Глава 5.

Отель был высококлассный. Но я не обратил на него никакого внимания. Хаким разбудил меня, когда мы приземлились и из салона вышли все остальные пассажиры. Заставил что-то выпить снова. Потом за руку вел меня до самого такси. Сам бы я ни за что не дошел. Едва что-то различал перед собой. Был будто под действием наркотиков. Хотя, наверное, так и было. Едва я оказался в номере, завалился на кровать. Проспал еще пару часов. Проснулся к вечеру. Потянулся, чувствовал себя намного лучше, сел на кровати и заметил мужчину с ноутбуком в углу.
— Ты теперь меня стеречь будешь?
Он не отвечает, продолжает разглядывать что-то у себя на экране. Посылаю его мысленно ко всем чертям, иду в ванную, чищу зубы. Стоп. Не помню, чтобы я переодевался. А на мне пижама. Выбегаю. Чемодан разобран. Своих джинс не вижу.
— Где моя одежда?
Мужчина все-таки отрывается от ноутбука и язвительно отвечает:
— Перепачканная спермой?
Смущаюсь. Делаю шаг назад и сажусь на кровать.
— Ты меня переодел?
— Обязательно задавать тупые вопросы? Кто же еще? Я сделал это только по тому, что сон в узких джинсах не способствует хорошему виду, — как трогательно. Обо мне так заботятся. — В соседней комнате ужин.
Накидываю пушистый отельный халат, пахнущий лавандой, и иду ужинать. От скуки включаю телевизор и понимаю, что мы на месте назначения –все каналы на арабском языке. Сразу ледяной пот по спине. Завтра я буду продан. Завтра мне придется пережить это унижение. Завтра у меня будет новый хозяин. Мне страшно и противно одновременно. Это же неправильно, особенно после всего. Как Хаким может меня продать? Это гребаное озеро, где я приставал к нему под действием наркотиков… Оно изменило все. А этот случай в туалете самолета… Он не так безразличен ко мне, как хочет показать. Или я просто забавная игрушка, которая ведет себя не так привычно, что становится интересно.
— Ты закончил? – резкий голос приводит в себя.
Я застыл с куском хлеба в руке. Поспешно киваю.
— Вкусно?
Снова киваю.
— Тебе еще предстоит насладиться арабской кухней.
То ли насмешка, то ли правда.
— Возвращайся в спальню.
Звучит двусмысленно. Но я знаю, что ничего не будет. Делаю, как он говорит, в конце концов, там тоже есть телевизор. Хаким снова уткнулся в ноутбук. Что же он там делает? Я щелкаю бездумно каналами, не останавливаясь ни на одном больше двух секунд.
Ближе к десяти вечера, мужчина заканчивает свои дела. Начинает переодеваться прямо при мне. Ну, конечно, что я там не видел? Идеальную задницу, обтянутую тонкой тканью плавок? Он переодевается в черную шелковую пижаму. Строгую такую. Моя по сравнению с ней просто детская. Садится рядом со мной на кровать. Я не понял, мы что, спать вместе будем?! Одно мгновение и на руке защелкиваются наручники. Точно, будем.
— Это чтобы я не сбежал?
— Ты стал таким догадливым.
— Урод.
Легкая пощечина. Не больно. Просто обидно. Напоминание кто здесь главный.
— Ложись.
— Мне в туалет надо.
— Пошли.
— Я не могу, когда смотрят.
— Тогда терпи.
Урод. Говорю же. Выхватывает у меня пульт, выключает телевизор.
— Пойдешь в туалет или нет?
— Нет, — я отворачиваюсь и выключаю свой ночник.
Он ложится рядом, совсем рядом. Я чувствую его дыхание на своем затылке. По телу дрожь и напряжение от того, что он так рядом. Это почти пытка. Безумно хочется его коснуться. Я едва дышу. Закрываю глаза и разворачиваюсь. Цепь между нами натягивается. Хаким дергает ее на себя, и моя рука оказывается на его груди. Он такой горячий, я ощущаю это сквозь тонкий шелк.
— Хаким, — порывисто шепчу я, забираясь к нему под одеяло, прижимаясь всем телом. – Пожалуйста, не продавай меня, пожалуйста…
Долгое молчание. Меня охватывает новое, неизвестное мне чувство. Тянущее, причиняющее боль внутри.
— Не могу, малыш.
Ласковое обращение только все усугубляет.
— Почему? – я давлюсь слезами.
— Я не могу тебе дать того, что дадут они.
— Но…
— И потом я уже обещал. Не могу выглядеть треплом.
— Думаю, это на первом месте.
Дыши ровно. Хватит уже истерить.
— Может быть.
Ничего я не добьюсь. К этому человеку просто не пробиться. Что я себе насочинял, что могу ему понравиться? Но в голове все равно не укладывается – как он может меня продать. Как?
— Хаким… — зову я.
— М?
— В туалет.
Мы встаем. Вернее встает он и тянет меня за собой. Деликатно отворачивается, но я едва сдерживаю смешок, понимая, что он там все видел. Долго мою потом руки, злорадно попадая капельками воды на него. Мужчина стоит невозмутимо, словно на приеме у английской королевы. Ему бы смокинг. Но и в пижаме он выглядит офигенно. Возвращаемся в кровать, я тяну его подушку себе, он милостиво отдает ее. Ворочаюсь около часа. Мысли одолевают. Снова зову:
— Хаким…
— Ну что?
— А у тебя больше нет таблеточек?

***

Нервное утро. Кусок не лезет в горло. Хаким же наоборот расслаблен и доволен. Весело отвечает на телефонные звонки. Я проснулся и снова он меня обнимал, как там, на озере. Он не может меня продать. Я верил в это, даже когда ехал в лимузине на торги. Мне казалось это дикостью. Уж тут-то, в развивающейся арабской стране, где множество небоскребов, как такое может быть? Но меня завели в один из них, на скоростном лифте подняли под небеса. Небольшой конференц-зал. Приглушенный свет. Хаким отдает меня на попечение незнакомых мне людей, по-видимому, устроителей аукциона. Дрожу, будто в комнате минусовая температура. Он не продаст меня. Передо мной ставят стакан с водой, уговаривают выпить на трех языках. Потом понимают, что это зряшная затея. Оставляют в покое. Ко мне подходит невысокий мужчина, по виду итальянец, поправляет прическу, воротник рубашки. Прицокивает и улыбается, выражая одобрение. В комнате я один, не считая охраны. Слышу, как проходит аукцион в соседнем зале. Где же остальные? Тут же людьми торгуют? В самом центре цивилизации? Хаким не продаст меня.
Чьи-то руки на моих плечах. Ведут в зал. На сцену. От страха ничего не вижу. Не понимаю ни слова из того, что говорится. Вроде бы описывают меня. Почему все расплывается? Слышу только стук своего сердца. Он громче всего. Не хочу смотреть на этих людей, как можно так поступать со мной? Зажмуриваюсь. Открываю глаза лишь через пару минут, когда слышу громкий голос аукционера:
— Продано!
Я недоуменно на него взглянул, не понимая, что произошло. Замечаю, как от стены отлепились двое охранников в белых одеждах и медленно подходили ко мне.
Это все? Я продан? Так быстро? Так просто? Я представлял, что торги будут проходить в стиле знаменитой Анжелики де Пейрак. А тут меня даже не раздели, не попросили встать, покрутиться там. Я даже не знал, кому продан!
Один из охранников склонился в легком поклоне передо мной и четко на арабском языке произнес:
— Прошу вас следовать за мной.
Он явно хотел меня увести со сцены, но этого не хотел я. Замерев и даже перестав дышать, я искал Хакима. Он вальяжно сидел в кресле в первом ряду и даже не смотрел на меня. Меня словно окунули в ледяную воду. Меня продали. Меня продал Хаким! Во рту возник привкус горечи.
Охранники переглянулись, решительно поднялись на сцену и взяли меня под локти. И тогда я не выдержал. Стал вырываться, царапаться, пинаться. Шум привлек внимание. Все присутствующие без особого интереса смотрели на разыгрывающуюся перед ними сцену. По-видимому, они такое видели не в первый раз. Охранники мужественно терпели мои попытки высвободиться, но крепко держали, пытаясь осторожно спустить со сцены. Мое лицо было мокрое от слез, выглядел я, наверное, ужасно, но меня это мало трогало. Трогал лишь безразличный взгляд темно-карих глаз, равнодушно наблюдающий за мной. Поза Хакима была расслабленной, в одной руке бокал с вином. Чувства затопили меня и я прокричал:
— Хаким, не отдавай меня им!
Однако мужчина никак на это не отреагировал, словно я не к нему и обращался. Я предпринял еще одну попытку, укусив охранника за предплечье:
— Хаким, пожалуйста, я люблю тебя!
Мне стоило многого сказать это. Конечно, я понимал, что это ничего не изменит, но надеялся, глупо надеялся, что это признание растопит его ледяное сердце. Хаким даже бровью не повел. Его губы чуть изогнулись в усмешке, из груди вырвался усталый, немного раздраженный вздох. Все с интересом смотрели на нас, ожидали, что он скажет. Даже охранники остановились в легком недоумении.
— Ты принадлежишь другому, Алекс. Навсегда.
Я и не ждал от него ничего другого, но было больно, чертовски больно. Будто в груди образовалась большая дыра. Хаким продал меня. Мой любимый человек предал меня. Я закрыл глаза и позволил себя вывести из зала. Слезы все еще катились по моим щекам, и я вздрагивал от рыданий. Меня вели по коридорам, потом мы спускались в лифте и оказались на парковке. Подъехал сверкающий мерседес, меня усадили на сидение. В салоне приятно пахло натуральной кожей. Один из охранников сел напротив. С минуту разглядывал меня, а потом достал пачку салфеток и протянул их мне. Я вытер лицо и высморкался. Вдруг на меня опустилась такое безразличие, что стало все равно, куда меня везут, кто стал моим хозяином. Я откинулся на сиденье и зажмурился. В голове не было ни одной мысли, а сердце с трудом билось, будто находясь в тисках.

***

Ехали мы долго. Мне вроде бы даже удалось задремать. Но ни снов, ни облегчения это не принесло. Охранник осторожно тормошил меня за плечо.
— Приехали. Выходите.
Я выбрался из машины и увидел перед собой настоящий дворец. Это было даже похоже на сказку. Как из мультика «Алладин». Гладкие стены цвета слоновой кости, блестящие купола, массивные колонны, десяток широких мраморных ступенек. Не думал, что такое бывает в жизни. Я обернулся и увидел, что перед дворцом раскинулся сад. Где-то журчала вода, пели птицы, сладко пахло цветами, ярко светило солнце.
— Добро пожаловать, — по ступенькам, ведущим во дворец, спускался невысокий немолодой мужчина. Одет он был во что-то наподобие халата, красиво расшитого и украшенного драгоценными камнями и золотой нитью, и шаровары. На его ногах были туфли с закругленными концами.
— Добро пожаловать, Алекс, — повторил он, позволяя себя разглядеть. Я ничего не ответил и отвернулся. – Меня зовут Наджмуддин, для вас можно просто Надж. Я управляющий. Вы устали с дороги? Не хотели бы освежиться? Может быть, вы голодны, хотите пить?
— Я хочу оказаться как можно дальше отсюда, — сквозь зубы выдавил я.
— Понимаю, — Надж сочувственно улыбнулся. – К сожалению, это невозможно. Позвольте показать ваши покои.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Охранник держался метрах в трех позади нас. Мы шли по прекрасным коридорам, проходили великолепные залы, но я даже не смотрел по сторонам. Надж пытался меня заинтересовать, рассказывал, куда ведет тот или иной коридор, для чего тот или иной зал, но замолчал, видя мое безразличие. Охранник тенью скользил за нами. Вскоре мы остановились перед большими дверьми с искусной резьбой. Надж распахнул их и пропустил меня вперед. Такое великолепие я видел только на картинках. Так живут принцы и принцессы. Комната напоминала «Королевский люкс» пятизвездочного отеля, не меньше. Она была большой и светлой, с высокими потолками, с антикварной мебелью, которую очень продуманно расставили. Позолоченные пилястры ненавязчиво дополняли интерьер. Повсюду была зелень, цветы в вазах. Надж вглядывался в мое лицо, но так и не смог прочитать там отголосков чувств и спросил:
— Вам нравится? — Я не ответил. – Эта дверь ведет в ванную комнату, эта в гардеробную и будуар, а эта на террасу. Так же у вас есть свой собственный сад и бассейн. Если вам что-то не нравится, то это можно поменять. У нас есть дизайнер, который все изменит на ваш вкус.
— Уходите, — глухо сказал я. Мне нужно было остаться одному.
— Как пожелаете, — Надж низко поклонился и улыбнулся. – Там стоит телефон, если вдруг что-то понадобится…
— Уходи! – закричал я, и управляющий с охранником вышли.
Я огляделся. Сначала я хотел броситься на кровать и предаться грусти, но увидев, что она просто огромная и поняв, для чего она такая, передумал. На этом ложе я буду отрабатывать свое проживание здесь. Я забрался на скромную кушетку у окна с ногами и долго плакал.

***

Прошло несколько дней с моего появления во дворце. Стоило мне немного прийти в себя, как я решил бежать. Каково же было мое разочарование, когда, распахнув двери, я увидел двух охранников. Нет, я, конечно, и не надеялся, что все будет так просто, но все же. Они кивнули мне приветственно, но не дали сделать и шага. Значит, я тут еще и пленник? Мне запрещено покидать комнаты? Я разозлился и занялся приятным, расслабляющим занятием – стал крушить все. Для начала я занялся всеми вазами, статуэтками и прочими легко бьющимися предметами. Все это наверняка безумно дорогое. Потом я порвал диванные подушечки, по виду дорогое покрывало, вышитое золотой нитью, и прочую легко поддающуюся ерунду. Затем я облил все разными гелями и кремами из ванной, представленными в несметном количестве.
Я как раз вымотался и сидел на полу, обрывая лепестки с розы, когда вошел Надж. Нужно было видеть его лицо. Представляю, каких усилий ему это стоило, но он сдержался. Лишь уточнил, не нужна ли мне помощь и не голоден ли я. Пришлось послать его на английском. Арабских матов я не знал. Но, похоже, он понял. Однако к вечеру мне все же принесли несколько подносов с едой. Которая благополучно перекочевала на стены и потолок (тут я особо постарался, не просто было докинуть, потолки-то высоченные). Завтрак постигла та же участь. Слуг пришедших убрать я с криками прогнал. Одному даже расцарапал лицо. Долго он меня будет помнить. Надж пришел снова, осведомился о моем самочувствии и даже сделал попытку уговорить меня что-то съесть. Я швырнул в него стулом. Правда, он не пролетел и половину пути, но угроза была понята.
Решив брать меня измором, Надж не появлялся два дня, как и кто-либо другой. Я задумался, почему мой «хозяин» не спешит со мной видеться? Возникла даже надежда, что все не так плохо. Спрашивать об этом было равносильно капитулированию, и я сжимал зубы. Очень хотелось кушать, хотелось принять ванну, поспать в свежей постели. Ведь я не делал все это, чтобы быть более отталкивающим. Со мной обращались как с хрустальной вазой, им отдан приказ не трогать меня, а это развязывало мне руки. Что-то мне подсказывало, что долго Надж не выдержит. И я не ошибся. В дверь постучали. Я не ответил. Через пару минут появился Надж. С привычной располагающей улыбкой он спросил:
— Не побеспокоил?
— Побеспокоил.
— Хозяин вернулся и хочет вас видеть.
Значит, его просто не было, а я уж тешил себя мыслью, что обо мне забыли и оставят в покое.
— Я не собираюсь с ним встречаться.
Лицо Наджа изменилось:
— Это неуважение.
— Мне плевать.
— Юноша, мой хозяин может быть гибким, когда нужно, но твердости у него не занимать. Он понимал, что твое самолюбие может быть ущемлено и дал тебе время оправиться, прийти в себя. Закрывал глаза на твои маленькие выходки. Но, если ты и дальше будешь так себя вести, то закончишь очень плохо. Так что приведи себя в порядок и пойдем.
От охвативших его эмоций, управляющий покраснел и сбился на «ты».
— Я никуда не пойду, — ровно заявил я, глядя прямо в глаза Наджу. – Не пойду.
— Что ж, — управляющий сложил руки перед собой. – Это твой выбор.
Резко развернувшись, он вышел, оставив меня в недоумении и легком беспокойстве. Я здесь никто, новая игрушка хозяина и вряд ли у меня есть хоть какие-то права. Вот только я не буду прогибаться. Я не дам к себе прикоснуться, лучше я умру. Услышав шорох, я поднял глаза и увидел вошедшего мужчину. Это был он, мой нынешний хозяин. Я поспешил предать лицу как можно больше враждебности, но мужчина не обратил на это внимание и лишь молча, с любопытством, разглядывал меня, а я его в ответ. Он был высок, строен и молод. Сильное тело, скрытое белыми одеждами, говорило о том, что он уделяет много внимания спорту или у него потрясающая наследственность. На красивом смуглом лице выделялись черные глаза, которые светились неудовольствием. От него исходила такая царственность, что даже я подобрался и сглотнул. Настоящий арабский шейх.
— Мое имя Азиз, — ровно начал мужчина, и я поразился бархатистости его голоса. – Ты догадываешься кто я?
— Человек, купивший меня.
— Правильно, это значит, что я твой хозяин.
— У меня не может быть хозяев! – воскликнул я.
Мужчина сделал ко мне несколько шагов и сказал:
— Мы вернемся к этому вопросу позже. Почему ты отказываешься от еды?
— Я… я… — неожиданно для самого себя не смог придумать ничего достойного. Глаза гипнотизировали.
— Это твой протест, — подсказал Азиз, скрывая улыбку.
— Да. Я не ваша игрушка.
— Я так не говорил и так не считаю, — спокойно ответил мужчина.
В его присутствии я чувствовал себя очень неуютно. У меня было такое ощущение, что я перед коброй, которая в любой момент совершит свой бросок.
— Тогда зачем я здесь?
— Ты станешь моим партнером. Я всегда буду относиться к тебе с уважением, быть может, со временем, ты сможешь меня полюбить.
— Никогда! Я люблю другого!
В глазах Азиза что-то промелькнуло, но тон его был прежним, только стал чуть шутливее:
— Ах да, мне рассказали эту забавную историю, случившуюся на аукционе. Хаким, который тебя продал, и есть объект твоей любви? — Я не отвечал. Мои кулаки сами сжались. – Ты молод, у тебя целая жизнь впереди, я покажу тебе, что значит настоящая любовь.
— Нет… — это я уже прошептал, на большее не было сил.
— Будь послушным мальчиком, малыш, и я обещаю, ты забудешь Хакима.
— Нет, никогда, — его уверенность раздражала, и я решился на отчаянное средство. – Я спал с ним. Я не девственник.
Лицо Азиза потемнело.
— Ты лжешь. Он не посмел бы.
— Нет. Это так.
— Это легко проверить. Но если это так, я убью тебя, а затем Хакима за ложь.
И мужчина без предупреждения схватил меня, одна его рука оттянула мне волосы, заставляя откинуть голову назад, другая легла на горло, словно собираясь задушить, а его губы накрыли мои. Я растерялся. Мои жалкие попытки вырваться ни к чему не привели. Азиз был в несколько раз сильней меня. Он умело целовал меня, со страстью, с напором, с не скрытым желанием. Мне стало страшно. Я один на один с ним, даже если он что-то сделает со мной, то все сойдет ему с рук.
Азиз отстранился, довольно улыбаясь, все еще удерживая меня в объятиях, только убрал руку с горла:
— Твое тело говорит за тебя. Ты дрожишь. Тебе страшно. Твое сердце готово выпрыгнуть из груди. Ты боишься. Думаю, все это значит, что ты девственник.
Я не мог лгать ему, глядя в глаза. Черт, да он точно гипнотизирует меня.
— У тебя ведь ничего не было с Хакимом?
Его удовлетворило мое жалкое кивание. Он по-прежнему не выпускал меня, а я не смел вырваться.
— Алекс, ты мне очень нравишься. Дай мне шанс. Я не буду настойчив, я дам тебе время. Ты будешь счастлив, я сделаю все, чтобы ты был счастливым.
Он просил. Никогда бы не подумал, что этот человек может просить. Наверное, и для него это было в новинку. Он отпустил меня и усадил на кушетку. Я с удивлением заметил, что ноги меня не держали.
— Подумай об этом, — сказал он, убирая длинную челку с моего лица. Его палец подцепил мой подбородок и заставил поднять голову. – Ты очень красив, ты прекрасней всех, кого я когда-либо видел. Подумай о моих словах, а сейчас позволь моим слугам привести в порядок тебя, и, — он огляделся, — твои покои. А вечером составишь мне компанию за ужином.
Это уже было похоже на приказ. Азиз отпустил мой подбородок, легко улыбнулся напоследок и вышел. Через секунду появился радостный Надж в сопровождении десятка слуг. Часть из них принялась за уборку, другая часть занялась мной. Меня усадили в ванную, благоухающую жасмином, раз десять вымыли волосы. Затем Надж критично осмотрел меня, и я был подвержен еще нескольким гигиеническим процедурам. В конце меня вытерли насухо и натерли жасминовым маслом. Мне даже почистили зубы, будто я сам не мог это сделать. Управляющий выбрал для меня свободную одежду, состоящую из длинной рубашки и широких брюк.
— Прелестно, — хмыкнул он. – Вы неотразимы.
Я по привычке не ответил ему. Накатила ужасная слабость, и захотелось спать. Мне казалось, что этот день бесконечный. Надж сразу заметил это и предложил передохнуть в саду, под тенью деревьев, так же он выразил сочувствие, что уборка моей комнаты займет еще несколько часов. Меня буквально за руки отвели в сад, уложили на удобную кушетку. Услужливый управляющий еще что-то спрашивал, но я проваливался в сон.

***

Когда я проснулся, уже смеркалось. Надж стоял неподалеку, словно только и ждал моего пробуждения. Он тут же подошел:
— Добрый вечер, Алекс. Как спалось?
На удивление я чувствовал себя отдохнувшим и свежим.
— Что-нибудь желаете? Воды, сока, чай?
— Сок.
— Какой?
Я постарался придумать что-нибудь позаковыристее, но в голову ничего не шло и пришлось буркнуть:
— Вишневый.
Вскоре передо мной стоял запотевший графинчик и пара бокалов. Надж с видом глубочайшего удовлетворения стал на время официантом. Он наполнил бокал, создавая при этом тончайшую струйку напитка и не расплескивая ни капли, и протянул его мне. Я сделал пару глотков прохладной жидкости и вздохнул.
— Вам не нравится? – встрепенулся Надж.
— Нравится, просто это не такой сок, как в России.
— Понятно. Вам следует освежиться, через полчаса вас ждет повелитель.
По коже тут же пробежали мурашки, но я послушно встал и потопал в ванную, мстительно закрыв дверь перед носом Наджа. Не знаю, что я чувствовал. Предстоящая встреча пугала. Однако я хорошо помнил слова Азиза, что он даст мне время. Можно ли этому верить? Решив, что выбора у меня нет, я сполоснул лицо холодной водой и почистил зубы. Когда я вышел, управляющий, сложив руки на груди, ждал меня.
— Алекс, я думаю, вам стоит переодеться.
— Я не буду переодеваться.
Не хватало еще менять наряды по нескольку раз на дню. Да и потом, зная Наджа всего несколько дней, я был уверен, что он постарается, разрядит меня как невесту на выданье.
— Хорошо, — удивительно легко управляющий согласился. Он галантно открыл передо мной дверь и направился вперед. Охранник бесшумно последовал за нами. Я вздохнул, скрывая раздражение.
Шли мы минут десять, не меньше. Я был впечатлен убранством дворца. По привычке старался представить, сколько же это все стоит. Надж был доволен моим вниманием, вкратце рассказывал мне обо всем. Мы слишком резко остановились перед позолоченной дверью, инкрустированной полудрагоценными камнями.
— Прошу, — Надж потянулся к ручке.
А я быстро соображал. Такая дверь может вести только в личные покои Азиза. Мне стало страшно. Я инстинктивно сделал пару шагов назад и уперся спиной в охранника.
— Надж! Это покои Азиза? – срывающимся голосом спросил я. Управляющий кивнул. – Я не пойду, нет.
Почему я рассчитывал, что мы будем ужинать в каком-нибудь обеденном зале? Личные покои Азиза могли означать только одно. И как я ему поверил?
— Нет! – я вскрикнул, попытался бежать и тут же был схвачен охранником. Надж растерянный стоял рядом, не зная, как поступить. Строптивого и вырывающегося наложника вести своему господину ему не хотелось.
— Что здесь происходит? – раздался властный голос. Азиз услышал шум и вышел. Он обвел взглядом меня, трепыхающегося в руках у охранника, застывшего Наджа и все понял. Управляющий что-то попытался сказать, но мужчина лишь поднял руку и он послушно замолчал. Азиз медленно подошел ко мне и заглянул мне в глаза:
— Алекс, не бойся. Ты же помнишь, что я обещал тебе? Я никогда не отказываюсь от своих слов.
Его голос звучал ласково, понимающе, ему невозможно было не поверить.
— Правда? – а мой голос был наивен, полон надежды.
— Да, Алекс. Тебя пригласили в мои покои всего лишь для ужина.
У меня непроизвольно вырвался вздох облегчения. Азиз тепло улыбнулся и дал знак охраннику меня отпустить, затем он осторожно взял меня под локоть и провел в свои покои, бросив недовольный взгляд на управляющего. Мои комнаты по сравнению с этим были жалкими. Я замер на пороге с раскрытым ртом. Все это даже не описать словами. Вычурно, дорого. Как в музее. Моя реакция мужчине понравилась. Он подошел к столику, где стояли напитки, и налил мне вина. Я знал, что по законам Корана употреблять алкоголь нельзя, но раз я христианин, то мне можно? Действительно арабские страны все более и более европеизируются. Меня удивило, что никого из слуг в покоях не было. Азиз протянул мне бокал и просто сказал:
— За тебя.
Я едва сделал глоток, боясь подвоха. Мало ли что он мог добавить в вино. Азиз взял меня за руку, и я вздрогнул, но он всего лишь вывел меня на террасу, где был накрыт стол. Честно говоря, его прикосновение эти пару секунд меня жутко нервировало, и когда он убрал руку, я выдохнул. Мужчина усадил меня, сам сел напротив. Нас разделяло метра два стола, уставленного яствами.
— Ты знаком с арабской кухней? – Я покачал головой, тогда Азиз начал рассказывать, — традиционная трапеза на Ближнем Востоке начинается с меззе, то есть различных теплых и холодных закусок. Вот баба гануж, хуммус, фатаер и табуле. Так же, в исламской кухне главные блюда, такие как тажин или кус-кус, стоят в центре стола. Помогая себе кусочками хлеба, каждый берет рукой аппетитную порцию и делает из нее шарик, — он указал на блюда. – Попробуй. Кушать можно только правой рукой.
Конечно, все, что я зачерпнул лепешкой, тут же оказалось на столе. Азиз лишь улыбнулся:
— Нужна практика.
Мужчина положил что-то себе на тарелку, но больше не мог отвести взгляд от меня.
— Какие твои любимые блюда?
Я пожал плечами. Особой прихотливости за мной никогда не было замечено.
— Пицца, вареники.
— Первое я знаю, а второе нет.
Мне пришлось объяснять мужчине, что это за блюдо такое. Сравнение с равиоли и он кивнул. На столе было столько аппетитных блюд, но ни один кусок не лез мне в горло. Заметив это, Азиз отложил приборы и произнес:
— Мой дорогой мальчик, я не собираюсь накидываться на тебя сразу после трапезы.
— Но… тогда когда?
В этот момент, наверное, я как никогда был похож на маленького затравленного зверька.
— Я бы сказал – пока ты не будешь готов, но ведь ты можешь воспользоваться этим? И, не буду скрывать, ты очень притягательный, не знаю, как долго мне удастся сдерживаться. Давай-ка, условимся на месяце.
Конечно, я бы хотел год, а еще лучше десять, но понимал, что это невозможно. Азиз и так делает мне одолжение. Если так можно сказать. В любом случае, это меня немного расслабило. Я поужинал от души, перепробовал все. Мужчина ел мало и не пил вино.
После мы перебрались на диванчики, сели целомудренно друг напротив друга. Нас разделял столик, на котором были сладости и фрукты. Уже стемнело, но вокруг были расставлены свечи, что создавало приятный полумрак. Я не мог вспомнить – когда я пришел свечи были или же их незаметно зажгли потом? Голова немного шумела от трех бокалов вина. Которое, кстати, было отменным.
— Что тебе нравится, мое сокровище, чем ты увлекаешься? – задал вопрос Азиз, отщипывая несколько виноградинок.
Я пожал плечами:
— Даже не знаю. Наверное, ничем, — краснобокая груша была очень соблазнительна, я взял ее и откусил. Сладкий, липкий сок потек по подбородку. Я облизнулся, а затем вытерся рукавом. И поймал взгляд Азиза. Полный желания. Я отшвырнул грушу и подтянул коленки к груди. Мужчина ничуть не стушевался, усмехнулся и едва слышно произнес:
— Смотреть-то мне на тебя можно? Знаешь, Алекс, душа моя, с каждой секундой я все больше жалею, что согласился на месяц, — у меня пересохло во рту, — но я не нарушу обещание.
Отлегло. Дьявол, ну почему так получается? Я был расстроен. Азиз умело перевел тему:
— Здесь ты можешь увлекаться чем твоему сердцу угодно. Я, например, коллекционирую оружие.
— Хм, — только и мог сказать я. К оружию я был совершенно холоден, как и оно впрочем. – Скажи, а могу я носить нормальную одежду?
Он некоторое время на меня недоуменно смотрел, а потом расхохотался:
— Ох уж Наджмуддин! Иногда, он перегибает палку. Конечно, ты можешь носить, что хочешь. Завтра, наверное, этим и займемся, раз мне не удалось заинтересовать тебя оружием.
— Чем займемся?
— Шоппингом.