О внимании себе. Бог судит о человеке как он есть внут­ри, в сердце

Поминаете об одной монахине, которая очень ревностна и к службам церковным, и к послушаниям монастырским. «И дела у нее горят в руках; а она все твердит, что нерадива и ленива. Притор­но это мне показалось, — говорите.— Очевидно, тут нет искренности в словах, и слушать их не­приятно».— Подождите, и сами то же заговорите, когда соберетесь в себя и станете внимать себе. Вы теперь пока еще внешняя; внешнее только видите и о всем по внешнему судите. А потом все встречаемое обернется к вам другою сторо­ною, и обо всем станете вы судить иначе, — и о себе самой также. Та монахиня ретивая очевидно себе внимает; внимая же себе, видит всякое, воз­никающее из сердца, неправое движение. Хоть она тотчас же прогоняет их, но не может считать их совсем чужими, когда они в ней происходят, а счетши своими, и судить о себе должна по качеству их. Пусть пришло желание поесть что полакомее и побольше. Хоть она этого не сдела­ет, но все же может искренно считать себя и лакомкою, и утробою ненасытною. Пусть пришло желание — одеться почище и поновей; она мо­жет искренно считать себя щеголихою и пустою мирянкою, хоть и не приобретет себе нарядного платья. Так и во всем, так и относительно не­радения и лености.

Верно, по временам, приходят ей позывы дать себе льготу или в церкви, или дома. Как такой позыв исходит из сердца, то значит, что леность не совсем еще там испарилась, или дух бод­ренный не всегда выдерживает она в церкви непрерывно, и он пресекается то рассеянием, то послаблением. Такое пресечение как назвать, как не нерадением? Так вот когда придет ей на память целый ряд таких случаев, совесть и зас­тавляет ее сознаться в нерадении и лености. И стало быть, когда она называет себя такою, то тут никакой нет неискренности. Припомните ска­зание об одном старце, великом наставнике мно­гих, как он, сидя в келлии, бранил себя и объе­далою, и сонею, и праздношатайкою, и разными недобрыми называл себя именами. Слушал это ученик его и изумлялся, потому что ничего тако­го за старцем его не водилось. Но он искренно мог таким почитать себя по помыслам, или по воспоминанию прошедшего. Я знаю одного чело­века, который называет себя сребролюбивым и скупым, хотя не бережет денег. Когда спросят его, почему он так о себе говорит, он отвечает: люблю иметь деньги и, когда просит кто, всегда жаль бывает дать; даешь, правда, но всегда через «жаль».

Так вот как бывает во внутренней жизни. Придет время, и сами так о себе будете говорить. Бог судит о человеке, как он есть внутри, в сердце, а не как вовне. Так и внимающие себе и Бога боящиеся о себе судят.