Из писем эмигрантов. Израиль. «Культурный уровень общества?

Израиль. «Культурный уровень общества? Встречался я с этим вопросом, прежде всего, на работе. Темы разговора, не связанные с деньгами, сексом или политикой, вообще не рассматриваются.

Взрослые люди могут совершенно серьёзно умножать 20 x 10 с помощью калькулятора, а когда его нет, спрашивать об этом у всех присутствующих. В итоге, вспоминают, что калькулятор есть в компьютере, и делают эти сложные вычисления там. Конечно, здесь я веду речь о простых людях — рабочих».

Канада. Учитель Михаил Шатурин так описывает сложившуюся ситуацию в Канаде: «На Западе высок культурный уровень общества? Ага, этот-то «уровень» и был для меня главным мотивом вернуться! Звоню в Торонто в какую-то контору, спрашиваю, как к ним проехать. На том конце провода вовсе не дворник, а барышня с дипломом бакалавра.

Я — Так-так, эти 2 улицы, значит, параллельны?

Она — О нет, сэр, они не параллельны, они просто идут одна вдоль другой!

Слов «параллельные линии» не понимал и почти никто из доставшихся мне 10-классников (я работал учителем).

Приятельствовал на работе с учительницей английского языка, которая заодно давала уроки игры на блок-флейте. Зашёл разговор о том, сколь легко освоить этот инструмент.

Я — русский идиот — решил вставить цитату из «Гамлета» про то, что «играть на флейте так же просто, как лгать», рассудив, что канадская учительница английского должна знать «Гамлета» так же хорошо, как её русская коллега знала бы «Евгения Онегина».

Бог ты мой, как она на меня обиделась! Спутала меня с Шекспиром и приняла цитату за выпад в свой адрес, пока я ей пальцем в книжку не ткнул.

С другой учительницей (т. е. именно бакалавром педагогики) в разговоре упомянул Дон Кихота. Она в ответ глазами хлопает. Я уточнил, что имею в виду персонажа Сервантеса.

—??? Да я, когда в школе училась, не брала курс мировой литературы, откуда я могу про этого Сервантеса знать?!

И впрямь, откуда…

Как-то мои 12-классники (молодые люди 18-19 лет) заспорили «про Вторую Мировую войну». Т.к. был урок физики, я вмешиваться в их спор не стал, а занял позицию наблюдателя.

И вот голоса разделились. Одни утверждали, что «Советы были в той войне союзником Гитлера». Другие возражали, что «Советский Союз воевал с Германией, и Германия победила».

Лишь только самый продвинутый молодой человек снисходительно заметил, что «в той войне русские помогали Канаде». Это тот культурный уровень, с которым они войдут в жизнь.

Если под культурным уровнем общества понимать не только уровень образованности, но и уровень бытовой культуры, то можно прибавить:

— постоянное воровство, которое требует огромного количество видеокамер наблюдения, — ими там всё утыкано;

— постоянную опасность вшей в школе, про которую мы в брежневском СССР не слыхали;

— привычку мыть посуду не проточной водой, а в заполненной водой раковине (т.е. полоща её в помоях);

— отсутствие привычки мыть руки перед едой (как я понял, это характерная «советская» черта, своеобразный маркер: кто в Америке моет перед едой руки, тот, вероятно, советский шпион);

— огромное количество «юмора», связанного с кишечными газами: об этом постоянно говорят (и не только) ученики на уроке, с искромётным американским остроумием на эту тему прохаживаются в популярном мультике «Шрек», даже в фильме про «американский полёт на Луну» их «астронавты» обсуждают именно этот аспект космической жизни (можете представить себе подобное в устах Гагарина?!).

Далее каждый поживший на Западе продолжит перечень сам.

Добавлю ещё одно: когда я пытался обсудить с канадцами некоторые общественные проблемы, связанные со школой, то постоянно слышал ответы в совершенно одинаковых словах! От Нью Брунсвика до Британской Колумбии незнакомые друг с другом люди не только «думали» одинаково, но даже высказывались в одинаковых выражениях. Прямо как в романах Кафки!

Отмечу, что, по моему ощущению, люди Сев. Америки, среди которых я жил, были сплошь «взрослыми детьми», т.е. никогда не пытались думать самостоятельно, поставленные в тупик вопросом, отвечали: «Да просто так заведено!» (Its just the way of things!), всецело полагались на авторитеты. Т.е. вели себя подобно детям.

На тех этажах западного общества, которые я наблюдал, «взрослых» я не встречал: они где-то, разумеется, есть, но управляют «детьми» незаметно. Замечу в сторону, что в советском (позднем) обществе детки, наоборот, быстро вырастали, благодаря хорошему образованию и массе свободного времени.

И превращались в типичных подростков: языкатых ниспровергателей авторитетов, насмешников и скептиков, не желающих считаться с реальностью. Прямо, как в песенке у Окуджавы: «Все они красавцы, все они таланты, все они поэты!»

Многие так и остались «подростками» до седых волос: ведь для трансформации подростка во взрослого нужно хлебнуть горя и испытать ответственность за себя и за других. А вот это-то и был главный советский «дефицит». Результатами такого затянувшегося тинэйджерства мы могли сполна насладиться в «перестройку». Впрочем, это уже совсем другая песня…»

Австрия. О классической музыкальной, а также общеобразовательной культуре в Австрии рассказывает А.В. Сиденко, пианист, преподаватель, выпускник Государственного Музыкального Училища и Государственного музыкально-педагогического института им. Гнесиных, г. Москва. Преподаёт с 1994 года в музыкальных школах различных регионов Австрии.

«Когда я осенью 1994 года приехал в Австрию, в моём ментальном багаже почти что непоколебимо, аксиоматически был укоренён следующий миф: Австрия — это страна с глубокими и живыми классическими музыкальными традициями!

Причина возникновения этого мифа, думаю, несложна: музыкальный народ — любители, профессионалы, школьники, студенты, педагоги — с детства впитывают примеры величайших взлётов творческого человеческого духа; примеры исключительных, уникальных — и тем не менее, достаточно массовых, концентрированных на австрийской земле в течение каких-то 150-160 лет от Гайдна до Малера — проявлений классической музыкальной культуры.[99]

Ну, и как не предположить — зная всё это, живя этим, любя всё это, — что существует глубоко укоренённая, живущая, цветущая и «вечнозелёная» музыкально-культурная традиция. Традиция, предполагающая хорошо развитую дидактически и методически, [100] проверенную временем систему музыкального образования — от начального до высшего, — называемую термином «школа»?

Наши замечательные педагоги и профессора с сияющими глазами рассказывали нам на лекциях по истории музыки об их кумирах, — о композиторах венской школы, об их гениальных произведениях…

Писать я буду о том, что наблюдаю вот уже почти 17 лет подряд. То, что я буду рассказывать, могут подтвердить как мои коллеги, эмигрировавшие с бывшей территории Советского Союза, так и австрийские коллеги из тех, кто не поражён вирусом «теплохладности» по отношению к своей профессии.

В музыкальных школах Австрии уже довольно давно распространена система «Stunde zu zweit», т.е. — «урок вдвоём». Это когда на индивидуальном уроке, в классе с одним учителем и одним инструментом одновременно присутствуют два ученика. (То есть, один учится, а второй в это время «гоняет балду». — прим. Я.С.).

Тот факт, что далеко не всегда возможно подобрать пару более или менее подходящих друг другу по уровню развития, способностей и интереса к предмету учеников, что прекрасно понимает каждый преподаватель и директор, никого не волнует. Речь идёт об экономии: родители каждого из этих учеников оплачивают полный час обучения, получают же их дети de facto лишь по полчаса занятий.[101]

Иногда это вызывает резонные вопросы со стороны родителей, типа: «А почему, собственно, я плачу за полный час, если час делится на двоих?» Их быстро успокаивает директор дежурными и уже годами отшлифованными фразами: «Это правило для всей школьной системы нашего региона, поскольку регион вынужден экономить, ситуация с бюджетом — сами знаете какая…», и т.п.

Родитель говорит что-то вроде: «А… Ну, раз так, то тогда понятно… Что ж делать…» — и согласно кивает головой. Тогда следует момент ободрения: «Но если Ваш ребёнок покажет успехи, то с 3-4-го года обучения можно будет подумать о том, чтобы перевести его на полный индивидуальный час… За те же деньги». Тут родитель обычно «расслабляется»: «Ну, что же, это хорошо, справедливо…».

Как вы думаете, страдает ли качество обучения, если ученик общается с педагогом 25 минут в неделю, вместо 50 минут?

Те, кто ходил в советскую ДМШ, [102] помнят, что с первых же классов были не только уроки по специальности — по 2 часа в неделю, но и уроки сольфеджио — тоже по 2 часа в неделю, и так называемой «музыкальной литературы» — по 2 часа в неделю. Кроме того, в старших классах появился камерный ансамбль — с 5-го класса — фортепианный ансамбль с 6-го — аккомпанемент. Были в старших классах также и уроки теории музыки — по 2 часа в неделю.

Здесь о таком ученик, вернее, его родители, могут только мечтать. Как уже было сказано: 1 час в неделю («урок вдвоём») — специальность, плюс 1 час в неделю 8 недель подряд, за пару месяцев перед переходным или выпускным экзаменом — лекции по темам музыкальной теории.

Отсутствие теоретических образовательных дисциплин, вроде истории музыки, приводит к тому, что даже хорошие ученики (количество каковых, понятное дело, стремится к нулю) в конце обучения не знают, кто такой Рахманинов, Скрябин, Прокофьев, Шостакович… Имена Листа, Равеля, Малера, Брукнера и др. для них — тоже зачастую загадка.

Пианисты не знают таких величайших представителей своей специальности, как тот же Рахманинов, как Рихтер, Бенедетти-Микеланджели, Гульд. Это всё притом, что колоссальное количество записей в любых форматах доступно сегодня в Интернете! Нам, представителям поколения 70-х г.р., о таком свободном доступе в сокровищницу мирового музыкального и исполнительского искусства приходилось только мечтать.

Нередко ученики музыкальных школ практически совсем не знают знаменитейших симфонических или оперно-балетно-симфонических произведений, таких как, например, 3, 7 симфонии Бетховена, 3 или 4 симфонии Брамса. Шуберта — величайшего австрийского композитора, венца, одного из абсолютных гигантов мировой музыки — не знают вообще, за исключением, пожалуй, его имени, симфоний Чайковского не знают, Шопена знают по крупицам разученного. Продолжать можно долго. Картина удручает.

Ведь, если незнание хотя бы имён русских и советских творцов мирового культурного наследия ещё можно списать на контузии, полученные в результате информационной войны, то на что списывать незнание таких имён «своих», немецкоговорящих авторов, как Рильке, Ремарк, Гессе, Манн, нередко — Гёте, Шиллер? Не только музыкант, но любой образованный человек, закончивший гимназию, а тем более университет, обязан быть знаком с именами и произведениями, составляющими мировое культурное наследие.

«Виноваты конкретные педагоги», — скажете вы. Да, но мы должны обучить человека игре на инструменте, прежде всего. То, что мы успеваем впихнуть в головы школьников из теоретических знаний всего лишь за 50 минут в неделю, да ещё и «вдвоём», мы делаем.

Однако невозможно использовать все уроки по специальности на культурно-музыкальное образование ребёнка — Боливар не выдержит двоих. Попробуйте-ка человеку, желающему стать лётчиком, прочитать только лишь курс истории и теории воздухоплавания, а затем посадите его в самолёт. Полетит? Вот то-то! — отвечу я.

Будет ли хоть что-то улучшаться? Нет. Не будет. Будет только ухудшаться. Хорошо, если не лавинообразно. Если, конечно, не произойдёт чудо. Обычное, чудесное.

Музыкальные школы буквально удушает сегодняшняя финансовая ситуация. Сотням детей в Штирии каждый год не удаётся попасть в музыкалку; [103] частью люди выстраиваются в очередь, частью — отказываются от этой идеи.

При этом катастрофически сокращается финансирование музыкальных школ: «…На шесть миллионов евро должен сократиться бюджет 48 штирийских музыкальных школ. Согласно планам экономии земельного правительства, в будущем на школы выделяется лишь 18, вместо 24 миллионов евро. Два миллиона евро должны быть сэкономлены в 2012-м, остальные четыре — в 2013…»[104]

«… Причиной потери качества преподавания директора называют неэффективную систему: переполненные классы и неправильное распределение средств. Учителя вынуждены работать в своё свободное время, чтобы адекватно продвигать одарённых учеников…»[105]

И ещё один момент, который австрийские директора музыкальных школ небезосновательно считают одной из ключевых причин значительного недофинансирования и катастрофического ухудшения общей ситуации: «…результаты штирийских участников конкурса «Прима ла музика»[106]… ухудшились. «Налицо ощутимые потери качества», — говорит Герхард Фрайингер, директор музыкальной школы Айзенерца и председатель Совета музыкальных школ — совещательного органа при земельном правительстве.

Предмет критики номер два[107] в связи со всем этим: секция по музыкальным школам земельного правительства занята и руководится людьми, «не имеющими отношения к этой специальности», [108] которые, по сути дела, как говорит Фрайингер, содержательно не должны были бы иметь с музыкальными школами ничего общего. К тому же они слишком мало прислушиваются к Совету музыкальных школ. Это проявляется также в том, что Совет перестал созываться земельным правительством…»[109]

С многолетним недостатком финансирования связано ещё одно курьёзное обстоятельство: «многостаночность» австрийских учителей музыкальных школ. Педагог преподаёт множество разных специальностей одновременно, причём часто довольно далеко отстоящих друг от друга по виду инструмента и технике игры на нём.

Например, одна моя коллега преподаёт гармонь, цимбалы, скрипку, блокфлейту и фортепиано, другая — скрипку и фортепиано, ещё один коллега преподаёт тубу, тромбон, прочую низкую медь, а до недавних пор преподавал и «киборд», [110] фортепиано и виолончель… «Киборд» — это отдельная песня! Это, понимаете ли, самостоятельная специальность в австрийских школах! Гораздо большее количество учеников хотят заниматься «кибордом», а не фортепиано.

Не лучше дела обстоят и с общей культурой. Кое-что я уже заметил выше — о незнании многими молодыми людьми таких имён, как Рильке, Ремарк, Гессе, Манн и др. Интересно, что имя Менделеева, как создателя одной из фундаментальных основ всей человеческой науки — Периодической системы элементов, сегодня просто замалчивается в австрийских гимназиях. Предположу, что во всех или в большинстве из них.

Вопрос о Менделееве я задавал нескольким гимназистам и гимназисткам, обучающимся в разных гимназиях Австрии. Первый раз я задал этот вопрос в 1996 году. Ответ «не знаю» меня настолько ошеломил, что с тех пор я задаю его постоянно.

Понятное дело, что имя Гагарина — тайна за семью печатями, что имена Пушкина, Достоевского, Гоголя, Чехова, даже Толстого, несмотря на голливудские «Войны и миры», — пустой звук, трудноразбираемый нерусским ухом. Обо всём этом мне рассказывали австрийские интеллектуалы и просто образованные люди.

Интересно, что возраст тех людей, для которых большинство из перечисленных выше имён творцов не является просто колебанием воздуха, — от 45 лет и старше. Они, как и я, считают, что за последние 10-20 лет произошёл лавинообразный «обвал» количества и качества знаний, которые молодёжь выносит из средней школы. Да и университетское образование, по их мнению, отнюдь не улучшилось. (Подробнее см. миф № 21).

Очень многие взрослые австрийцы, в возрасте до 45 лет, даже имея высшее образование, никогда не слышали таких имён, как Жюль Верн и Стивенсон, Хемингуэй и Драйзер, Джек Лондон, а иногда даже Шекспир. Поколения детей и подростков в нашей стране выросли на этих авторах, взрослые перечитывали их произведения. Редкий сорокалетний человек на постсоветском пространстве скажет, что он никогда не слышал об этих творцах культуры в прямом смысле этого слова.

А в центре Европы — не слышали!

Тенденция «обескультуривания» масс в так называемых развитых западных странах, видимо, имеет глобальный характер. Не удивлюсь, если эта тенденция — лишь одно из внешних, видимых проявлений проекта, имеющего своей целью кардинальное переустройство жизни как человеческих обществ в целом, так и каждого конкретного индивидуума, причём, во вполне обозримом будущем».

Франция: Казалось бы, в стране, со знаменитыми театрами Больших Бульваров, с красивейшей архитектурой, давшей миру громкие имена великих писателей и художников, ситуация должна складываться иным образом. Но…