запыхавшимся и выбившимся из сил. В это время командует угодливый Ребенок, игра­ющий в «Видишь, как я старался». Пока человек пра­вит машиной, он практически полностью лишен неза­висимости, так как ни жив ни мертв от страха. Весь­ма возможно, что это наиболее благоприятные усло­вия для развития коронарной недостаточности и гипертонии.

2. Человек-Брюзга озабочен не столько тем, чтобы прибыть вовремя, сколько поиском уважительных при­чин для опоздания. Неприятные случайности: часто и не вовремя загорающийся красный свет светофора, не­умелая езда или глупость окружающих прекрасно впи­сываются в его схему, и в глубине души он рад им, так как они способствуют игре «Видите, до чего они меня довели», в которую играют его взбунтовавшийся Ребе­нок или праведник-Родитель. Он тоже не замечает ни­чего вокруг себя, за исключением того, что вписывается в его игру, так что он как бы «жив наполовину». Тело этого человека — в машине, а его сознание рыщет в поисках недостатков и несправедливости.

3. Гораздо реже встречается так называемый «води­тель по призванию», для которого вождение машины — любимое занятие и настоящее искусство. Быстро и уме­ло пробираясь вперед в толпе машин, он сливается в одно целое со своим автомобилем. Он замечает окружа­ющее лишь в той мере, в которой оно предоставляет ему возможность показать свое искусство: это является ему «вознаграждением». Кроме того, он глубоко чувствует себя и свою машину, которой он так блестяще управляет, и в этой мере он живет. Такое вождение машины фор­мально представляет собой времяпрепровождение для Взрослого, но Ребенок и Родитель тоже могут при этом получать удовольствие.

4. К четвертой категории относятся люди, «вклю­ченные» в окружающее, «которые никуда не торопятся, потому что живут в настоящем, как бы в гармонии со всем окружающим их миром: небом, деревьями и ощу­щением движения. Торопиться — значит пренебрегать этим миром и думать только о том, чего еще не видно за поворотом дороги, или о самых обыкновенных пре­пятствиях, или исключительно о себе. Как-то один ки­таец спешил на электричку. А сопровождающий его европеец заметил, что они могут сэкономить двадцать минут, если сядут на экспресс. Они так и сделали. Когда они сошли у Центрального парка, человек, спе­шивший на электричку, к большому удивлению своего друга, уселся на скамью. «Если мы сэкономили двад­цать минут, — объяснил он, — то можем позволить себе посидеть эти двадцать минут здесь, наслаждаясь пейзажем». Человек, «включенный» в окружающее, знает, что он чувствует, где находится и какое сейчас время. Он знает, что после его смерти деревья будут расти, как и прежде, но он их уже не увидит, поэтому он хочет увидеть их сейчас со всей остротой, на кото­рую способен.

«Спонтанность» означает возможность выбора, воз­можность свободно самому решать, какие чувства (Ро­дителя, Взрослого или Ребенка) испытывать и каким образом их выражать. «Спонтанность» означает осво­бождение от принуждения играть в игры и владеть только теми чувствами, которые были воспитаны.

«Близость» представляет собой спонтанное, свобод­ное от игр чистосердечное поведение человека, осознаю­щего окружающее, освобожденно, эйдетически восприни­мающего мир глазами неиспорченного Ребенка,.который со всей искренностью живет в настоящем. Можно экспериментально показать[33], что эйдетическое восприятие пробуждает привязанность, а чистосердечие мобилизует позитивные чувства. Известен даже такой феномен, как «односторонняя близость». С ним хорошо знакомы люди, умеющие пленять своих партнеров, оставаясь при этом невовлеченными. Человек добивается этого, поощ­ряя собеседника смотреть ему в лицо, высказываться свободно и чистосердечно, в то время как соблазнитель (или соблазнительница) лишь делает вид. что их чув­ства взаимны.

«Близость», по существу, является функцией есте­ственного ребенка, хотя и имеет сложную психологичес­кую и социологическую основу. Она, как правило, не приводит к неприятностям, если не вмешивается какая-нибудь игра. Обычно близости угрожает стремление приспособиться к Родительскому влиянию. Маленькие дети (пока они не испорчены) в большинстве своем предстают существами любящими, а это и есть истинная природа близости.

Сознательно или неосознанно все родители с колы­бели учат своих детей думать, чувствовать, воспринимать окружающий мир. Освободиться от этого влияния ре­бенку нелегко, поскольку оно обычно бывает глубоко укоренившимся. К тому же в первые два-три десятиле­тия жизни человека оно необходимо для биологическо­го и социального выживания. Освобождение от роди­тельского влияния становится возможным только тогда, когда человек достигает независимости, то есть приобре­тает умение жить «включенным» в настоящее, действо­вать спонтанно и достигать близости с другими людь­ми. Кроме того, в это время он уже свободен в выборе, то есть понимает, что именно из родительского наследия он хочет оставить себе. На ранних этапах жизни чело­век решает, как он намерен приспособиться к родитель­скому- влиянию. Его адаптация представляет собой последовательность решений, и именно поэтому при благо­приятных обстоятельствах решения бывают обратимы­ми. Причем ниспровержение никогда не бывает оконча­тельным: непрерывная борьба против возврата к ста­рым привычкам чаще всего продолжается всю жизнь. Некоторые счастливые люди обладают свойством, которое выходит за пределы всех классификаций пове­дения. Это свойство — «включенность» в настоящее. Другое их свойство, гораздо более важное, чем любое предварительное планирование» — спонтанность. У них есть нечто куда более ценное, чем игры, — близость. Но все эти три свойства для неподготовленных людей опас­ны. Может быть, им лучше оставаться такими, какие они есть, и искать решение своих проблем в популяр­ных социальных методах, например в чувстве общности с другими людьми. Это может означать, что для многих представителей рода человеческого впереди прекрасные надежды и большие перспективы.