Отличия копинг-стратегай у детей разного пола и возраста

Как славно девочек зовут!

Вот Шейла — шелковый лоскут,

Вот Сильвия — листва лесная,

Вот Стелла — звездочка ночная...

Как славно мальчиков зовут!

Вот Барри — пушечный салют,

Вот Патрик — парус средь простора,

И Роберт — ровный рев мотора...

Элеонора Фарджен

Половые и возрастные различия в своей основе явля­ются природными, наследственно обусловленными. Они заставляют мальчиков и девочек разного возраста разви­ваться по жестко заданной природой генетической про­грамме. Мужской пол должен реализовать в течение сво­ей жизни функции познания, завоевания и изменения существующего мира (конструктивный фактор, опера­тивная память). Женский пол должен сохранить всю эту информацию в неизменном виде, передать ее потомству и сберечь у него неизменными все родительские призна­ки (консервативный фактор, постоянная память) [24]. Та­ким образом, если мужчину генетически должны отли­чать стремление к самоутверждению, «борьбе и подви­гам», — значит, он должен быть сильным и независимым. И напротив, если генетической функцией женщины яв­ляется сохранение и передача информации, то она долж­на зависеть от той информации, которой овладеют муж­чины, и уметь взаимодействовать с окружением, чтобы не только получить эту информацию, но и передать ее своим детям и внукам.

Для того чтобы пояснить, что значит «более мужское» и «более женское» поведение, приведем следующие дан­ные. Студентов вузов и слушателей последипломного об­разования в рамках курса «Психологии индивидуальных различий» мы просили составить словесный портрет мужчины и женщины с помощью списка прилагатель­ных среднего рода, которые содержатся в методике опо­средованного исследования самооценки [85]. Эти прила­гательные зачитывались вслух, а студенты должны были занести их в один из трех столбцов: 1) характеризующие скорее мужчину, 2) характеризующие скорее женщину, 3) относящиеся в равной степени и к мужчине, и к жен­щине. Как правило, в самых разных аудиториях резуль­таты оказывались одинаковыми. Женщин характеризо­вали с помощью прилагательных «легкая», «плавная», «нежная», «мягкая», «хрупкая», «слабая», «яркая», муж­чин — с помощью прилагательных «твердый», «силь­ный», «четкий», «острый», «тяжелый», «грубый», «проч­ный».

В нашем исследовании мы сравнили, каким страте­гиям совладания отдают предпочтение мальчики и ка­ким — девочки. Оказалось, что мальчики (113 чел.) чаще других используют стратегии: «мечтаю, представляю», «смотрю телевизор» (по 93%), «прошу прощения, говорю правду», «стараюсь расслабиться, оставаться спокойным» (по 91%). У девочек (133 чел.) наиболее частыми были четыре стратегии: «обнимаю, прижимаю, глажу» (92%), «плачу, грущу» (82%), «смотрю телевизор, слушаю музы­ку» (80%) и «стараюсь расслабиться, оставаться спокой­ной» (80%). При этом статистический анализ показал, что мальчики в два раза чаще, чем девочки, используют такую стратегию, как «борюсь, дерусь», и в полтора раза чаще— стратегию «дразню кого-нибудь». Это соответст­вует литературным данным по вопросам полового димор­физма [42, 48], согласно которым мужчины и женщины различаются по фактору социальной агрессии. В нашей выборке это проявилось в большей потребности мальчи­ков в физической или вербальной агрессии по отноше­нию к другому лицу с целью аффективной разрядки.

Рассказ Толи Г., ученика 1 класса, на тему «Я та­кой довольный, я такой счастливый»: «Я никогда не сча­стлив, не доволен. Сходил один раз на " Аврору", и там скучно. Друзей у меня нет — я люблю драться. Есть один друг. Мы боремся, каждые полчаса боремся. Я хочу в карате, бокс».

Рассказ Кирилла К., ученика 1 класса, на тему «Я ужасно рассердился»: «Я ужасно рассердился, потому что он меня дразнил, он меня бил».

Психолог: «А зачем ему надо было тебя дразнить и быть?» — Кирилл К.: «Потому что я его ударил про­сто так».— «Зачем же надо было его просто так уда­рять?» — «Он дерется всегда. Как начнет приставать, обзываться. Мы деремся, чтобы он не обзывался и не дрался».

Драчливость и соперничество для первоклассников в данном случае проявляется как признак их принадлеж­ности к мужскому полу. Дерутся не потому, что это обу­словлено ситуацией, а потому, что драться (расходовать внутреннюю энергию и напряжение) хочется. Однако этому желанию каждый раз надо найти оправдание: де­рутся не потому, что хочется, а потому, что соперник виноват («он меня дразнил, он меня бил»). И тут же этот аргумент опровергается: он меня дразнил, «потому что я его ударил просто так». Получается замкнутый круг, в котором первичной является именно агрессивность — внутренняя потребность в угрожающем поведении, так, на всякий случай.

Кроме того, по нашим данным, в неприятной для себя ситуации мальчики достоверно чаще девочек прибегают к стратегии совладания «сплю», как к необходимому и эффективному способу восстановления физических сил. Девочки достоверно чаще мальчиков используют страте­гии «обнимаю, прижимаю, глажу», «плачу, грущу», «мо­люсь», «говорю сама с собой». Эти различия указывают на большую потребность девочек в тесной привязанно­сти, в эмоциональной разрядке через слезы и жалость к себе и другим, на трудности самораскрытия. Рассмотрим примеры такого, типичного для девочек, поведения.

Рассказ ученицы 2 класса Насти М.: «Мне ничего не хочется делать. Я очень не люблю, когда нет мамы в трудные минуты. Мне очень плохо. Я не играю. Мне очень грустно. Яне кушаю, не пью, ни с кем не разгова­риваю и не сплю».

Психолог: «Почему?» — Настя М.: «Мне грустно».— «А с кем ты остаешься?» — «С папой. Мама как-то ближе. Она больше чуть-чуть любит. Ласковая, неж­ная, добрая. Можно прижаться, поговорить. Обнимать маму. Когда мамы нет, я молюсь Богу. Я прошу у него, чтобы побыстрей пришла мама. Когда я начинаю мо­литься, то сразу мама приходит домой и я сразу раду­юсь. Когда я молюсь, то он, наверно, маме говорит: " Твоя девочка скучает по тебе ". Он до нее доносит мои мысли. Як Богу очень хорошо отношусь. Люблю его, как своего папу».

Эти рассказы позволяют осознать, насколько важным девочки является наличие мамы как своеобразной психологической защиты и как отрыв от матери изменя­ет все поведение ребенка, формируя реакцию пассивно­го протеста (отказ от еды, сна, пищи, игр). При этом главным в отношениях с мамой являются не отношения любви, а, в первую очередь, возможность «тесной привязанности». («Мама как-то ближе. Ласковая, нежная, добрая. Можно прижаться, поговорить. Обнимать маму».) Папа тоже любит дочь. Но мама все равно ближе, потому что ласкает и обнимает ее.

Слабость и подчиненность девочки как лица именно женского пола проявляется и в том, что решать свои про­блемы она инстинктивно предпочитает, опираясь на си­лу и мощь посторонней значимой для нее фигуры. В нашем примере это Бог, которого девочка любит, «как сво­его папу». Как известно, раннее представление детей о Боге практически не отличается от образа родителей. В 3—4 года эти представления окрашиваются страхом и лю­бовью, т. е. становятся амбивалентными. И лишь с воз­растом представление о Боге отделяется от образа роди­телей и становится более универсальным. Постепенно в сознании ребенка Бог обретает черты создателя мира, за­щитника добра и борца против зла. Стратегия «молюсь» позволяет ребенку разрешить свои проблемы, обратив­шись к Высшему (могущественному, понимающему и по­могающему «хорошим детям») Разуму. Этот поиск соци­альной поддержки, по-видимому, обусловлен такими типично женскими личностными качествами, как под­чиненность, послушание, зависимость и уступчивость, особенно лицам более сильным (низкие значения факто­ра Е по детскому вопроснику Р. Кеттелла). Осознавая свою слабость и зависимость, девочка понимает, что ее саму мама может и не послушать. Зато более сильному существу, Богу или папе, — подчиниться обязана. Зна­чит, обращение к ним обязательно поможет разрешить важную для нее проблему.

Слабость и зависимость девочек проявляется также в их более частом использовании стратегии «плачу, гру­щу». Следующий рассказ показывает, что слезы и обиды для девочек нередко являются не только способом устра­нения отрицательных эмоций (в нашем примере — гнева и страдания), но и способом привлечения к себе внима­ния другого лица, которое сначала накажет, а потом про­стит («снимет грех с души»), защитит и успокоит.

Рассказ Кати У., ученицы 5 класса, на тему «Мое самое раннее воспоминание»: «Это было летом. Бабуш­ка Зина на кухне готовила в печке пироги с капустой, а я в это время гуляла на улице. Когда я пришла домой, почувствовала вкусный запах. Я увидела, что бабушка готовит пироги. И сильно на нее рассердилась, потому что она меня не позвала готовить вместе. Я тихо за­плакала, бабушка ничего не слышала. Вдруг бабушка То­ня увидела, как капают мои слезы. Она меня стала ус­покаивать. Бабушка Зина на меня сильно рассердилась, потому что я всегда обижаюсь на пустяки. Я долго просила у них прощения, и наконец они меня простили. Дол­го плакала — долго просила прощения, чтоб пожалели и успокоили».

Отметим также, что девочки чаще мальчиков исполь­зуют стратегию совладания «говорю сам с собой». С од­ной стороны, это мысли «вслух», т. е. внешняя речь ре­бенка, которая затем станет внутренней. Но, с другой стороны, это также способ выражения несогласия зави­симой личности со сложившейся ситуацией, за которую эта личность не понесет наказания, т. к. не будет услы­шана никем, кроме самой себя.

Рассказ Юли Н., ученицы 1 класса, на тему «Говорю сама с собой»: «Я стою за диваном, чтоб успокоиться от горя, что я разбила кружку. Я говорю сама с собой: " Это неправда. Она сама упала на пол и разбилась "».

Прямо сказать маме и папе, что не ты повинна в ма­териальной утрате, что кружка «сама упала и разби­лась», - конечно, никак нельзя. Этому родители все рав­но не поверят. А вот совершить внутреннее и внешнее действие наедине с собой (сформулировать мысль и ее вслух проговорить) — вполне допустимо. Так, не за­гоняя чувство вины в подсознание и разряжая его в словах, можно хоть частично сохранить к себе самоува­жение.

Мальчикам лучше всего помогают две стратегии: «про­шу прощения, говорю правду» и «смотрю телевизор, слу­шаю музыку» (по 70% положительных ответов); девоч­кам — «обнимаю, прижимаю, глажу» (78%). Чаще, чем де­вочкам, мальчикам на уровне тенденции помогает только одна стратегия: «ем или пью» (вспомним расхожий афо­ризм: путь к сердцу мужчины лежит через желудок). Это тоже может быть следствием полового диморфизма. Энер­гообмен и энергозатраты у мужчин значительно выше, чем у женщин, поэтому они больше нуждаются в их вос­полнении [48]. Достоверно чаще, чем мальчикам, девоч­кам помогают стратегии «молюсь», «обнимаю, прижимаю, глажу». И, на уровне тенденции, — «говорю с кем-ни­будь». Это убедительно показывает, что в трудную для себя минуту женщины больше нуждаются в ком-то, «реальном или воображаемом», с кем они могут вступить в разные формы вербального и невербального взаимодей­ствия. В одиночестве им находиться значительно труд­нее, чем мужчинам. По данным психологов, во всех культурах девочки демонстрируют лучшие навыки обще­ния, чем мальчики. Это — социальная чувствительность, умение использовать речь как средство коммуникации, легкость невербального общения, способность сопережи­вать, выражать свои эмоции [48].

Было интересно проследить, как у детей меняется частота использования различных стратегий совладания го мере юс взросления. Мы разделили школьников на две группы: 7—9 лет (143 чел.) и 10—11 лет (103 чел.). Оказалось, что младшие чаще старших переключаются на посторонние занятия: «гуляют, бегают, катаются на велосипеде» и «смотрят телевизор, слушают музыку». Старшие, на уровне тенденции, несколько чаще приме­няют способ «думаю об этом», т. е. осмысливают и ра­ционализируют сложившуюся ситуацию. Следующий пример показывает, какую сложную мыслительную ра­боту должна провести девочка 11 лет для оправдания своей хронической усталости и недосыпания, вызванных тем, что она очень ответственно относится к учебе.

Рассказ Наташи Ц., ученицы 5 класса: «Забываю тетрадь и книгу, потому что у меня память куриная. Иногда я об этом вспоминаю, кладу на стол и думаю, что завтра положу в портфель, и забываю, потому что соня и не могу вовремя встать. Очень поздно делаю уро­ки и не успеваю, и потом поздно ложусь спать, и не высыпаюсь, и меня с большим трудом будят, и после школы очень устаю, прихожу домой и очень долго от­дыхаю. По понедельникам и четвергам у меня хореогра­фия, и она очень поздно заканчивается, и еще очень мно­го задают».

Психолог: «Что тебя заставляет делать все уроки и всегда очень стараться?» — Наташа Ц.: «Потому что я хочу поступить в десятый класс, а туда надо сдавать экзамены».— «Зачем учиться в десятом клас­се?» — «Чтобы не остаться без работы».— «Но ведь совсем не обязательно заканчивать 10 класс, чтобы ра­ботать. Вон в киосках все работают, кто не кончал 10 классов, и во многих других местах...» — «Я хочу стать танцоркой, а в танцевальное училище поступают толь­ко после 10 класса».— «Кто тебе это сказал?» — «Пре­подавательница хореографии, она так поступала».

Обосновывая необходимость тяжелого повседневно­го труда, девочка всестороннее обдумывает и осмыслива­ет: свою цель на будущее, стратегию ее достижения, так­тику своего ежедневного поведения, возможные послед­ствия отклонения от избранной цели, а также образец для подражания. Конечно, для ребенка 7—8 лет такая мыслительная работа еще непосильна.

Возрастные особенности проявились также в том, что у младшей группы детей не было стратегии, которая по­могала бы им намного лучше других, а у детей постарше такая стратегия уже определилась («обнимаю, прижимаю, глажу» — 82%). Это может быть связано с ростом поло­вого влечения, характерного для подросткового и юно­шеского возраста, в основе которого лежит потребность в физическом контакте, нежности, ласке. По сравнению с этой стратегией все другие помогают на порядок хуже. Младшим детям эффективнее, чем старшим, помогают инфантильные стратегии «кусаю ногти», «борюсь, де­русь», «схожу с ума». А старшим — две другие стратегии: «обнимаю, прижимаю, глажу» и «молюсь».

Приведенные нами данные убедительно показывают, что природно обусловленные половые и возрастные осо­бенности детей находят свое отражение в их защитном поведении. Так, отличающая мальчиков (и мужчин всех возрастных групп) большая потребность в калориях и способах их расходования находит свое отражение в том, что копинг-стратегая «ем или пью» помогает им лучше, чем девочкам. И стратегию «сплю» они предпочитают использовать чаще. Различие по фактору социальной агрессии проявляется в большей склонности мальчиков прибегать для разрядки внутреннего напряжения к стра­тегиям «борюсь, дерусь» или «дразню кого-нибудь».

С другой стороны, слабость и подчиненность девочек как представителей женского пола выражается в их боль­шей потребности в тесной привязанности, в эмоциональ­ной разрядке через слезы и жалость к себе и другим, в желании решать проблемы, опираясь на силу другого лица (стратегии «обнимаю, прижимаю, глажу», «плачу, гру­щу», «молюсь», «говорю с кем-нибудь»).

Школьники младшей возрастной группы (7—9 лет) чаще прибегают к поведенческим стратегиям совладания с внутренним напряжением («гуляю, бегаю, катаюсь на велосипеде, «смотрю телевизор, слушаю музыку»). Более старшие дети уже способны осмыслить и рационализи­ровать сложившуюся ситуацию (стратегия «думаю об этом»), т. е. использовать интеллектуальные способы за­щиты. Это связано с возрастным созреванием их речевых и мыслительных функций.