Вокруг площади Фарнезе 3 страница

Если случится настроение посетить еще парочку церквей, то тут же за углом имеются: слева — Сан-Каллисто (San Callisto, VIII-XVII века), впрочем, закрытая на бессрочную реставрацию, зато с замечательно оживленным баром напротив. Справа — Сант-Эджидио (Sant’Egidio, XVII век) с Музеем римского фольклора, а чуть подальше — веселая барочная Санта-Мария-делла-Скала (Santa Maria della Scala) с кармелитской аптекой XVII века во втором этаже соседнего дома. Но лучше просто плутать по кривым проулкам, зацепляясь взглядом за плющ на фасаде, за мраморный барельеф, за овощи в лавке и рожу за окном, постепенно выруливая к реке и снова забираясь в гущу средневековых построек.
Посещение церкви Санта-Мария-делла-Скала
пн-сб 9.00-12.00

В конце концов вас непременно вынесет к воротам Порта-Сеттимиана (Porta Settimiana), переделанным из триумфальной арки времен Септимия Севера. У самых ворот, в домике, почти проглоченном плющом (via Santa Dorotea 20), жила Маргарита Лути, Рафаэлева Форнарина, чьи портреты хранятся в палаццо Барберини и в галерее Уффици («Женщина в покрывале»).
Аптека кармелитов
Piazza della Scala 23
пн-сб 9.00-13.00, 16.00-20.00

А за воротами начинается улица Лунгара (via Lungara) — длинная (в целый километр) и совершенно прямая, что в этой части города смотрится по меньшей мере неожиданно. По сторонам ее идут сначала сплошные дворцы и виллы. Слева, под N10, возвышается нежно-розовая махина — палаццо Корсини (Palazzo Corsini, XVI век; перестроен Фердинандо Фугой в XVIII веке). Он прославился в середине XVII века, когда сюда водворилась королева Кристина Шведская со всем своим штатом поэтов, шутов, музыкантов и кардиналов. Тогда, правда, дворец был известен как палаццо Риарио. Второй раз о нем заговорили при Наполеоне: тут поселился Жозеф Бонапарт. А закончилось все тем, что здание перешло Академии Линчеи, а из прилегавшего к нему роскошного парка устроили Ботанический сад (Orto Botanico). Окрестные мамаши водят туда детей — играть под пальмами; где-то между метасеквойями и кувшинками, прямо на траве, заседают математики или кардиологи; в бамбуковых зарослях теряются парочки. Лучшего отдыха от достопримечательностей не придумать. Особо любопытные могут изучать таблички с описанием окружающей флоры.
Ботанический сад
Главные ворота — на Ларго-Кристина-ди-Звеция
(Largo Cristina di Svezia)
вт-сб 9.30-18.30
Вход — €3, для детей до 11 лет — €2

Через улицу от палаццо Корсини — ограда виллы Фарнезина (Villa Farnesina). Построил ее главный ренессансный крез — сиенский банкир Агостино Киджи, кредитор нескольких пап и доброй половины остальных европейских государей. О приемах у Киджи ходили легенды. Говорили, что он приказывал слугам выкидывать драгоценные приборы в реку — дескать, проще новые завести (под окнами, правда, была протянута специальная сетка, которую ночью потихоньку вытягивали из воды). Естественно, резиденцию банкира строили и украшали самые лучшие художники, какие только имелись в ренессансном Риме: Рафаэль, Бальдассаре Перуцци, Себастьяно дель Пьомбо, Джулио Романо, Содома. Росписи великолепно сохранились, хотя наследники синьора Агостино очень быстро все растратили, и уже в 1590 году вынуждены были продать виллу. Именно тогда она получила свое нынешнее название: участок перешел к семейству Фарнезе. Следующими владельцами стали Бурбоны, устроившие на вилле зал заседаний Неаполитанской академии; дуче водворил сюда общенациональных академиков, а сейчас на верхних этажах базируется Академия Линчеи, которая в отличие от прочих римских академий специализируется в основном на точных и естественных науках. В анфиладах нижних залов устроен музей — пожалуй, самый жизнерадостный и светлый в городе.

Самое удивительное, что в паре сотен метров от всей этой красивой жизни, посреди вилл и идиллических садов, находится старинная и до сих пор действующая тюрьма Реджина-Чели (Carcere Regina Coeli). Пару веков назад, когда в ходу были уличные бои, а умение обхитрить иностранца считалось большой доблестью, существовала даже поговорка: «Тот не римлянин, кто ни разу не преступал порога Реджина-Чели».

КОРОЛЕВА КРИСТИНА
Королева Кристина Шведская (1626-1689) была самым крупным трофеем из всех, что папе Александру VII удалось добыть в войне с протестантами. В возрасте 28 лет эта эксцентричная дама перешла в католичество, отреклась от престола и переехала жить в Рим.

Принимали ее поначалу с невероятной помпой. Бернини лично придумал карету для триумфального въезда (куда Кристина, впрочем, садиться отказалась), а также украшения для всех улиц, по которым королева должна была проследовать к отведенному ей для жительства палаццо Фарнезе. Саму гостью из всей церемонии порадовали одни только фонтаны; она решила, что вода льется исключительно в ее честь, и даже попыталась дать папским вельможам свое милостивое дозволение прекратить расточительство и фонтаны отключить.

Очень быстро обнаружилось, что сиятельная шведка — весьма беспокойная и обременительная гостья. Умная, своевольная, взбалмошная, мужеподобная и сладострастная Кристина своими выходками настолько утомила понтифика, что все были только счастливы, когда она, пресытившись папским двором, отправилась искать счастья и престола в других местах. Увы, безуспешно: с Неаполем не сложилось, поляки звать ее не захотели. И тогда Кристина снова вернулась в Рим. На сей раз она поселилась в бывшем палаццо Риарио (теперь это дворец Корсини), где и прожила до самой своей смерти, постепенно превращаясь в персонажа городского фольклора. Обсуждалось все: ее влюбленность в кастрата Джузеппе Бьянки, певшего в театре Алиберт, ее немыслимая расточительность (если бы не старинный любовник, кардинал Аццолини, управлявший делами королевы, она бы за пару лет разорилась), ее привычка рядиться в мужское платье и предаваться совершенно недамским забавам (например, стрелять из пушки — одно из пущенных Кристиной ядер до сих пор покоится в фонтане на вилле Медичи), ее страсть к театру (шведка не пропускала ни одного представления и на каждое неизменно опаздывала).

Но точно так же прославились ее блистательные приемы, куда собирались все самые выдающиеся ученые и литераторы Европы, а также все уважающие себя путешественники. Хозяйка салона (знавшая, между прочим, восемь языков, писавшая стихи и весьма поднаторевшая в алхимии) даже основала свою собственную Королевскую академию, из которой впоследствии получилась Аркадия.

Когда Кристина умерла, тогдашний папа Иннокентий XI вздохнул с облегчением — и велел похоронить ее в крипте собора Святого Петра. Надгробный монумент по проекту Карло Фонтаны и сейчас стоит в Сан-Пьетро, в правом трансепте.

ЯНИКУЛ
На самый высокий римский холм — Яникул (Janicolo), посвященный обманчивому богу Янусу, — можно попасть с двух сторон: вскарабкаться по крутому подъему с площади Ровере (piazza della Rovere) к монастырю Сант-Онофрио, либо подниматься постепенно, по переулкам Трастевере. Скажем, по лестнице, ведущей от переулков Фруста (vicolo della Frusta) и Чедро (vicolo del Cedro), или по улице Монте-Аурео (rampa di Monte Aureo). Либо — если нет сил лазить по ступенькам — по плавно взбирающейся на вершину улице Гарибальди (via Garibaldi) мимо монументального фонтана Паола (Fontana Paola). Сооружение это, по размерам ничуть не уступающее фонтану Треви, водрузил здесь Павел V, когда ему удалось вернуть в изрядно завшивевший город воду из Траянова акведука. Летом фонтан используется как задник для спектаклей и концертов.
Акведук Траяна идет вдоль виа Аурелия

Дальше дорога выводит к размашистому желто-розовому испанскому посольству при Святом престоле и к беломраморной церкви Сан-Пьетро-ин-Монторио (San Pietro in Montorio, Баччо Понтелли, 1500). Место для нее выбрано не просто так — именно тут первый апостол был распят (вниз головой, чтобы не слишком уподобляться Учителю). Ясно, что столь важным храмом занимались особенно пристально: Изабелла и Фердинанд Испанские профинансировали строительство, а росписи были заказаны первейшим художникам. Справа от входа, в первой же капелле, Себастьяно дель Пьомбо изобразил маслом на стене бичевание Иисуса (есть версия, что по рисунку Микеланджело); он же написал «Вознесение» и двух пророков в закомаре. В следующей капелле — «Мадонна с письмом» Помаранчо и сивиллы Бальдассаре Перуцци. Апсиду изначально украшало Рафаэлево «Преображение» (ныне переехавшее в Ватиканские музеи), но теперь осталось одно «Распятие святого Петра» Гвидо Рени (и то в копии; оригинал все в том же Ватикане). Остальное пространство занимали бесконечно плодовитые Вазари с Амманати.
Посещение церкви Сан-Пьетро-ин-Монторио
пн-вс 9.00-12.00, 16.00-18.00

Помимо фресок (и капеллы по проекту Даниэле да Вольтерра, пятой слева) церковь славна могилой Беатриче Ченчи (в четвертой капелле слева, без надписи) и круглой часовенкой, отмечающей точное место распятия — Темпьетто (Tempietto, Браманте, 1502). Из всех ренессансных штудий на тему пропорций эта миниатюрная конструкция — пожалуй, самая гармоничная, несмотря даже на пристроенный позже цокольный этаж.
Посещение Темпьетто
Ноябрь-апрель: вт-вс 9.30-12.30, 14.00-16.00; май-октябрь: вт-вс 9.30-12.30, 16.00-18.00

Отсюда улица Гарибальди, обернувшись бульваром (Passeggiata), тянется вдоль всего холма: слева — пинии и купол Сан-Пьетро, справа спускается к реке зелень Ботанического сада. Дальше все пространство вплоть до самого горизонта — то есть до голубых Альбанских гор — заполняет город: сюда хорошо приходить напоследок, называть поименно все купола и повторять пройденное. По вечерам к бронзовому Гарибальди, водруженному на огромную белую тумбу, съезжается целоваться пол-Рима: марево огней под ногами, ветерок и прочая романтика — по полной программе. Днем встречаются все больше туристы и мамаши с детьми: здесь имеется совершенно пряничная карусель, а за киоском с кока-колой прячется кукольник с полным лотком марионеток и табличкой «Камнями не швыряться» (представления — ежедневно с 15.00 до 19.00).

Монументальная программа конным Гарибальди не заканчивается — чуть дальше есть еще гигантский маяк, подаренный итальянскими эмигрантами из Аргентины, — памятник его жене Аните, с младенцем в одной руке и револьвером в другой. Анита тоже участвовала в той самой обороне Рима от французов (1849), что дала повод для превращения идиллического холма в филиал Алтаря Отечества (вдоль дороги имеются еще и бюсты гарибальдийцев — участников сражения).

Впрочем, героическая оборона Рима — далеко не единственный сюжет, разворачивавшийся на Яникуле. В XVIII веке в роще Парразио (Bosco Parrasio) позади Сан-Пьетро-ин-Монторио декламировали идиллические вирши члены академии Аркадия, а еще раньше здесь обитал Тассо, под конец жизни выбравшийся наконец из приюта для умалишенных. На бульваре показывают дряхлый, полузасохший от удара молнии, но почему-то до сих пор живой дуб, под которым поэт любил сиживать во время прогулок. Приходил он из соседнего монастыря Сант-Онофрио (Sant’Onofrio), стоящего у самого спуска с холма. Обычно на него никто не обращает внимания: кажется, что кроме детской больницы (Ospedale del Bambin Gesù) в этом районе ничего и не осталось. Но если — не доходя до больницы — подняться вверх по лестнице, то наверху обнаружится изящная церковь с росписями Доменикино под портиком и сияющей «Историей Марии» Бальдассаре Перуцци в апсиде. Здесь Тассо жил (его келья сохранилась) и скончался, одного дня не дотянув до назначенного папой Климентом триумфа на Капитолии. Венчать лавровым венком пришлось мертвое тело, которое потом вернули в Сант-Онофрио и похоронили в монастырской церкви (надгробие Тассо — в первой капелле справа).
Роща Парразио
Via di Porta San Pancrazio 32
Посещение монастыря Сант-Онофрио вс, праздники 10.00-12.00
Музей Тассо
06 657 632
Посещение по предварительной договоренности
Вход свободный

Неподалеку, между прочим, обретался и еще один поэт — Иосиф Бродский, гостивший в Американской академии у ворот Сан-Панкрацио (Porta San Pancrazio). Туда можно выйти, если за Сан-Пьетро-ин-Монторио свернуть с панорамного бульвара, минуя муссолиниевский монумент павшим гарибальдийцам и бесчисленные посольские виллы c парками.

ОРИЕНТАЦИЯ
Окрестности вокзала Термини на первый взгляд кажутся малопривлекательным и замусоренным скопищем автобусов, чемоданов и разноцветных эмигрантов. На самом же деле стоит немного отойти от пристанционной площади, как за невнятными фасадами времен объединения Италии обнаружится один из занятнейших районов города, усыпанный романскими колокольнями, византийскими мозаиками, барочными дворцами, имперскими обломками и патриархально-колоритными лавками.

В совсем давние, доавгустовские, времена на холме Эсквилин (Esquilino), в окрестностях нынешнего вокзала, располагалось кладбище рабов и проституток, где, по слухам, проходили ведьмовские шабаши, а у подножия холма ютились таверны и лупанарии Субурры, района плебейского и крайне малосимпатичного (где, впрочем, родился Юлий Цезарь). Новая жизнь началась при Меценате, который построил себе тут великолепную виллу, окружил ее просторными садами и ввел район в моду: по соседству с Августовым другом и советником селились сплошь богатые сенаторы на покое. Когда эти сенаторы понемногу начали склоняться к христианству, на Эсквилине завелось множество тайных церквей-домусов. Церкви-то и оказались самыми долговечными сооружениями: от садов и дворцов после нескольких варварских нашествий осталась одна пустошь (впоследствии засаженная виноградниками), термы превратились в никчемные развалины (готы в VI веке обрезали все городские акведуки), а церкви не только выстояли, но и много раз перестраивались. В остальном запустение продолжалось целую тысячу лет — до конца XVI века. То есть до тех пор, пока Григорий XIII (1572-1585) не затеял летнюю резиденцию на Квиринале (Quirinale), а решительный Сикст V (1585-1590) не принялся перекраивать город по собственному хотению и не объявил венчающую с IV века Эсквилин базилику Санта-Мария-Маджоре новым центром Рима, водрузив у ее апсиды гранитный обелиск, к которому должны были сходиться дороги от всех главных святынь. Ничего сопоставимого по масштабу с этими пятью годами на Эсквилине больше не происходило: сравниться по напору с неуемным папой Сикстом оказалось не под силу даже предприимчивому клану Барберини, хозяйничавшему тут в XVII веке. Ни лихорадочное строительство, закипевшее вокруг Эсквилина в эпоху железных дорог, прогресса и объединительно-патриотического энтузиазма, ни привокзальная коммерция так и не сумели вытравить отсюда жизнерадостно-безалаберный, слегка деревенский дух района Монти (Monti) — как окрестили Эсквилин с Квириналом в Средние века.

ВОКРУГ САНТА-МАРИЯ-МАДЖОРЕ
Колокольня базилики Санта-Мария-Маджоре (Santa Maria Maggiore) — едва ли не первое, на что падает взгляд въезжающего в Рим железнодорожного пассажира. 75-метровая (самая высокая в городе) кампанила поставлена в XIV веке, но сама базилика гораздо старше: если верить легенде, первую церковь заложили тут еще в IV веке. Известна даже точная дата — 5 августа 356 года, когда на Эсквилине выпал снег. Причем выпал не просто так: накануне вечером сразу двум римским гражданам — папе Либерию и некоему благочестивому патрицию по имени Иоанн — явилась во сне Мадонна и повелела строить храм на том месте, где это чудо обнаружится. Либерий начертил план будущей базилики прямо на снегу, и работы (проспонсированные Иоанном) немедленно начались. Такова, по крайней мере, официальная версия, изложенная на фасаде базилики в виде великолепной цветастой мозаики XIII века, которая два столетия назад была спрятана за барочной беломраморной клеткой с разинутыми арками работы Фердинандо Фуги. В память о чуде прихожан базилики 5 августа осыпают белыми цветочными лепестками.
Metro Termini
Посещение базилики Санта-Мария-Маджоре
пн-вс 7.00-19.00
Осмотр мозаики на фасаде базилики — €2, 60, билеты продаются в 3-й капелле справа, вход по лестнице из левой части портика

Со времен основания здесь остались ювелирного, еще почти античного изящества мозаики в верхней части центрального нефа (36 слегка подправленных в XV веке миниатюр со сценами из Ветхого Завета; подсветка — €1) и в Триумфальной арке (начало Нового Завета — от Благовещения до бегства в Египет; подсветка — €1). Апсиду же в XIII веке — в процессе подготовки к юбилею 1300 года — переделал Якопо Торрити по заказу папы Николая IV. Поэтому за компанию с восседающими на троне Христом и Мадонной, апостолами и святыми Антонием и Франциском здесь присутствуют еще и папа (слева) с кардиналом Якопо Колонна (справа) — пусть даже в уменьшенном масштабе: размером с птицу феникс из близлежащих райских кущ. Примерно тогда же появились вышеупомянутые мозаики на фасаде. Резной потолок — двумя веками старше: на него пошли первые слитки, привезенные из только-только открытой Америки и полученные папой Борджа в подарок от Фердинанда и Изабеллы Испанских.

Сикст V, еще в бытность свою кардиналом Феличе Перетти, построил себе справа от алтаря гигантскую погребальную капеллу, известную под наводящим путаницу названием Сикстинской (Cappella Sistina, Доменико Фонтана, 1584-1587). В этой Сикстинской капелле никаких грандиозных фресок нет, зато, если спуститься вниз по лесенке (вход — €2), там обнаружатся остатки самого древнего в Риме вертепа: пророки Давид и Исайя, святой Иосиф, волхвы, бык и ослик. Это VII век, изрядно подправленный Арнольфо ди Камбио в 1289-м. По соседству (справа, ближе к выходу) находится сакристия с надгробной плитой семейства Бернини у входа и ход во дворик, где водружена довольно неуклюжая колонна в форме пушечного ствола — своего рода салют в честь примирения церкви с Генрихом IV Французским (в тот самый раз, когда было провозглашено, что «Париж стоит обедни»).

Живописью отличается, скорее, погребальная капелла другого папы-мецената, Павла V Боргезе — капелла Паолина (Cappella Paolina), слева от алтаря. Помимо византийской, XII века, Богоматери (долгое время приписывавшейся евангелисту Луке), здесь есть всевозможные святые Гвидо Рени под потолком и «Явление Мадонны Григорию Двоеслову» Кавалера д’Арпино. Между двумя этими пышными капеллами под не менее пышным балдахином главного алтаря хранится главная местная святыня — изукрашенный ларец с кусочками вифлеемских яслей, где волхвы нашли младенца Иисуса. Перед ларцом стоит на коленях гигантский Пий IX — основатель близлежащего вокзала и жертва объединения Италии.

С засиженной голубями и туристами площади Санта-Мария-Маджоре (piazza Santa Maria Maggiore) имеет смысл сбежать как можно скорее — и лучше всего по узкой улочке Санта-Прасседе (via Santa Prassede). Основанная в V веке базилика Санта-Прасседе (Santa Prassede), у которой вы в результате окажетесь, внешне не столь уж примечательна — тем более что главный, романский, вход со стороны улицы Сан-Мартино-аи-Монти (via San Martino ai Monti) обычно бывает закрыт. Но идти туда нужно не ради фасада, а ради волшебной капеллы Сан-Дзеноне (Cappella di San Zenone, вторая справа от входа). Капеллу эту (известную среди современников как «Райский сад», а среди историков искусства — как главный византийский памятник города Рима) Пасхалий I построил в честь своей матери и сплошь выложил крупнозернистой, пышущей красками мозаикой, где среди прочих персонажей фигурируют в синих квадратных нимбах и он сам, и его мать Теодора, ничуть не уступающая по величию своей тезке с мозаик в Равенне. Вообще надо сказать, что Пасхалий (817-824) — один из самых заметных пап в средневековой римской истории. Причем заметных в самом прямом смысле слова: он приютил у себя множество византийских мастеров, сбежавших из Восточной империи во время иконоборческих гонений, и принялся истово украшать римские церкви, снабжая каждую мозаику собственным изображением в миниатюре.
Посещение базилики Санта-Прасседе
пн-вс 7.00-12.00, 16.00-18.30

Кроме того, Пасхалий перевез из катакомб бессчетное количество мученических костей, которые как раз и сложил в Санта-Прасседе. Святая Праксида, в чью честь была названа церковь, вместе со своей сестрой Пуденцианой (которой посвящен отдельный храм) коллекционировала останки христианских мучеников — собирала губкой кровь на месте казни и потихоньку хоронила кости в закрытом круглой порфирной плитой колодце у главного входа в церковь. Гробницы обеих сестер находятся в крипте.
Порфировые ступени, ведущие в крипту Санта-Прасседе, так понравились Наполеону, что он хотел перевезти их в Париж к собственной коронации

Дворик Санта-Прасседе, если бы не был вечно закрыт, должен был бы выводить на улицу Сан-Мартино-аи-Монти, по которой можно дойти до еще одной древней базилики — Сан-Мартино-аи-Монти (San Martino ai Monti). Правда, с первого взгляда угадать, что христиане собирались тут еще в имперские времена, решительно невозможно: за исключением наружной стены апсиды (IX век) и унаследованных от терм Траяна коринфских колонн от первоначального здания не осталось и следа. Нынешняя церковь, вокруг которой круглые сутки болтаются подозрительные темнокожие личности, — результат глобальной перестройки по проекту Пьетро да Кортоны (XVII век). Единственное, что там можно найти примечательного, — пейзажные фрески Пуссенова шурина Гаспара Дюге, где изображены фасад Сан-Пьетро до вмешательства Борромини и Сан-Джованни-ин-Латерано без нынешнего фасада. Зато на площади Сан-Мартино-аи-Монти (piazza San Martino ai Monti) красуются целых две средневековых башни — Капоччи и Грациани. Когда-то (в XII-XIV веках) такими башнями был уставлен весь район: из них перестреливались друг с другом постоянно враждовавшие благородные семейства.
Посещение базилики Сан-Мартино-аи-Монти
пн-вс 8.00-12.00, 16.00-18.30

При некоторой доле воображения с этого средневекового пятачка довольно легко можно попасть в античность — достаточно пройти несколько метров до усаженной платанами улицы Мерулана (via Merulana) и свернуть по ней направо. Серое приземистое строение посреди газона на площади Бранкаччо (largo Brancaccio) — это так называемая аудитория Мецената (Auditorium di Mecenate), единственное, что сохранилось от некогда великолепной резиденции Августова советника, покровителя поэтов и любителя изящной жизни Гая Цильния Мецената. Дожившее до наших дней строение на улице Мерулана было, скорее всего, чем-то вроде гостиной, где велись философские беседы и поэтические споры (все главные поэты золотого августовского века собирались как раз у Мецената). Чтобы беседовать было прохладнее, гостиную устроили в полуподвальном помещении — без окон, зато с фонтаном. Вместо окон здесь были фрески с искусно написанными видами: остатки их до сих пор видны в глубине помещения, в полукруглой апсиде.
Аудитория Мецената
1 апреля — 30 сентября: вт-сб 9.00-19.00, вс 9.00-13.00; 1 октября — 31 марта: вт-сб 9.00-17.00, вс 9.00-13.00
Вход — €3

Всего несколько лет назад на площади Витторио-Эмануэле II (piazza Vittorio Emanuele II, среди местного населения известная просто как площадь Витторио) располагался Центральный рынок со всеми положенными развлечениями: орущими торговцами, завернутыми в пестрые тряпки негритянками, пахучими рыбными лотками, карманными воришками и экзотическими пряностями. Теперь всю эту красоту убрали в крытый павильон на углу улиц Турати (via Turati) и Ламармора (via Lamarmora), и от пестрой рыночной толчеи сохранились одни только этнические лавки на привокзальных улицах, где можно за ничтожные деньги накупить горы бус, браслетов и странных приправ, да еще церковь Сант-Эусебио (Sant’Eusebio, V-XVIII века), где ежегодно 17 января происходит благословение скота. Коров, правда, в последнее время пригоняют все реже: чаще тащат кошек да попугайчиков. Что же касается обнажившейся площади Витторио, то там остался скверик, в левом углу которого можно отныне спокойно и безбоязненно изучать каббалистические надписи на «Магической двери» (Porta Magica). Говорят, что в них зашифрован рецепт философского камня, оставленный кем-то из гостей обитавшего на месте нынешнего скверика маркиза Паломбара. Дворец маркиза вместе с алхимической лабораторией разрушили в конце XIX века, а вот дверь, несмотря на все прогрессивные настроения, оставили. Видимо, на всякий случай — вдруг и вправду формула ценная.
Metro Vittorio Emanuele
Рынок на площади Витторио
пн-сб 6.00-13.30

ВОКРУГ УЛИЦЫ КАВУР
С точки зрения планировки, Рим — загадочный город. Где именно у него центр — непонятно. По мнению Сикста V, центр должен был находиться в тылу базилики Санта-Мария-Маджоре, на площади Эсквилина (piazza dell’Esquilino) — там, где папа водрузил египетский обелиск. Специально проложенная улица Феличе (strada Felice, названная так по мирскому имени Сикста v — Феличе Перетти) пересекала площадь Эсквилина по дороге от Санта-Кроче-ин-Джерузалемме к Тринита-деи-Монти и оттуда — к главным римским воротам, Фламиниевым. Начатая при Григории XIII улица Грегориана (нынешняя Мерулана, via Merulana) вела к Сан-Джованни-ин-Латерано, а улица Санта-Мария-Маджоре — к Капитолию. Когда тремя веками позже Италия объединилась, король переехал в Рим, и город стали спешно приводить в подобающий столице вид, здесь появилась новая улица — Кавур (via Cavour), разделившая пополам патриархальный район Монти со всеми его церквушками и живописными закоулками.
Metro Cavour
Улица Феличе — это нынешние улицы Систина (via Sistina), Куаттро-Фонтане (via delle Quattro Fontane) и Депретис (via Depretis)

Если спускаться по улице Кавур от Санта-Мария-Маджоре к Колизею, то примерно на полпути, там, где улица делает резкий вираж, перед глазами окажется картинно затянутая плющом лестница Борджа (Salita dei Borgia, по мере подъема переходящая в улицу Сан-Франческо-ди-Паола, via di San Francesco di Paola). На вершине ее, по ту сторону арки, проходящей сквозь дворец Борджа, обнаруживается забитая машинами площадь, а в ее западном углу — базилика Сан-Пьетро-ин-Винколи (San Pietro in Vincoli, заложена в V веке, перестроена в XV и XVI веках). Паломники испокон веков почитали ее за хранящиеся под алтарем вериги святого Петра (слово «vincoli» как раз и означает «узы, путы»), а любители искусств — за рогатого «Моисея» Микеланджело. Рогатым он стал из-за ошибки в переводе: в оригинальном тексте Ветхого Завета было сказано, что у Моисея, когда пророк спустился с горы Синай, от головы исходили лучи, а в искаженном варианте получились рожки. Вообще же эта грозная фигура должна была венчать собой надгробие Юлия II, которое предполагалось поставить в самом центре базилики Святого Петра — там, где сейчас возвышается балдахин Бернини. Однако доделать надгробие скульптору не дали: его непрерывно отвлекали то на потолок Сикстинской капеллы, то на «Страшный суд», то еще на какие-то мелкие поручения. Так Микеланджело и умер, не завершив своей самой любимой работы. Фигуры Лии и Рахели (по бокам от Моисея) доделывал уже ученик, что очень заметно, особенно если приглядеться к головам. К фигурам лежащего папы, Мадонны с младенцем, пророка и Сивиллы маэстро вообще не успел притронуться — все пришлось заканчивать подмастерьям.
Посещение базилики Сан-Пьетро-ин-Винколи
Зима: пн-вс 7.00-12.00, 15.30-18.00; лето: пн-вс 7.00-12.00, 15.30-19.00)

Впрочем, даже в незавершенном виде монумент затмевает собой все остальное, что можно найти в базилике. Меж тем, тут имеются целых четыре достойных внимания фрески («Святой Августин» Гверчино в первой капелле справа, «Снятие с креста» Помаранчо в первой капелле слева, «Святая Маргарита» Гверчино справа от главного алтаря и «Освобождение святого Петра» Доменикино в сакристии) плюс византийская мозаика конца VII века. Изображенный на ней бородатый муж в летах, облаченный в длинную хламиду, — это, как ни странно, святой Себастьян, который со времен Возрождения представляется обычно прекрасным обнаженным юношей. Кроме того, напротив «Снятия с креста» похоронен кардинал, философ и математик Николай Кузанский. Мраморный же пол базилики позаимствован, скорее всего, из находившихся неподалеку терм Траяна. Оттуда, по-видимому, взялась и самая прославленная скульптурная группа во всем Риме — хранящийся в Ватикане «Лаокоон», о котором написано чуть ли не столько же искусствоведческих трактатов, сколько обо всей остальной античной скульптуре. По крайней мере, нашли его в виноградниках, принадлежавших монастырю Сан-Пьетро-ин-Винколи.
Domus Aurea
Parco del Colle Oppio, вход со стороны улицы Лабикана (via Labicana)
ср-пн 9.00-20.00
Вход — €6, для детей до 18 лет €1; только группами и только по предварительному заказу
06 39 96 77 00

В античности, впрочем, главным сооружением этого района были не термы, а Неронов «Золотой дом», Domus Aurea. Современники императора полагали, что грандиозный пожар 64 года он устроил не столько для того, чтобы насладиться зрелищем горящего города, сколько с целью освободить место для нового дворца. Правда, пожить в своей великолепной резиденции Нерон толком не успел: к 68 году, когда августейший артист и поджигатель вынужден был совершить самоубийство, гигантский комплекс еще не был готов, а последующие властители немедленно принялись за его разрушение, чтобы искоренить всякую память о злополучном правлении. В частности, на месте пруда Веспасиан выстроил Колизей. В конце концов от 150 залов осталось только 30, да и те оказались погребены под землей и вновь появились на свет божий только в XV веке, вызвав страшный ажиотаж среди живописцев. Рафаэль, Пинтуриккьо, Бальдассаре Перуцци и компания каждый день спускались на канатах под своды «Золотого дома» и лихорадочно срисовывали фрески. Именно после этого возникло слово «гротеск», обозначавшее росписи в стиле тех, что были найдены в «пещерах» (grotte) на холме Оппий. С тех пор, увы, почти все фрески успели исчезнуть — о них можно судить только по тем самым рисункам. Сейчас, спустившись в «Золотой дом», удается увидеть лишь череду сводчатых помещений внушительного (хоть и несравнимого, скажем, с термами Каракаллы) размера. Подчас попадаются фрагменты мифологических сцен, геометрических узоров или лепнины, но без объяснений разобраться в них трудно, поэтому лучше все-таки взять в кассе за €2 аудиогид. Единственное, что действительно производит сильное впечатление, — это гигантский восьмиугольный зал (по всей видимости, трапезная), куда через отверстие в куполе до сих пор проникает дневной свет.
Стоит учесть, что в подземельях вроде этого обычно бывает очень холодно, поэтому даже летом туда лучше не спускаться без теплой одежды