Поддержка руководства.

Редактор отдела новостей или главный редактор должны выделить людей и необходимые средства на разработку проекта. Редактор должен быть готов к тому, что проект займет массу времени и, возможно, кончится ничем. Публиковать материал только потому, что на него затрачено много времени, верный способ нажить себе неприятности. Когда же статья наконец напечатана, она должна быть без сучка и задоринки.

Репортерам и руководству нужно также с самого начала договориться о том, составит ли расследование цикл статей, публикуемых по мере написания, либо это будет одна большая «ударная» публикация после того, как расследование завершится. В последнем случае следует установить крайний срок. Отнюдь не редкость, когда расследование тянется месяц за месяцем, а репортеры клянутся, что им нужна «всего неделька», чтобы закончить работу. Не забывайте также, что периодические публикации могут подтолкнуть людей к тому, чтобы дать вам новую — возможно, самую важную — информацию.

Впрочем, каким бы образом ни публиковать материалы, все расследование должно идти под пристальным наблюдением кого-нибудь из руководства. Главная его функция — постоянно задавать репортерам вопросы по ходу дела. Этот руководитель должен выступать в роли «адвоката дьявола» и в то же время изучать доказательства вместе с репортерами. Он постоянно должен быть «свежий головой» в работе.

Подпольная работа

Даже и думать забудьте об этом, если только вы не обладаете огромным опытом и не обсудили свои планы с кем-либо из руководства. Это занятие отнимает массу времени (стоит ли ваша статья того?), а в случае, если вас раскроют, грозит стыдом разоблачения и провалом публикации. Иногда это опасно физически. Подпольная работа — это все равно что идти через линию фронта без документов: она таит те же самые опасности, не последняя из которых — что собственная газета открестится от вас в случае неудачи. Это очень редкий вид журналистской деятельности. В большинстве случаев имеются лучшие возможности для сбора информации.

Однако существует ряд ситуаций, когда это — единственный способ написать статью. Скажем, успех расследования зависит от выяснения условий жизни определенной группы людей, а доступа к этим сведениям нет ни у кого, кроме этих самых людей. Либо вы понимаете, что данная вам информация о положении дел внутри организации, учреждения или компании ложная, как это обыкновенно и бывает в случае с репортерами.

С нелегальной деятельностью связано множество опасностей — как для задуманной вами статьи, так и для вас лично. Во-первых, подобная деятельность предполагает долю лжи с вашей стороны, поэтому ваши разоблачения должны быть достаточно серьезны, чтобы ваша нечестность была оправдана. Во-вторых, если вы подпольно расследуете криминал, вы можете сами оказаться вовлеченными в противозаконные действия, что еще более затрудняет — а то и вовсе делает невозможным — оправдание ваших поступков. В-третьих, громадным может быть в таких ситуациях физический риск. Эта опасность иногда не исчезает спустя долгое время после публикации. Мертвый журналист ничего не напишет. Если вы нелегально работаете с теми, кто опасен для вас, крайне важно постоянно держать своего редактора в курсе ваших передвижении и контактов.

Дополнительная опасность возникает, когда вы расследуете нелегальную торговлю и выступаете в роли покупателя или продавца.

Не говоря о сомнительной моральной стороне дела, вы участвуете в событиях, изменяя их ход. К примеру, выступая в роли богатого покупателя, вы отчасти формируете рынок. Вопиющий пример подобного имел место в 1994 году, когда начали распространяться слухи о том, что на черном рынке Германии продается плутоний, пригодный для производства оружия. Большая часть его якобы шла из России, что, правда, так и не было установлено.

Затем произошло следующее. Немалое число репортеров решили, что смогут сделать себе имя, копнув этот материал. Одни выдавали себя за продавцов, другие — за покупателей с бездонными карманами. Но и это бы еще полбеды. Хуже было то, что некоторые из журналистов-продавцов выходили на тех, кто прикидывался покупателями. Ни те, ни другие, не разгадали игру, и в результате их статьи были не о «торговле смертью», как они заявляли, а о шустрых репортерах, надувавших друг друга — и самих себя.

Однако несколько раз результатом подпольной деятельности становились отменные статьи. В конце девятнадцатого века журналистка из «New York World» Нелли Блай (настоящее имя — Элизабет Кокрэн) симулировала сумасшествие, чтобы проникнуть в больницу для душевнобольных на острове Блэквелла, и написала потрясающую разоблачительную статью. О том, что она обнаружила, Блай позже написала в своей книге «Десять дней в сумасшедшем доме». Издатель книги, Джозеф Пулитцер, наградил ее путешествием, предложив побить рекорд кругосветного путешествия, поставленный персонажем книги Жюля Верна «Вокруг света за восемьдесят дней» Финеасом Фоггом. Блай совершила это путешествие за 72 дня, 6 часов, 11 минут и 14 секунд.

Награды удостоился и редактор «Pall Mall Gazette» У. Т. Стед. Он разоблачил детскую проституцию в викторианском Лондоне, «купив» 13-летнюю девочку у ее матери. Под пристальным наблюдением он провел наедине с ней достаточно времени, чтобы доказать — девочку можно было бы использовать практически с любыми аморальными целями. Его знаменитый цикл статей о детской проституции показал, насколько она распространена, и спровоцировал, кампанию за изменения в законодательстве.

Эта кампания нашла поддержку со стороны многих влиятельных людей, включая верхушку церкви. Они, однако, не смогли помешать тому, что после принятия закона Стед стал одним из первых, осужденных по нему. Власти посадили его на три месяца за решетку — формально за покупку той самой девочки. Позже он посещал Россию, стал основателем Крестового Похода за мир. Этот странный, рыжебородый, эксцентричный человек (иногда он ловил мышей, жарил их и ел с поджаренным хлебом) утонул в 1912 году на борту «Титаника».

С тех пор журналисты использовали нелегальные методы, когда надо было показать правду жизни, главным образом, «жертв» общества — бездомных, умственно отсталых, наркоманов и им подобных. Тут необходим хотя бы небольшой актерский дар и умение «вживаться в роль». Мастер этого дела немец Гюнтер Валлрафф. Он ставит своей целью проникнуть в сферы, недоступные для журналиста. Он прибегает к подложным документам, выдумывает себе биографию, меняет одежду, очки или контактные линзы, прически и форму зубов. По его словам, ему приходится «обманывать, чтобы не быть обманутым».

Он именует себя «нежелательным журналистом», и, с точки зрения его «мишеней», не без основания. Он два года работал на пяти разных заводах, записывался добровольцем на курсы гражданской обороны, выступая в роли информатора для служб безопасности и для политической полиции, подвергал испытаниям мораль и теологию католицизма, прикидываясь изготовителем напалмовых бомб, жил в ночлежке под видом бездомного и в лечебнице для душевнобольных под видом алкоголика, а также выдавал себя за советника из министерства, чтобы выяснить, сколько вооруженных формирований существует в немецкой промышленности для защиты заводов. Будучи «немецким финансистом из крайних правых», он раскрыл планы государственного переворота в Португалии, а в качестве «бульварного журналиста» немало сделал для того, чтобы обнародовать методы работы массовой газеты «Bild».

Он скрупулезно относится к записям и заметкам, перепечатывает всю информацию, снимает копию с любого документа, который хочет процитировать, как говорит он сам: «Я решил конспирироваться, чтобы заглянуть за стену маскировки, обманов и лжи. Метод, к которому я прибег, был почти законным по сравнению с теми нелегальными уловками и хитростями, которые я разоблачил».

Одно из его самых поразительных — и самых простых — расследований касалось подготовки полувоенных формирований крупными компаниями для охраны заводов — фраза, охватывающая целый спектр действий — от устрашения воров до использования силы и угроз с целью парализации производства. Получив доказательства того, что это делалось с молчаливого согласия Федеральной Ассоциации Индустрии Германии (БДИ), и убедившись, что эти формирования снабжаются оружием, Валлрафф решил задать кое-кому несколько вопросов.

Он позвонил на резиновую фабрику «Континенталь» в Ганновере, представился журналистом и попросил соединить его с кем-нибудь относительно «занятий по гражданской обороне и тренировок по стрельбе» на фабрике. Его соединяют с герром Бокенкампом. Тот, выразительно:

«Полная чушь. У нас нет даже службы безопасности как таковой. Довольствуемся только пожарной бригадой».

Валлрафф интересуется, как насчет курсов гражданской обороны, рекомендовавшихся официальными, но секретными документами БДИ. И снова Боненкамп твердо стоит на своем:

«Ничего такого нет. Это — просто слова… Вы правильно сделали, что решили проверить».

Некоторое время спустя, слегка изменив голос, Валлрафф звонит туда, представляясь «герром Кровером», чиновником из несуществующего, но представительно звучащего комитета гражданской обороны при Федеральном министерстве внутренних дел. Беседа протекает следующим образом:

Бокенкамп: Бокенкамп слушает. Доброе утро, господин Кровер.

Валлрафф: Вы — ответственный за подготовку отделений?

Бокенкамп: Да.

Валлрафф: Скажите, вы имеете право вмешаться в случае несакционированной забастовки или иного события, связанного, к примеру, с политикой заработной платы?

Бокенкамп: Да, мы уже сделали все необходимые приготовления. У меня уже разработаны детальные планы для каждой фабрикки, готов персонал…

Валлрафф: Что с оружием?

Бокенкамп: У меня под началом семьдесят человек, имеющих право на ношение оружия, и соответствующее вооружение…

Валлрафф: Вам удалось отследить что-либо нелегальное?

Бокенкамп: Да. По крайней мере, среди рабочих-греков. Я держу их под неусыпным наблюдением. Я узнаю все через своих людей — наполовину немцев, наполовину греков. Они посещают их собрания…

Валлрафф: Рад слышать. Вы бы не отказались как-нибудь выступить на одном из наших совещаний? Рассказали бы, как это работает на практике, а?

Мало-помалу Валлрафф раскрыл обширную сеть полувоенных учебных групп, подготовку которых вели некоторые немецкие компании. Наибольшая активность этих групп была направлена на рабочих-иммигрантов, И по этому поводу проводились консультации с полицией. Когда Валлрафф звонил тем же людям как журналист, эти сведения в разговорах с ним неизменно отрицались. После публикации магистратский суд Франкфурта привлек его по обвинению в том, что он «выдавал себя за несуществующую личность» и за «незаконное использование титулов», однако Валлрафф был оправдан.

Для тех, кто жил за пределами Германии, самым сокрушительным его материалом стал тот, который вовсе не требовал никакой маскировки. Он расследовал приговоры, по которым отбывали в тот момент наказание некоторые нацистские военные преступники. Вот что он узнал:

«Дело № 2. Доктор Вальтер Ш. был в 1947 году приговорен к смертной казни за убийства Пациентов госпиталя для душевнобольных „Эйхберг“ во Франкфурте. Приговор был заменен на пожизненное заключение. Шесть лет спустя, в 1953 году, пожизненное заключение доктора Ш. закончилось.

Дело № 5. Адольф В. отравил по меньшей мере 900 больных в госпитале и доме для престарелых в Гадамаре. Во Франкфурте ему был вынесен смертный приговор. Приговор так и не был приведен в исполнение. Через шесть лет он вышел на свободу.

Дело № 9. Адольф Р. был признан судом Карлсруэ виновным в массовых убийствах евреев в Минской области. В 1949 году ему был вынесен приговор пожизненное заключение плюс 15 лет. Он был освобожден в 1962 году.

Дело № 12. Пауль Г. отдавал приказы о расстрелах, повешении и уничтожении в газовых камерах узников концентрационных лагерей. Суд в Бочуме приговорил его к девяти годам тюремного заключения. Через три года он вышел на свободу.

Дело № 19. Вильгельм Г. расстреливал евреев и коммунистов на литовской границе в самом начале войны. Суд Дортмунда приговорил его к пяти годам тюремного заключения. Через три месяца его выпустили».

И в том же духе — одно дело за другим. Это расследование, как и практически все, проведенные Валлраффом, было опубликовано в журналах, в виде брошюр и книг. В газетах — нет. Расследования Валлраффа отнимают много времени, возможно, больше, чем большинство газет позволило бы потратить штатному репортеру. Но результаты его расследований впечатляют, а методы его работы заслуживают большего внимания, нежели то, которое уделяется им в мире повседневной журналистики.

Как написал в послесловии к первой публикации его материала о «группах обороны заводов» профессор доктор Юген Когон: «Прежде всего — два слова о журналистском методе, использованном в этом деле для установления истины. Поскольку речь шла о незаконных мерах реакционного толка, которые необходимо было выследить, значит, никакие прямые расспросы не помогли бы пробиться сквозь дымовую завесу лжи. Только приняв вид заговорщика, человека, принадлежащего к кругу авторов этих замыслов, смог журналист заглянуть внутрь, сделать первый шаг. Это как при военной диктатуре: только униформа дает доступ куда угодно».

Наша концепция реализма должна быть широкой, политической, поднимающейся над условностями. Реалист — это тот, кто раскрывает сложные причинные связи в обществе…тот, кто в каждом явлении подчеркивает момент эволюции; тот, кто все делает конкретным, облегчая тем самым путь абстракции.

Бертольд Брехт