Жизнь с биполярным расстройством

После того как мне поставили диагноз и провели неправильный курс лечения, я реально думал, что не выкарабкаюсь. Такие мысли впервые меня посетили в разгар депрессии. Страх сковал меня. Беспомощность и отчаяние были моими спутниками. Я боролся с этим и в конечном итоге благодаря грамотному медицинскому уходу победил. Хотя отголоски маниакального синдрома и депрессии до сих пор не оставляют меня в покое, не говоря уж о психотическом эпизоде и паранормальных явлениях. Чтобы организм оправился, могут уйти годы. Проблема состоит в том, что лишь немногие из нас могут позволить себе такую роскошь, как выздоровление. Что уж говорить обо мне. Я, как свеча, сгорающая с обеих сторон. Очень непросто жить с этой болезнью, ибо, когда одержим манией, все, включая в какой-то мере и тебя, несут за твои поступки ответственность. Например, больного раком воспринимать будут совершенно иначе. Мой психиатр говорил, что данное заболевание можно использовать, чтобы опровергнуть некоторые вещи, которые человек совершил под воздействием маниакального синдрома, выставив их в суде безосновательными. Подавленные этим недугом, люди покупает дом или дорогую машину. В суде иногда подобное безрассудство можно оспорить. Я считаю неправильным судить больных биполярным расстройством. Серьезность, представляющую собой это заболевание, прежде всего доказывает повышенный риск самоубийств у «биполяриков», который составляет 25%. Известно мне, что такая же цифра среди людей, покончивших с жизнью из-за этой болезни. Кроме того, когда мания достигает наивысшей точки, и ваш организм накачивают дофамином, вы не думаете, что творите. Вы – просто машина, идущая на поводу у инстинктов и импульсов и лишенная рационального мышления. Так происходит всегда во время депрессии, за которой следует маниакальный синдром. Я записывал и микшировал «Black Album» для Stratovarius практически в одиночку, просиживая в студии по сотне часов кряду под аккомпанемент жужжания дрелей и взрывов. Помню, как зажатый в тиски финансовых проблем из-за неоправдавшей надежды студии звукозаписи, творческого кризиса и всего, что происходило в личной жизни, я просадил в 2004-ом все Рождество на то, чтобы вручную «вбивать» том-сэмплы в барабанную установку Йорга Микаэля. Каждый раз, когда он выбивал том, я «вбивал» сэмпл. «Вбив», наверное, тысячный по счет сэмпл, я, наконец, мог приступать к микшированию. Этот альбом мне запомнился тем, что я делал его в студии практически один. Я впахивал как конь, по-другому не скажешь. Может, даже переборщил с этим делом. Я «положил» и на биполярное расстройство, и на лекарства, которые могли бы мне помочь. А ведь за 8 месяцев до того меня положили в клинику с нервным срывом. Так что это чудо, что этот альбом вообще вышел. Но так было. Подобная жизненная ситуация может спровоцировать маниакальный синдром. Меня это и сделало отчасти психом.

Люди вроде меня, которым посчастливилось найти лекарство или сочетание лекарства с терапией, могут вести относительно нормальную жизнь. Но в ней по возможности следует избегать стрессов, чего нельзя, конечно, сказать о моей работе. Чего стоит только играть в рок-группе. Ничто не вызывает большую депрессию, чем «металлизированные» гастроли. Но я – музыкант, как ни крути. Это все, что я умею, поэтому и выбор у меня невелик.

Я принимаю по 4 таблетки карбоната лития каждый день, что составляет 1, 2 грамма. Поскольку литий – легкий металл, ежегодно в мой организм поступает около 350 граммов металла. На данный момент я съел примерно 1, 5 кг. Немного иронично, учитывая, какую музыку я играю. Мне еще повезло, что я не отбросил коньки до того, как мне поставили диагноз и назначили правильное лечение. Не могу сказать, что стал как новенький. Устаю я чаще, чем до того, как начал пить лекарства. Но у меня и выбора-то особого нет. После того как я начал принимать литий, вспышки маниакального синдрома в моей жизни поубавились, не считая тех случаев, которые возникают по вполне объективным причинам. Не скажу, что лекарство высосало из моей жизни печаль и депресняк. Естественно, депрессия стучится время от времени в мою дверь, но это поправимо. Она не может испариться, как по волшебству. Я имею в виду ту лютую депрессию, когда ты лежишь в постели и полгода плачешь, как делал это я. Хотя в прошлом на то были причины. Просто я об этом не знал.

Многие творцы страдали от этой болезни. Эрнест Хемингуэй и Виржиния Вулф покончили жизнь самоубийством. Тоже говорили про Бетховена. Курт Кобэн наложил на себя руки. Если и есть причина, по которой я пишу эту книгу, кроме творческой экспрессивности, так это поведать историю человека, который прошел через множество терний в жизни, и они до сих пор не отпускают его. Я не скрываю свою болезнь от народа, а все потому, что хочу обнадежить людей, подверженных тем же самым вещам. Иногда мне пишут люди, которые находятся в полном отчаянии и, не зная, что делать, обращаются за помощью. Я всегда им отвечаю. Считаю это своим долгом как человека и посему помогаю, чем могу. Но не ценой своего здоровья и жизни. Я – не Христос. Больше нет. Я не рвусь больше спасать мир просто потому, что не считаю нужным его спасать. Глупо с моей стороны думать, что я вообще мог его спасти. Это же просто мир. Такой, каким мы его все вместе создали. Я такой, как в песне «Drop in the Ocean». Наконец-то я это понял. Для меня это уже резкий скачок от того человека, каким я был прежде.