Часть третья - о начале дипломатической миссии

Тем не менее, с первыми лучами солнца мы прибыли в порт Мемфиса. Нагруженные дарами баржи уже догнали нас, и мы совместно вошли в гавань во всем нашем могуществе. Я не буду останавливаться на описании самого Мемфиса, великолепного города (которому, все же, далеко до нашего Рима), ибо, во-первых, это не входит в задачу сего повествования, а во-вторых, о городе том довольно писали многие греческие путешественники и географы.

На богато украшенной пристани нас встречал в окружении многочисленной свиты сам правитель, - хоть теперь он не оскорбил своим отсутствием римских посланников. Хочу заранее предупредить тебя, мой император, что, во избежание хаоса бесконечных вежливых обменов скучными и многочисленными репликами, я буду избегать описания наших бесед с египетским народом, представляя только самую суть. Итак, после недолгой дипломатической приветственной беседы меня в окружении моих спутников и десятка легионеров, - другие остались в гавани помогать разгружать наше имущество, - мы отправились во дворец, где, как я наивно надеялся, мы тут же приступим к обсуждения насущных проблем.

Проезжая по портовым кварталам Мемфиса я мысленно проговаривал заранее подготовленную речь, которая должна была, с одной стороны, ввести египетское правительство в заблуждение о его якобы независимости, а, с другой, тонко намекнуть о том, что иметь в союзниках Римскую Империю – великое счастье. Однако я был совсем не готов к тому, что ожидало нас по прибытию. Вынырнув из узких улочек, ведущих прочь от гавани, наша процессия из пяти колесниц очутилась на широкой, мощеной камнем улице, которую без сомнений можно было назвать Главной Магистралью, и я едва удержался от неподобающего фигуре моего ранга изумленного вздоха; нельзя было этого сказать о моих спутниках – кто-то из них вертел головой из стороны в сторону, кто-то громко и изумленно говорил сам с собой вслух, а легионеры, следующие за нами на двух колесницах, и вовсе вскочили на ноги, размахивали руками и смеялись. Но что же так сильно взволновало всех нас, чуть не лишив меня дипломатического спокойствия? Пообещав не углубляться в поэтические описания, я все же не могу опустить этот момент нашего путешествия, благо он имеет непосредственное отношение к последующим событиям.

Широкую, в несколько десятков локтей дорогу покрывал пышный ковер живых цветов разнообразнейших видов; лишь приглядевшись, я понял, что это вовсе не растения, а лишь цветная плитка, разукрашенная с удивительным мастерством – яркие цвета так и радовали глаз. По обе стороны от дороги раскинулись пышные сады, с фонтанами, с дорожками для прогулок, с площадками для музыкальных и танцевальных выступлений. И все это великолепие ни в коей мере не пустовало – повсюду можно было видеть неспешно идущих людей – парами или большими группами, беседующими между собой, наслаждающихся пением и танцами, отдыхающих на изысканных скамьях у фонтанов. И повсюду были развешаны ленты, разноцветные шары и другие явные атрибуты праздника. И нигде не было видно ни пьяной драки, ни скорого суда над мелким воришкой, ни ругани простого человека с представителем закона. Я был несколько удивлен такой картиной городской жизни, однако никто из местных сопровождающих не смог объяснить мне, что же происходит, говоря лишь, что я все узнаю за ужином в нашу честь. Наконец, поездка наша закончилась, и мы подъехали к прекрасному дворцу из белого мрамора с Аллей сфинксов и открытой колоннадой на входе (здесь я несколько пришел в себя, восстановив мое дипломатическое спокойствие, так как моя резиденция под Неаполем была пышнее). Первым же делом нам было выслано официальное приглашение на званый ужин (как уже говорилось выше), который, по правде говоря, был и первым знакомством с местной высшей властью. Остаток дня мы провели в разборе бумаг и распаковке вещей, обосновавшись в специально выстроенной для нас резиденции.