Глава 9. Линнет легла спать, размышляя о глубокой морщинке между бровями Пирса

Линнет легла спать, размышляя о глубокой морщинке между бровями Пирса. Что это, свидетельство постоянной боли или скверного характера? В его свирепом взгляде и морщинках вокруг губ было что‑ то такое, что вынуждало ее вопреки здравому смыслу поддразнивать его, заставляя смеяться и прислушиваться к ее словам.

Какая нелепость! Особенно если учесть, что он не собирается жениться.

И все же она продолжала думать об этой складке на его лбу и заснула, воображая Пирса с лицом, разгладившимся от смеха, то есть Пирса, который не был Пирсом.

Проснувшись, она обнаружила, что он смотрит на нее, хмуря тот самый лоб.

– Вы даже не встрепенулись, когда я ввалился в вашу спальню. Я дважды окликнул вас, но вы продолжали лежать, как колода, с этой хитрой улыбочкой.

– Который час? – сонно пробормотала Линнет, отбросив с лица волосы.

– Светает. – Он уселся на край ее постели, словно они были старыми друзьями. – У меня очень болит нога, не могли бы вы приготовиться к купанию? Это единственное, что снимает боль.

– Купанию? – переспросила Линнет, повернувшись на бок и подперев щеку ладонью. Она еще не совсем проснулась и испытывала странное чувство, словно он явился прямо из ее сна. – Вы полагаете, что я пойду купаться с вами?

Пирс впился пальцами в свое бедро.

– Поторопитесь. Солнце встает.

– Так сильно болит?

– Массаж помогает, – произнес он сквозь стиснутые зубы. – Вы приятно пахнете.

– Это жимолость, – отозвалась Линнет, польщенная. Она начала просыпаться. – Вообще‑ то вам не следует находиться в моей спальне.

– Почему? Если нас застанут здесь, в худшем случае нам придется пожениться, как и предполагалось изначально. Хотя, учитывая обстоятельства… – Он пожал плечами.

Под «обстоятельствами» он, очевидно, подразумевал собственное мужское бессилие. Вряд ли кто‑ нибудь сочтет ее соблазненной, если мужчина, о котором идет речь, не способен к соблазнению.

Линнет повернулась на спину и лениво потянулась.

– Вообще‑ то это забавно.

– Что именно? Принимать мужчину в своей спальне? С вашей репутацией это должно было стать второй натурой.

– А ваша репутация создала у меня впечатление, что вы не в себе. Так что мы оба ошиблись. – Она села, свесив ноги с кровати.

– И многие мужчины побывали в вашей комнате? – полюбопытствовал он.

– Ни одного. Даже мнимый отец моего несуществующего ребенка. Если честно, я предпочитаю не оставаться наедине с мужчинами. Только немного расслабишься и почувствуешь дружеское расположение, как мужчина набросится на тебя.

– Никогда не попадал в подобную ситуацию, – сухо произнес Пирс. – Вы не могли бы одеться? Обещаю не набрасываться на вас.

– Что за спешка?

– Начался прилив. Бассейн заполнился, и солнце взошло. Поверьте, это лучшее время для купания.

– Я не собираюсь раздеваться полностью.

Он снова пожал плечами.

– Как хотите. Хотя, если вы полезете в воду в нижних юбках, я не буду нырять, чтобы достать вас со дна.

– Я останусь в сорочке, – решила Линнет. Ее вдруг охватило возбуждение. – И вам тоже придется что‑ нибудь надеть.

– Я надену трусы, если вам так легче, – отозвался он без всякого интереса к этой теме.

Линнет метнулась за небольшую ширму в углу комнаты, в восторге от того, как легко иметь дело с Пирсом. Сознание, что он не собирается целовать ее, падать на колени или, хуже того, терять над собой контроль, устраивая рукопашную, делало общение с ним весьма приятным.

– Знаете что, – окликнула она его из‑ за ширмы, натягивая через голову утреннее платье. – Не хотелось бы пугать вас, но вы как раз такой мужчина, за которого я бы охотно вышла замуж.

Он хмыкнул.

– Мне кажется, вы не будете истекать слюной из‑ за меня, – продолжила она, желая объяснить. – В том смысле, что вы не будете щелкать челюстью и облизываться, изображая Красную Шапочку.

– Разве я не волк в вашем сюжете?

– Вы поняли, что я имею в виду. – Она показалась из‑ за ширмы. – Не могли бы вы помочь мне? Одеваться без горничной оказалось сложнее, чем я думала.

Линнет повернулась к нему спиной, и он застегнул ее платье. И снова ее охватило непривычное ощущение свободы.

– Кто бы мог подумать, что быть падшей женщиной так весело, – радостно произнесла она. – Я не испытывала ни малейшего опасения, что вы оторвете мои пуговицы.

– Мне представлялось, что быть падшей женщиной куда веселее, чем это. Вы всегда так много говорите? – проворчал он. – Ради Бога, пойдемте.

Они свернули на последний отрезок тропинки, и Пирс повернул красный указатель в вертикальное положение.

Сегодня цвет моря казался более насыщенным, а бассейн выглядел безмятежным, как ухоженная лужайка, но не зеленая, а бирюзовая, отражая синеву неба. Солнце бросало косые лучи на воду, золотя крохотные волны, перехлестывавшие через каменный барьер, отделявший бассейн от моря.

– Как красиво! – воскликнула Линнет.

– Вода чертовски холодная в это время дня, – сказал Пирс, стягивая куртку. Линнет поспешно отвела глаза. Неприлично подглядывать, как он раздевается, пусть даже незаметно. Но спустя мгновение ее непокорный взгляд снова устремился на графа.

Он снял рубашку, и Линнет обнаружила, что находится в обществе полуобнаженного мужчины. Возможно, это слово не совсем отражало ее ощущения, но он был… красив. Впервые в жизни – во всяком случае, в этом вопросе – Линнет вынуждена была признать, что ее мать оказалась права. Эти мускулы… Он стоял к ней спиной, и она могла наблюдать, как они перекатываются на его плечах и верхней части туловища…

Он снял сапоги и взялся за бриджи.

Линнет замерла, не в силах отвести глаза. Глупо, но в ее голове звучал панический голосок, перечислявший все детали открывшейся перед ней сцены: «О, ужас, он снимает бриджи. Его… ягодицы, – ее внутренний голос прервался, – они другие, не такие, как у меня. Мускулистые и… – Голос снова прервался. – Неужели он собирается повернуться?»

– Черт, кажется, я пообещал вам остаться в трусах?

Его ворчливый тон подействовал на Линнет, как выстрел из ружья. Нужно взять себя в руки. Ради Бога, он же изувечен, а она таращится на него самым возмутительным образом, словно находится в том самом борделе, о котором говорила ее тетка.

Она ужасная особа. С испорченным воображением.

Поспешно нагнувшись, Линнет сняла башмаки и стянула чулки. Нужно относиться ко всему этому, как если бы она купалась со своим старшим братом. К тому же она останется в сорочке, а он не снял трусов. Она бросила взгляд украдкой, чтобы удостовериться. Они были белыми и, казалось, надежно прикрывали все интимные места.

– Вы не могли бы снова помочь мне с застежкой? – окликнула она его.

Марчент подошел ближе, остановившись у нее за спиной, и кожа Линнет словно воспламенилась от его прикосновений. Она бы умерла от смущения, если бы он догадался, что с ней происходит.

– Итак, как научиться плавать? – удалось ей произнести беспечным тоном. – Просто прыгнуть в воду и положиться на инстинкт?

– Я покажу вам, – сказал он. – Но предупреждаю: вода холодная. Не удивлюсь, если вы окунете кончик ноги и помчитесь прочь как оглашенная.

Вряд ли. В данный момент холодная вода казалась неплохой идеей. Что угодно, что сбило бы жар, сжигавший ее изнутри. Ее лицо пламенело, но тело, как ни странно, била дрожь.

– В таком случае мне лучше сразу окунуться целиком. Хорошо?

Пирс начал что‑ то говорить, но Линнет вбежала на плоскую скалу, которую он указал накануне, и прыгнула в воду. Ее рубашка взметнулась, поднятая потоком встречного воздуха, а затем – о Боже! – она никогда в жизни не испытывала такого холода. Он охватил ее со всех сторон, по мере того как она погружалась в воду, сковывая движения, леденя кожу и проникая до костей.

Спустя мгновение сильная рука обвила ее талию, и вода хлынула в обратном направлении. Она вынырнула из воды, ошарашенная и испуганная, и сделала глубокий вдох, с трудом веря, что осталась жива.

– Чертова дурочка! – рявкнул Пирс.

Но Линнет было не до него. Она жива! Никогда в жизни ей не было так холодно. Единственной теплой вещью казалось тело, находившееся рядом.

– Я з‑ замерзаю, – пробормотала она, стуча зубами, и обвила руками его шею, прижавшись к нему всем телом. Это было так приятно. Пирс снова что‑ то крикнул, но Линнет не разобрала, что именно, из‑ за воды в ушах. Ей стало еще лучше, когда она обхватила ногами его талию.

Внезапно до нее дошло, что он требует, чтобы она слезла с него.

– Не хочу. – Она тряхнула головой, чтобы убрать с лица мокрые волосы, не желая выпускать его из объятий. – Я замерзну. Или утону. Вы такой теплый.

– Мы пришли, чтобы поплавать, если вы не забыли, – произнес он сквозь стиснутые зубы, что наводило на мысль, что ему так же холодно, как ей. Разве он не привык к такой воде?

– Ничего я не забыла, – огрызнулась она. – Расскажите мне, как это делается, и я… подумаю об этом. – На самом деле она не собиралась отпускать его, пока они не выберутся из бассейна.

Но он бесцеремонно оторвал ее тело от своего. Линнет ахнула, лишившись тепла, и ее зубы снова начали стучать.

– Вам нужно научиться держаться на воде, – сказал он на удивление мрачным тоном.

Линнет ничего не оставалось, как последовать его совету.

– Я скорее умру, – заявила она, пытаясь удерживать лицо над ледяной водой и выбивая зубами дробь.

– Думаю, вам лучше вылезти из воды, – сказал он с нотками отчаяния в голосе.

– С‑ согрейте меня вначале, – потребовала она.

С приглушенным проклятием Пирс снова привлек ее к себе. Это оказалось так же чудесно, как в первый раз. Со вздохом облегчения она склонила голову ему на плечо, впитывая всеми порами тепло, исходившее из невообразимой печки, заключенной в его теле. Но спустя мгновение сильные руки взяли ее за талию, подняли в воздух и посадили на край бассейна.

– Полотенца вон там! – рявкнул он.

Линнет молча смотрела на него, настолько потрясенная, что не сразу сообразила, что он сказал. Пирс явно чувствовал себя в воде, как дома. Развернувшись, от оттолкнулся от скалы и поплыл, рассекая воду мощными гребками. Поскольку он явно не собирался останавливаться, она сходила за полотенцами, брошенными неподалеку, и вернулась назад.

Усевшись на одно полотенце, она закуталась в другое, так что снаружи осталось только лицо, и принялась наблюдать за широкими плечами Пирса, поднимавшимися и опускавшимися, бороздя гладь бассейна.

Постепенно, благодаря полотенцам и утреннему солнышку, она согрелась. Миссис Хатчинс упала бы в обморок, если бы увидела ее сейчас. В обморок? Нет, ее хватил бы апоплексический удар. Мало того, что она сидит у воды, облаченная всего лишь в промокшую насквозь сорочку, рядом находится практически голый мужчина.

Решив, что в подобной ситуации глупо переживать из‑ за веснушек, Линнет запрокинула голову, упиваясь солнечным теплом и безоблачным небом. Оно казалось немыслимо высоким, и далеко, далеко, в его бездонной синеве парила чайка, видимо, высматривая рыбу.

Пирс коснулся края бассейна, насчитав пятьдесят саженей, но не остановился, а развернулся и поплыл назад. Его тело бурлило от лихорадочной энергии, и не требовалось медицинской степени, чтобы поставить диагноз. Шестьдесят саженей. Он устал, но под его кожей по‑ прежнему бурлила раскаленная лава.

Когда он наконец выбрался из воды, его глаза сразу устремились к Линнет. Ее голова была запрокинута назад, открывая кремовую шею, подставленную солнечным лучам. Полотенце соскользнуло с ее волос, и рыжие локоны рассыпались по белой ткани.

Пока Пирс пытался собрать воедино остатки мозгов, Линнет выпрямилась и открыла глаза.

– Извините, что чуть не утопила вас, – сказала она, одарив его своей загадочной полуулыбкой, которая…

Которая ему так нравилась.

– Я не собиралась этого делать, – продолжила она. – Просто вы оказались намного теплее, чем я.

Еще бы, когда роскошное женское тело обвивает тебя, словно водоросли канат.

– По‑ моему, вы уже согрелись, – отозвался Пирс, уловив в своем голосе раздраженные нотки. Хорошо, что она не догадывается, почему он злится. Спасибо Господу за его репутацию.

Линнет растерянно моргнула.

– Я взяла все полотенца! Вам, должно быть, холодно. – Она вскочила на ноги, уронив полотенца на землю.

Было бы святотатством назвать эту грудь молочными железами. Она была великолепна, пышная, упругая, манящая… Ее сорочка промокла и стала прозрачной, облепив ее ноги и темный островок на стыке бедер.

– Вот, возьмите, – сказала она, бросив ему полотенце.

Пирс поймал его и поспешно обернул вокруг своей талии.

– Знаете что? – На ее щеках вспыхнул румянец.

– Что? – Он плотнее завернулся в полотенце, закрепив его на поясе.

– Вы будете смеяться, будучи врачом, но моя мама однажды сказала…

– Что? – Что за чертовщина? Он всегда владел своим телом. Всегда.

– Она сказала однажды, что у мужчин оснастка, как у жеребца.

– Оснастка? – переспросил он. Если бы он смотрел только на ее лицо, то не видел бы, как тонкая ткань облепила ее грудь и бедра. И не думал бы о голоде, который пылает в его чреслах. Это чисто физиологическая потребность, не более.

– Ну да, оснастка, – сказала она, хихикнув. – Впереди. – Она сделала неопределенный жест в сторону его талии. – Надеюсь, вы не возражаете, что я упомянула об этом? У меня сложился отвратительный образ – этой свисающей штуки. Так вот, у вас ничего не висит.

Пирс расхохотался.

– Знаю, – сказала она, присоединившись к его смеху. – Я дурочка.

Но у него возникло тревожное ощущение, что это он – дурак.