Глава 29. После ухода Бретта Морган в полном одиночестве, лежа на кровати, мечтал о Леони, страстно желая заключить ее в свои объятия

После ухода Бретта Морган в полном одиночестве, лежа на кровати, мечтал о Леони, страстно желая заключить ее в свои объятия. Но понимая, что это пока невозможно, он стал прокручивать в памяти разговор с Бреттом. Убил ли Уилкинсон Гайозо? Использовал ли Барр склонность Уилкинсона к интриге? Не найдя ответа, он отбросил эти мысли, чувствуя, что если кто‑ то и сможет во всем разобраться, так это Бретт. У него пока достаточно своих забот с Леони!

Под влиянием встречи с Бреттом, Морган уже на следующее утро приобрел пистолет, который можно было легко спрятать под одеждой, и небольшой нож, который легко помещался в голенище сапога. Ему не хотелось вновь испытать чувство беззащитности, которое он ощутил, когда накануне открыл дверь в свою комнату, где его ждал в темноте Бретт. Такое не должно было больше повториться.

Следующие две недели пролетели для Моргана как один миг. Каждый день для него был подарком судьбы. Все сомнения и подозрения по поводу Леони отпали. Он еще больше был очарован ею, но его угнетала мысль о том, что она — жена Эшли. За те прекрасные дни, что прошли после их поездки в Сант‑ Андре, Морган десятки раз был близок к тому, чтобы рассказать Леони правду, но каждый раз откладывал признание. Ему так не хотелось разрушать ощущение счастья и доверия, которое он читал в ее глазах!

Но даже ощущая у себя за спиной тень Эшли, Морган был счастлив от общения с Леони. Они осторожно изучали друг друга. Он открыл в ней сотни достоинств, которые заставили полюбить ее еще больше. И хотя его тело рвалось к ней, а его руки были готовы в любую минуту заключить ее в свои объятия, он сдерживал свои чувства. Морган избегал ее постели не потому, что она была замужем за Эшли. Его удерживало мучительное сознание, что как только Леони узнает правду, то вновь перестанет ему верить.

К счастью, дни были наполнены делами, и у Моргана не было времени, чтобы раздумывать над сложившейся ситуацией. После того, как были уплачены все долги за усадьбу «завершена покупка дополнительных земель, для возвращения на старую плантацию препятствий не осталось. Между ним и Леони вновь возник короткий, но жаркий спор по поводу траты приданого, в результате которого Морган крепко взял Леони за плечи и тряхнул. Его бирюзовые глаза в этот момент стали холодными и злыми:

— Я устал от постоянной борьбы с тобой из‑ за денег. Что, мы должны жить в нищете только потому, что у тебя нет денег на возрождение усадьбы? Да простит меня Бог за нескромность, но я достаточно состоятельный человек! Что же мне, не белить стены, не ремонтировать дорогу, не заменять съеденные мышами матрацы только потому, что ты не имеешь возможности сама об этом позаботиться? Клянусь небом, я трачу свои кровные деньги!

Его гневные слова отрезвляюще подействовали на Леони. Она посмотрела на него так, как будто всю жизнь ненавидела, и сквозь зубы выдавила:

— Хорошо, мсье, если вы так на этом настаиваете, больше не буду спорить с вами.

Раздражение Моргана мигом прошло, и он нежно сказал:

— Зачем спорить о деньгах, моя дорогая? Ведь это делается для нас обоих. Разве имеет значение, кто платит за музыку, если мы оба будем под нее танцевать?

Леони не могла противостоять убедительности его доводов и грубовато ответила:

— Да, мсье, вы правы. Я сожалею, что вела себя так глупо.

Улыбнувшись, Морган обнял ее, поцеловал и нежно прошептал:

— Не глупо, моя дорогая, а… восхитительно! События между тем развивались с поразительной быстротой. Морган нанял большое количество работников, чтобы привести в порядок старую плантацию. Первым результатом работ стала новая дорога к усадьбе. За ней последовали оросительные каналы и рвы. Запущенный сад возле дома был передан на попечение нескольким садовникам. Восстановленный штакетник теперь стоял прямо, поддерживаемый новыми столбами и перекладинами. Вскоре его непрерывная лента должна была заблестеть, покрашенная в белый цвет.

Производились только самые необходимые работы. Были укреплены ставни, восстановлены разрушенные перила на галерее, заменены прогнившие ступени подковообразной лестницы. Дом возрождался, молодел на глазах.

После первого посещения усадьбы Морган и Леони некоторое время еще продолжали жить в гостинице мадам Боссе. Как утверждал Морган, это было целесообразно по крайней мере до тех пор, пока не сделаны самые необходимые дела по дому. Вначале Леони не поняла, что он имел в виду, но вскоре узнала, что Морган посетил несколько драпировочных магазинов и специалистов по интерьеру. Необходимо было распорядиться о покупке мебели, о покрытиях полов и коврах, гардинах и занавесках.

Сердце Леони радостно сжималось при виде прекрасных материалов и товаров. Морган закупал для их общего дома только самые лучшие товары.

Когда интерьер большинства комнат был определен и все покупки завершены, Леони и Морган отправились в усадьбу, чтобы завершить начатые работы.

Все происходило как во сне. Каждый день приносил новые очаровательные сюрпризы. Единственное, что омрачало ее жизнь, было отсутствие Джастина и своеобразные отношения, которые установились между ней и мужем. Но Джастин с домочадцами вскоре должен был приехать, а вот ее отношения с Морганом?.. Он с удовольствием тратил деньги на плантацию, как обещал, полностью выплатил ей деньги за приданое, он был вежлив и предупредителен с ней. Но Леони ощущала какой‑ то непроницаемый барьер, установившийся между ними. Ее задевала его отчужденность и отсутствие интимных отношений. Нет, он по‑ прежнему желал ее. Леони это чувствовала. Не раз в последние дни ловила она на себе его страстные взгляды. Ошибиться было невозможно. Но если он желал ее, думала Леони, то почему ничего не предпринимал?..

Краснея от собственных мыслей, Леони понимала, что если бы Морган пришел к ней ночью, она не прогнала бы его. Ее тело страстно желало близости с ним. По ночам Леони мучила бессонница. Ее чувственное тело жаждало нежных прикосновений Моргана, и эти желания были сильней, чем она себе представляла. И хотя они никогда не говорили друг другу о любви, Леони очень хотелось верить, что Морган любит ее. Невозможно было представить, чтобы человек был столь великодушен, столь внимателен, предупредителен и добр, и не был влюблен. Она внушала себе это, не уверенная, так ли все на самом деле. В своих чувствах к нему она больше не сомневалась. Она беззаветно любила его! Но вот любил ли он ее?..

А Морган в бессильной ярости сжимал кулаки при одной лишь мысли об Эшли. Он старался держаться от Леони на безопасном расстоянии, но всякий раз, когда смотрел на нее, его выдавали глаза. Всем сердцем любя, страстно желая ее, нуждаясь в ее нежности и ласке, Морган понимал, что не может больше скрывать правду. Леони имела право знать ее. Но Морган всеми силами оттягивал неприятный разговор.

Вскоре прибыли Джастин, Доминик, Роберт, Иветта и слуги. Глядя на почти бесконечную кавалькаду колясок и фургонов, Морган подумал, что это похоже на нашествие.

Час спустя после восторженной встречи Морган поймал Доминика за рукав и сухо спросил.

— Извини, Дом, если ошибаюсь, но я просил тебя приехать налегке, не так ли? Доминик застенчиво улыбнулся.

— Я пытался, Морган. Но ты ведь знаешь нашу маму…

Тот поморщился.

— Конечно, как я мог забыть мамину привычку добавлять понемногу то одного, то другого. Но Бога ради, скажи, что находится в этих чертовых фургонах?

— М‑ м‑ м, дай подумать. Кажется, мама говорила об остатках гардероба Леони… Вещи Джастина. И… да, ну конечно, фарфоровая посуда, постельное белье… — Доминик улыбнулся, но затем его лицо стало серьезным, и он спросил:

— Ты узнал что‑ нибудь нового? Как ты просил, я обо всем помалкивал, хотя это было чертовски трудно, уверяю тебя!

Выслушав ответ Моргана, Доминик воскликнул:

— Господи, да как мы могли забыть, что Эшли был в то лето в Нью‑ Орлеане? — он расстроенно пожал плечами. — Тогда это все объясняет! Надеюсь, ты уже рассказал обо всем Леони?

— Нет! — резко ответил Морган. — Я никогда не считал себя трусом. Дом, но предпочел бы безоружным встретиться с целым племенем команчей, чем все объяснить Леони. — Он глубоко вздохнул. — Но это придется сделать и теперь уже скоро.

Ложась спать, Морган наконец решил, что больше не может скрывать от Леони правду, иначе не будет сам себя уважать.

Но на следующее утро он с раздражением заметил, что с прибытием семьи стало трудно найти укромное место для уединенной беседы. Везде сновали слуги, наемные работники, создавая подобие пчелиного улья. И только во второй половине дня Морган смог увести Леони из дома, предложив осмотреть работы по ремонту дороги, ведущей к дому, где якобы требовался ее совет.

Некоторое время они шли молча. Леони заметила, что Морган немного мрачен. Он крепко стиснул зубы, как бы превозмогая боль. Леони украдкой поглядывала на него. Чувствуя, что происходит что‑ то неладное и не в силах притворяться спокойной, она неожиданно спросила:

— Что‑ то не так? Вы ведь не хотите говорить о работах на дороге? Я вас правильно поняла? Морган похолодел.

— Я действительно пошел с тобой не для того, чтобы говорить о дороге, — признался он. — Это лишь повод остаться наедине.

Леони остановилась и пристально посмотрела на него.

— Тогда в чем дело?

Левая рука Моргана сжалась в кулак, а на щеках заходили желваки. Подавив глубокий вздох, Морган увлек ее с дороги, и они пошли по траве вдоль белого забора.

Ею начинало овладевать ощущение, что происходит что‑ то зловещее, непоправимое, и все надежды на будущее вот‑ вот рухнут. Стараясь сохранять спокойствие, она снова поинтересовалась:

— Так о чем же вы хотели поговорить?

Занятый своими мыслями, Морган рассеянно смотрел на вековые дубы, стоящие вдоль дороги и как бы не замечал присутствия Леони. Услышав ее голос, он вздрогнул и неторопливо начал:

— Мне надо кое‑ что тебе сказать, дорогая. Это следовало сделать еще после нашего посещения отца Антония… Но как презренный трус я оттягивал этот момент, насколько мог.

Леони вдруг почувствовала, как ее охватила дрожь. Она отчаянно пыталась догадаться об ужасной новости, которую собирался сообщить ей Морган. Было что‑ то зловещее и необычное в словах Моргана.

— Я даже не могу представить себе, что вы можете быть трусливым, — заметила Леони и печально добавила:

— Дерзким — да. В это я еще могу поверить. Но трусливым — никогда!

На душе Моргана слегка полегчало, и легкая улыбка коснулась его губ.

— Спасибо, мадам, за добрые слова. Мне будет легче начать, если я расскажу тебе о своей семье по отцовской линии, которая берет свое начало в Англии. Надо тебе сказать, что в семье Слейдов мужчины удивительно похожи друг на друга. В некоторых случаях, — продолжил он с неприятной ноткой в голосе, — их сходство кажется просто поразительным. Можно подумать, что имеешь дело с близнецами…

Сжав его руку в своих ладонях, Леони кивнула.

— Я понимаю, о чем ты говоришь. Даже непосвященному ясно, что Роберт и Доминик — твои братья. В Александре и Кассандре тоже можно безошибочно угадать принадлежность к семье Слейдов…

Морган крепко прижал ее к себе, и она ощутила тепло его тела. Леони на мгновение забыла о трагизме происходящего. Ее маленькую фигурку вдруг переполнило огромное чувство любви к этому человеку. Не сознавая, что делает, Леони сомкнула руки на талии Моргана и еще теснее прижалась к нему.

Это была прекрасная картина, возникшая помимо их воли. Пурпурные розы наполняли воздух густым ароматом, а высокие, поросшие мхом дубы служили прекрасным обрамлением для двух застывших в объятиях фигур.

Но мужчина, ехавший на лошади по дороге, ведущей к усадьбе, не нашел в этой картине ничего прекрасного. Наоборот, вид Моргана и Леони, застывших в объятиях, разозлил его. Непроизвольным движением удержав коня, мужчина начал размышлять над неожиданным и неприятным для него поворотом обстоятельств.

Ни Леони, ни Морган не заметили незнакомца. Они были слишком поглощены друг другом, чтобы обращать на кого‑ то внимание. Всадник тихо подъехал ближе, затем еще ближе, пока не достиг расстояния, на котором он мог слышать разговор. А когда до него донеслись слова, злобная улыбка заиграла на его загорелом лице.

Начав этот трудный разговор, Морган заставил себя его продолжить. Он глухо произнес:

— Да, это правда. Мы все очень похожи друг на друга. Но в Англии у меня есть кузен Эшли, сходство которого со мной просто поразительно. Нас много раз путали, особенно люди, не знавшие достаточно хорошо каждого из нас. — Подняв голову, Морган слегка отстранился от Леони и, легким, почти неуловимым движением погладив ее по щеке, пояснил:

— Эшли, безусловно, самый законченный негодяй, которых только видел свет. Это я тебе говорю совершенно беспристрастно. Каждый член нашей семьи это подтвердит. Кроме того, — продолжил Морган, — он при каждом удобном случае выдает себя за меня и, как правило, во вред мне.

Нахмурив брови и глядя Моргану прямо в глаза, Леони взволнованно спросила:

— Он сделал что‑ то плохое для нас?

Морган грустно улыбнулся.

— Я думаю, что его поступок во многом изменил наши судьбы. Леони, когда ты впервые появилась в Натчезе, я сказал, что никогда тебя прежде не видел. Я не лгал. Я действительно в глаза тебя не видел и совершенно не знал до того дня!

У Леони перехватило дыхание. Глаза ее расширились от ужаса и недоверия. Неужели это опять какая‑ то хитрость с его стороны? Или, — тут ее сердце замерло, — он говорит правду? Неужели он никогда раньше не видел меня? А его кузен Эшли… Все это не умещалось в ее голове. Проглотив ком в горле, она тихо спросила:

— Пожалуйста, объясни мне подробнее. Я что‑ то не понимаю…

В этот момент мужчина, подслушивающий этот разговор, нарушив их уединение, громко рассмеялся. Заставив лошадь сделать еще несколько шагов по направлению к беседующим, Эшли злобно прорычал:

— Ну не замечательная ли картина? Я прибываю утром из Франции с единственной целью разыскать свою любимую женушку и что вижу? Мой драгоценный кузен клевещет на меня! Не говоря уже о беспардонных вольностях, которые при этом себе позволяет!..

Морган на мгновение застыл, но, постаравшись скрыть свое изумление, ровным ледяным голосом произнес:

— Ну наконец‑ то! Я подозревал, что ты когда‑ нибудь объявишься. — И с угрозой в голосе он добавил:

— Шакал всегда возвращается туда, где можно чем‑ то поживиться.

Ухмыльнувшись, Эшли ответил:

— Мне кажется‑, шакал это ты. Не ожидал, что застану тебя вынюхивающим добычу возле моего дома!

Несколько долгих минут Морган пристально смотрел на кузена, и что‑ то в его бирюзовых глазах заставило Эшли подать лошадь на несколько шагов назад. Заметив это, Морган ухмыльнулся и с кажущимся спокойствием произнес:

— Мудрый поступок, Эш. Ты ведь не хочешь, чтобы я прикончил тебя прямо здесь и сейчас, не так ли?

Леони, которая в оцепенении смотрела на Эшли, при словах Моргана вздрогнула. Даже его присутствие не могло развеять этого ужасного кошмара. Все ее внимание было приковано к мужчине, столь похожему на Моргана. Теперь она все поняла. Едва Леони услышала ненавистный голос, ей сразу открылась правда о происшедшем шесть лет назад.

«Как я могла их перепутать?» — мрачно думала Леони, переводя взгляд с Эшли на Моргана. Ей стали понятны многочисленные несуразности, невольно подмеченные ею, и которые так долго ее мучили. Сердце ее замерло. Медленно, словно слепая, она сделала несколько шагов навстречу Эшли.

Остановившись прямо напротив лошади, она подняла голову и вгляделась в лицо врага. Ей бросился в глаза узкий подбородок, тонкие губы, изогнувшиеся в злобной усмешке. И как она могла их спутать?! Сдавленным голосом она проговорила:

— Я вспоминаю вас. Именно вы были тем человеком, который обманом женился на мне. Вы называли себя именем Моргана Слейда.

Эшли по‑ волчьи оскалился.

— Не совсем так, моя дорогая. Я никогда не называл себя именем кузена. Это твой дед и ты приняли меня за него. Но именно я женился на тебе, и ты — моя жена!

Леони, глубоко вздохнув, обернулась, ища поддержки у Моргана. С надеждой глядя на него, она спросила:

— Но если он женился на мне под вашим именем… Если я думала, что он — это вы, можно ли считать такой брак законным?..

На ее вопрос ответил Эшли.

— Не знаю, милочка, успел ли Морган выяснить эту деталь, но перед тем, как покинуть Францию, я все узнал. Хоть в этом деле и есть некоторая неясность, брак считается законным. Я твой муж и в этом качестве намерен распорядиться твоей судьбой, Леони отпрянула.

— Никогда! Вы подлый обманщик, недостойный даже называться мужчиной. Морган унизил шакала, сравнив его с вами.

На мгновение забыв о присутствии Моргана, Эшли злобно посмотрел на Леони и

разгневанно прорычал:

— Ах ты, маленькая дрянь! Посмотрим, куда денется вся строптивость, когда я скажу, что тебя ждет во Франции.

— Во Франции? — воскликнула Леони. — с чего это вы взяли, что я поеду во Францию?

Глаза Эшли блеснули.

— Я думаю, ради богатства поедешь. Как тебе нравится титул графини? Ты получишь его во Франции вместе с поместьем, которое принадлежит твоей семье. Ради этого я приехал в эту Богом забытую дыру, и ради этого ты поедешь со мной!

Морган сделал было шаг вперед, но слова Эшли остановили его. Графиня?.. Леони?..

Что касается Леони, то она застыла с открытым ртом, не в силах поверить, что Эшли серьезно полагает, будто она по своей воле куда‑ то с ним поедет.

Не правильно истолковав ее молчание, Эшли высокомерно улыбнулся и сказал:

— Да, моя дорогая, я удивил тебя? Богатство, моя дорогая! И все это будет твоим, едва мы вступим на французский берег!

Леони глубоко вздохнула. Ее глаза горели, и она почти прорычала в ответ.

— Вы презренный лжец! Из‑ за денег вы обманули моего деда. Вы лгали мне и теперь надеетесь, что я помогу вам разбогатеть? — Она презрительно щелкнула пальцами перед носом Эшли. — Ха! Вот вам ваше богатство! Мой дом здесь, и все, что находится во Франции, не представляет для меня никакого интереса.

Эшли не мог поверить в то, что услышал.

Видя растерянное выражение его лица, Морган не мог удержаться от смеха. Его попытка выйти вперед была продиктована желанием защитить Леони, но сейчас, услышав ее решительный ответ, он успокоился.

Не веря своим ушам, Эшли уставился на Леони. Дрянь! Она собирается отвергнуть богатство? Ну так он поможет ей сделать правильный выбор! Эшли неожиданно подал лошадь вперед, наклонился и грубо схватил Леони за руку. Его синие глаза сузились под черными насупленными бровями, и он заорал:

— Ты поедешь со мной! Никто на свете не заставит меня отказаться от этого богатства.

В тот момент, когда Эшли тронул лошадь, Морган тоже рванулся вперед, молниеносно выхватил из‑ под сюртуку маленький пистолет и направил его на Эшли.

— Немедленно отпусти ее, подонок, если не хочешь умереть!

Эшли стиснул зубы. Несколько мгновений он колебался, переводя взгляд с Леони на Моргана и обратно. Было видно, что он прикидывает свои шансы на успех.

Морган сделал еще несколько шагов вперед:

— На твоем месте я бы не испытывал судьбу… Я пристрелю тебя как последнюю собаку, если ты сделаешь еще хоть одно движение. Твоя смерть стала бы большим облегчением для меня… Так что не стоит вводить меня в искушение.

— Эшли отпустил руку Леони. Его лицо перекосила ненависть:

— На этот раз ты выиграл, Морган!.. Но я еще вернусь. Запомни, она моя жена, и закон на моей стороне.

— Ну еще как сказать! На твоем месте я бы не спешил обращаться к закону. Ведь тогда тебе придется рассказать о твоем подлоге и о том, как ты выдал себя за другого. Боюсь, ты скоро сам убедишься, что официальные лица Нью‑ Орлеана с сомнением отнесутся к твоим правам на брак с Леони.

Грудь Эшли вздымалась от ярости:

— Думаешь, что справился со мной? Как бы не так, братец! Я еще расквитаюсь с тобой!

И с этими словами он пустил лошадь рысью по дороге, ту да, откуда приехал…