Отечественная война 1812 года

Летом 1812 г. на Россию обрушилось несчастье. Полчища Наполеона вторглись в её пределы. Началась Отечественная война. В начале сентября была оставлена Москва. Владимирская губерния стала ближайшим тылом сражающейся русской армии. Она выполняла роль базы, где собирались и обучались рекруты, набранные в разных губерниях, и формировались полки армейского резерва. Рекрутские наборы следовали один за другим. За первое десятилетие XIX в. было проведено 10 наборов. Два набора прошли в 1811 и первой половине 1812 гг. После Бородинского сражения создание обученного резерва приобрело особую остроту. Был объявлен очередной рекрутский набор: по 2 рекрута с каждой сотни податного населения. Рекруты должны были сосредоточиться в 13 пунктах, в том числе 40 тыс. во Владимирской губернии.

По грубым подсчётам, около 80 тысяч владимирцев находились в действующей армии, участвовали в сражениях у Смоленска, под Красным, у Бородино, Малоярославца, в заграничных походах. Более половины из них погибли в боях, умерли от ран и болезней. Во Владимире, уездных городах, ряде сельских поселений были развернуты госпитали. Некоторые помещики открывали по своей воле и на свои средства госпитали в своих поместьях. В Бородинской битве участвовал командир сводной гренадёрской дивизии, генерал-майор граф Михаил Семенович Воронцов, владелец села Андреевское. Его дивизия покрыла себя неувядаемой славой, защищая знаменитые Багратионовы флеши. Большая часть гренадеров пала на поле брани, а сам командир, раненный в ногу, был вынесен с поля боя и доставлен в свой дом в Москву; а оттуда и имение Андреевское. После излечения М. С. Воронцов ша в походе. В 1815 г. был назначен командиром русского оккупационного корпуса во Франции. Выдающийся дар полководца М. С. Воронцова сочетался с незаурядными способностями государственного деятеля. Эти спо-

собности ярко проявились на посту новороссийского генерал-губернатора, а затем наместника на Кавказе. За большие заслуги перед Отечеством М. С. Воронцов был возведен в княжеское Российской империи достоинство.

Имя ещё одного героя Бородинского сражения связано с нашим краем. На Бородинском поле был тяжело ранен выдающийся полководец, генерал от инфантерии князь Петр Иванович Багратион. С поля боя с большой предосторожностью в карете его доставили в с. Симу Юрьев-Польского уезда, в имение родственника князя Б. А. Голицына. Здесь 12 сентября 1812 г. Багратион скончался и был похоронен. А в 1839 г. прах его по инициативе Дениса Давыдова (тоже знаменитого героя Отечественной войны) перенесли на Бородинское поле. На месте первоначального погребения П. И. Багратиона установлен памятник.

После Бородина во Владимирскую губернию хлынул поток беженцев. Все дороги были буквально забиты каретами, тарантасами, телегами и пешим людом. Во Владимир эвакуировались московские учреждения: банки, архив Министерства иностранных дел, Оружейная и Грановитая палаты. Во Владимире оказались военный губернатор и главнокомандующий в Москве, генерал от инфантерии граф Ф. В. Растопчин со своей канцелярией и штатом московской полиции, московский гражданский губернатор Н. В. Обресков, главноначальствующий мастерской Оружейной палаты и экспедицией Кремлевского строения (комендант Кремля) сенатор П. С. Валуев, почт-директор А. Я. Булгаков. Во Владимире же и других горох и поместьях губернии нашли приют многие семьи московских дворян. Среди них: семьи будущего историка М. П. Погодина, также будущего драматурга, поэта и дипломата А. С. Грибоедова, семья позднее воспетой А. С. Пушкиным красавицы А. П. Керн. На короткое время во Владимире появился бывший военный министр и командующий 1-й Западной армией генерал от инфантерии М. Б. Барклай де Толли. Общественное мнение сурово и безоговорочно осудило его (впрочем, совершенно несправедливо) за отступление и неудачи русской армии в первый месяц войны. И теперь генерал искал способа

оправдать себя в глазах общественности и самого императора. Здесь, во Владимире, он написал “Объяснение генерала от инфантерии Барклая де Толли о действиях Первой и Второй Западных армий в продолжающейся кампании 1812 года” и отправил его Александру I. Во Владимире стало тесно от московских чиновников и дворян. Невероятно подскочили цены на квартиры, экипажи, товары первой необходимости, лошадей, фураж.

Но владимирцев больше волновали не взбунтовавшиеся цены, а война и все, связанное с ней: рекрутские набо­ры, разорительные воинские постои, растущие налоги и поборы, а с конца июля 1812 г. — набор в ополчение. Создавая ополчение, власти надеялись получить дополнительный резерв для армии. Формирование ополчения определялось царскими манифестами от 6 и 18 июля 1812 г. Для ополченских наборов отводились 16 губерний центральной России. Их объединили в три ополченских округа. Владимирская губерния была отнесена к первому округу, наряду с губерниями Московской, Тверской, Ка­лужской, Смоленской, Тульской, Рязанской и Ярославской. В ополчение предписывалось принимать только помещичьих крестьян, а другие разряды податных людей оставлять для рекрутских наборов.

Владимирское губернское дворянское собрание постановило собрать 15086 ополченцев, из расчета: 1 ополченец от 20 крепостных душ м. п. Командующим ополчени­ем избрали генерал-лейтенанта князя Бориса Андреевича Голицына, владельца с. Симы Юрьев-Польского уезда, участника суворовского похода 1794 г. в мятежную Польшу. Крестьяне шли в ополчение не добровольно, а по назначению помещика или по мирскому выбору. И помещик, и сельский мир были заинтересованы в том, чтобы сдать в ополчение крестьян, не способных нести тягло, и за которых общине в силу круговой поруки приходилось нести дополнительно повинности. Поэтому в ополчение попало много стариков, больных, увечных и бедных крестьян. Богатые покупали на имя своих помещиков крепостных из других вотчин и ставили их за себя в ополченцы. Некоторые селения вообще уклонялись от поставки ополченцев, и властям приходилось прибегать к поли-

цейским мерам. Так, полиции пришлось сыскивать крестьян вотчины А. А. Жукова в Юрьев-Польском уезде (с. Туково, дд. Хватково и Карпове), разбежавшихся “куда неизвестно” во время набора в ополчение. “Неповиновение и буйства” крестьян имели место в вотчине князя А. М. Голицына во Владимирском уезде.

Дворяне обязаны были снабдить ратников ополчения трёхмесячным провиантом, форменной одеждой и оружием, дать ополченцам по 5 руб. “в награждение”. Одежда ополченца была незамысловата: рубаха с косым воротом, смурый (из некрашеного крестьянского сукна) кафтан по колено, шаровары из того же сукна, кожаный кушак, сапоги, суконная шапка и фуражка с крестом и царским вензелем. Но многие ополченцы не получили от своих помещиков этой амуниции и шли в ополчение в обычной крестьянской одежде.

Кроме рядовых воинов, в ополчении было до 1000 урядников и писарей. Они набирались из дворян, отставных старослуживых солдат, купцов и приказных людей на добровольных началах. Отставные солдаты, не нужные ни помещикам, ни общинам, влачившие жалкую жизнь, шли в ополчение в надежде получить пропитание и 1 руб. 25 коп. месячного жалования. Купцы и дворяне становились урядниками в расчете стать офицерами. И действительно, указом императора позднее 26 урядников из дворян были произведены в прапорщики.

На иных основаниях комплектовался офицерский корпус. В него зачислялись только дворяне. Предполагалось, что дворяне пойдут в ополчение из любви к Отечеству и монарху, по зову сердца. Фактически же многие из них попали в ополчение не по своей воле, а по дворянскому выбору, принудительно и потому, как могли, уклонялись от службы. Началось с того, что некоторые дворяне вообще не явились в ополчение. Офицеры самовольно оставляли ополчение, ссылаясь на болезни и семейные обстоятельства. В начале декабря 1812 г. на месте не было 28 офицеров.

Большинство офицеров ополчения — люди небогатые, служили до того в уездных и губернских учреждениях. Они принесли в ополчение нравы крепостной вотчины

и казённых присутственных мест. Были среди них кутилы и забияки, взяточники и казнокрады. Конечно, среди офицеров встречались и достойные люди, ревностно исполнявшие патриотический долг. Таков один из полковых командиров полковник Н. Я. Черепанов. Небогатый помещик из Юрьевского уезда, он добровольно пошёл в ополчение, не терпел взяточничества, берег ратников, строго и справедливо относился к офицерам. Уважением среди рядовых ополченцев и офицеров пользовались командиры полков Н. П. Поливанов, Г. Г. Спиридов, П. К. Меркулов. Человеком чести и долга был сам начальник ополчения Б. А. Голицын. Он дотошно вникал в быт ополченцев, проявлял неустанную заботу об их питании, одежде, обуви и этого же требовал от своих офицеров.

В конце августа 1812 г. Владимирское ополчение двинулось в поход. В начале сентября оно сосредоточилось в Покровском уезде. В течение полутора месяцев ополченцы прикрывали западную границу своей губернии, от Богородска до Дмитрова. Не имея ни огнестрельного оружия (ополченцы были вооружены только пиками), ни конницы, ополчение избегало столкновений с крупными силами противника. Для разъездов М. И. Кутузов по просьбе Б. А. Голицына велел придать ополчению драгунскую команду московской полиции, оказавшуюся во Владимире после занятия Москвы французами. После того, как французы заняли Богородск, стоявший на полпути от Москвы до границы Владимирской губернии, опасность возросла. М. И. Кутузов распорядился прислать на помощь ополчению отряд Павлоградского гусарского полка, казачий отряд 7-го Денисова полка и несколько позднее 5-й Уральский казачий полк. Гусары и казаки перекрыли обе дороги, идущие от Москвы на восток: Влади мирскую" " (на Покров) и Стромынскую (на Киржач и Юрьев-Польской). Ополченцы же держали посты на переправах через речки Дубну и Киржач, вылавливали появлявшихся тут французских фуражиров, сопровождали транспорты с армейским продовольствием, ловили беглых русских солдат и конвоировали пленных французов. Ополчение за все время стояния в Покровском уезде не

имело ни одного сколько-нибудь значительного столкновения с противником. Тем не менее, оно сыграло свою роль, высвободив часть сил регулярной армии для осуществления знаменитого тарутинского маневра. После оставления французами Москвы Владимирское ополчение вслед за войсками генерал-майора Иловайского вступило в белокаменную столицу и оставалось там осень и полови­ну зимы 1812–1813 гг., освободив опять-таки регулярные части для преследования противника. Это было самое тяжёлое время для ополченцев. Разорённая и сожженная Москва едва могла разместить один ополченческий полк, остальные пять полков пришлось ставить на квартиры в подмосковных сёлах.

Комендантом Москвы был назначен командир одного из ополченческих полков, действительный статский советник Г. Г. Спиридов. Он с честью выполнил возложенные на него обязанности. Наряду с патрульной службой, ополченцам пришлось заняться санитарной очисткой города. Среди них с ужасающей быстротой начали распространяться заразные болезни. Скоро наступили холода, и плохо одетые и обутые ратники стали жертвой простудных заболеваний.

Когда ополчение покинуло Москву, в нём недосчитывалось пятой части состава: 1825 ополченцев остались в госпиталях, а свыше тысячи погребены на кладбищах.

В начале января 1813 г. по предписанию Главного штаба действующих армий Владимирское ополчение выступило в новый поход. Три полка дислоцировались в Тульской, Орловской и Смоленской губерниях, два — в Минске. На некоторое время один полк оставался в Москве. Осенью 1813 г. все полки перевели в Белоруссию и на Украину. Таким образом, за 10 месяцев 1813 г. ополченцы проделали два изнурительных похода, пройдя пешком по зимним и осенним дорогам свыше тысячи верст. И на этом многоверстном пути оставили сотни могил.

На Украине и в Белоруссии ополчение находилось полгода, до роспуска. Как и раньше, ополченцы выполняли здесь, главным образом, полицейские функции: конвоировали пленных, ловили дезертиров, несли карауль-