Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Ben tornati: С приездом






 

Через несколько месяцев, в первое утро по возвращении в Кортону из Калифорнии, мы с Эдом идём в город за покупками. Вначале я отношу фотоплёнку, которую надо проявить, в фотомагазин Джорджо и Лины. «С приездом!» — кричит Джорджо. Лина выходит из-за прилавка, и мы все четверо обмениваемся ритуальными поцелуями в щёку. Наконец я научилась поворачиваться всем телом направо, потом налево, так что не надо поворачивать голову и прикасаться к щеке губами. Лина не теряет времени.

Среди толпы других клиентов в тесном пространстве магазина я вникаю в поток её фраз: «Мы с вами приглашены к обеду», «За городом, но близко» и последний довод: «Она готовит как моя мать».

— В субботу или в воскресенье? — прерывает нас Джорджо. — Мне бы лучше в субботу, но я готов к супержертве со своей стороны.

Он похож на постаревшего, более озорного Вакха кисти Караваджо. Он городской фотограф, присутствует на каждом венчании и празднестве, и известно, что он любит танцевать. Все празднества устраиваются за бесконечным составным столом.

— Будет паста с уткой, — Джорджо встряхивает головой. — Эта утка утром ещё крякает в загоне, а к вечеру уже приходит на стол.

— В чём жертва? — спрашивает Эд.

— Футбол в Риме.

— Тогда поехали в субботу. — Эд знает, что футбол — святое дело.

Мы пересекаем площадь и наталкиваемся на Алессандру. «Пойдём попьём кофе», — говорит она, затаскивая нас в бар, чтобы узнать новости. Она недавно забеременела и хочет обсудить имя для ребёнка. Когда мы, попрощавшись с ней, направляемся в бакалейную лавку, мы встречаем там Сесилию с её английским мужем и двумя сказочно прекрасными маленькими девочками, Карлоттой и Камиллой. «К нам на обед, — говорят они. — Когда сможете. В любой вечер».

Когда мы прибываем домой с покупками, на столе возле дома нас ждёт десяток яиц от Беппе, который занимается нашими оливковыми деревьями и огородом. Суфле на основе его свежайших яиц поднимается до самого верха плиты. Там же наш друг Гуизи оставил для нас cenci — печенье из жареного сдобного теста, посыпанное сахарной пудрой.

На следующий день Джорджо — это другой Джорджо, хороший друг Эда — приносит мясо дикого кабана. Мы знакомы с уксусным маринадом, который делает его жена Виттория, и с её фирменным блюдом — медленно поджаренной филейной частью.

— Сам убил этого бедного свина? — поддразниваю его я. Он знает, меня приводит в ужас, что тосканцы стреляют и едят певчих птиц да и всё прочее, что движется, в том числе дикобразов.

— Но тебе-то он нравится! Так что это твои проблемы. — Джорджо рассказывает нам, что его охотничья команда в этот сезон застрелила двадцать кабанов.

Позже снова приходит Беппе, приносит кролика.

И так далее. Днём раньше ничего подобного не было. Возвращение в Кортону всегда меня поражает. Искреннее гостеприимство и щедрость этих людей — чудеса моей жизни.

 

 

Более десяти лет назад мы купили Брамасоль, разрушающийся дом в тосканской провинции, и стали проводить там каждое лето и часть осени. Постепенно заброшенные оливковые деревья ответили на уход, подрезку, окапывание и органические удобрения. Постепенно дом пробудился от долгого забытья и вернулся к самому себе, украшенный вьющейся геранью и заполненный мебелью, которую мы, предмет за предметом, приносили с распродаж антиквариата. Мы любим сам процесс реставрации, поэтому затеяли ещё один проект. В прошлом году, собирая ежевику вместе с соседкой Кьярой, я заметила каменный дом, в котором могла бы жить бабушка Красной Шапочки. Мы пролезли сквозь заросли и обнаружили строение девятисотлетней давности, настолько старое, что у него была каменная крыша. Вскоре мы начали ремонт, на который уходят все деньги, но который так вдохновляет. Мы любим эту землю, особенно когда по осени идёт сбор оливок, заканчивающийся поездкой на пресс и отжимом урожая. В этом сентябре мы купили оливковую рощу прямо под нами, и теперь у нас на двести пятьдесят олив больше. В дальнем уголке рощи Эд нашёл мраморную колонну, встроенную в каменную стену. На ней были выгравированы буквы. Я отмыла колонну, и оказалось, что это памятная надпись о молодом солдате, павшем в Первую мировую войну.

Теперь мы привыкли к таким находкам; эта земля постоянно выдаёт нам что-то из прошлого и постоянно возрождается для будущего. Даже древние виноградные лозы по-прежнему оплетают крутые террасы Брамасоля. В прошлом октябре под руководством Беппе я приготовила собственное вино. Двенадцать бутылок. Открывая первую, мы думали, что двенадцать, вероятно, для нас верхний предел, но нам понравился вкус жёсткого кисловатого вина, которое получено из плодов, выросших на нашем участке. Когда Риккардо услышал, что у нас недоброкачественное вино, он принёс нам сто виноградных лоз. Другой наш друг экскаватором прокопал длинную траншею вдоль одной из террас. Беппе подскажет нам, когда сажать.

Живя тут, я прочно срослась с природой. Мы узнали, что земля всегда находится в состоянии эволюции. Шпалера кипарисов и лаванды, которую мы высадили, уже принимает такой вид, словно была тут всегда. Мы сажали эти изящные кипарисы, когда они были высотой с меня, теперь они похожи на те восклицательные знаки, которые оттеняют пейзаж всей Тосканы. Тропинку между ними освещает аметистовое сияние лаванды. Розы, маргаритки, лаванда, бледно-жёлтые петуньи и лилии покрывают наши передние террасы, а плющ и заросли ежевики остались в прошлом. Самая большая перемена — трава. Трава у нас не тосканская. Поначалу мы жили, подстригая и поливая лужайку сорняков. Весной и ранним летом они очаровательны, но до осени им не дотянуть. Никакого количества драгоценной воды не хватало, чтобы сохранить их живыми. Как-то в сентябре, за неделю, мы с помощью соседей разложили на участке рулоны дерна, привезённого грузовиком из Рима. Наша ирригационная система настолько сложно устроена, что никому из нас не понять её до конца. Теперь, спустя несколько лет, трава снова уступает место сорнякам.

Нам надо было замаскировать большой бак с горючим для системы отопления. Мы приткнули его к склону холма, а перед ним выстроили каменную стенку. Я просила каменщиков встроить в стенку бывшее окно из дома и в нём устроить киот. Они сделали стену сверху неровной, и теперь она смотрится как руина старого дома. Верх я засадила лавандой, привлекающей тьму белых бабочек. Нас всех позабавил этот небольшой каприз. Когда работа была выполнена, я покрасила киот изнутри небесно-голубой краской, этот фон традиционен для всех киотов региона. Я уже было собралась повесить в нём керамическое изображение Марии и Иисуса в стиле делла Роббиа. Но когда краска высохла, рабочие наполовину в шутку, наполовину всерьёз заговорили о «чуде» киота. «Только чтобы не дошло до папы, — предупреждали они, — иначе появятся сотни пилигримов». Я понять не могла, о чём они. «Да вы посмотрите, что произошло». И я посмотрела.

И сама увидела слабые, но отчётливые очертания белых крыльев, лица и развевающихся одежд парящего ангела. Конечно, тут дело в разбавленной краске. Я спокойно отставила керамическую Марию в уголок и поручила «чуду» следить за гранатами и боярышником.

Спустя несколько недель, в самый разгар цветения красных маков, под киотом раскрыли бутоны штук десять белых маков. Ни на одном поле безудержно цветущей Тосканы я ни разу не видела белых маков, не видели их и рабочие. Мы шутили, но глаз было не отвести.

Местные жители утверждают, что в нашем регионе обитает много духов. «Разве вы не чувствуете чего-то необычного на ступенях церкви Святого Франческо?!» — спрашивали меня. Нет, не чувствую. Ничего. Но серьёзно отношусь к самосевным белым макам и туманному изображению ангела.

Теперь мы делаем себе новую каменную стенку, она имеет такую конструкцию, что я смогу насадить подстригаемый садик. Над этим уровнем, в конце огорода, мы каждый год сеяли сотни семян топинамбура. Подсолнухи, ростом с девятилетнюю дочь наших друзей, как уменьшенные солнца, освещают мой дом.

В моих планах много проектов: третий фонтан, небольшой участок под малину, изгородь из каштанов, обвитых дикой ярко-красной ругозой.

Дом и сад за десятилетие порядком изменились (в первые годы мы только вырубали и расчищали участок), одновременно произошли изменения и в нашей жизни среди итальянцев. Когда-то мы были чужаками, настолько сумасшедшими, что купили дом, простоявший заброшенным около тридцати лет. Теперь мы просто живём здесь. Считается, что, когда американцы переезжают в чужую страну, местные жители никогда полностью их не принимают. Но это так же неверно, как и думать, что иностранные приезжие воспринимают всех местных как набор забавных типажей. Для нас Кортона — дом. Мы не рассчитывали на такой духовный сдвиг, но так получилось. У нас есть друзья-итальянцы, и каждый, кого мы знаем тут, — исключительно индивидуальная личность. Наши соседи близки нам, как семья. Какая удача, что теперь и мы включены в спаянное содружество, которое когда-то нашли в этом небольшом городке. Я никогда и не мечтала, что нам может быть так комфортно в самом широком смысле слова.

Я осознала глубокую перемену в своей жизни на церемонии, когда меня сделали почётной гражданкой этого благородного города. Нигде не умеют проводить церемонии так, как в Италии. Я шла через площадь за группой людей в средневековых костюмах в сопровождении грохочущих труб. Карабинеры в нарядной униформе эскортировали меня в Городской зал четырнадцатого века. Потрясающе! Ужас был в том, что мне полагалось произнести десятиминутную речь по-итальянски. Я так боялась. Но потом взглянула на всех моих друзей, на аудиторию — все улыбались, все принесли цветы.

Это событие символизировало, насколько неожиданно повернулась моя жизнь. Нас всех меняет место обитания. Я до глубины души удивилась, когда поняла, насколько Италия в корне другая; когда узнала, что мир велик и что итальянцы не такие, как мы. Я очень счастлива, что это так.

Когда я впервые оказалась в Кортоне, я всё думала, чем могу отплатить им. Я думала: может, заняться преподавательской деятельностью или помочь собрать деньги для стипендий. Я не представляла, что напишу три книги о новой жизни в этом месте и что неожиданный отклик на эти книги поразит не только Эда и меня, но и принявший нас город. Когда была опубликована книга «Под солнцем Тосканы», я не ожидала, что её прочтёт кто-то в Кортоне. Поначалу, напечатавшись в небольшом издательстве, я предполагала, что она выйдет в свет и, как мои книги поэзии, будет благосклонно принята семьей, коллегами и друзьями, а может быть, друзьями друзей, и только. Но всё же ради конфиденциальности я изменила имена. После того как книга появилась в итальянском переводе, жители города отводили меня в сторону с вопросом: «Почему ты изменила моё имя?» Теперь мне многие рассказывают о своём участии во Второй мировой войне, или что-нибудь о древних праздниках пшеницы, или личную историю. «Напишешь об этом, правда?» — спрашивают они. Для меня это важно.

Когда путешественники, прочитавшие мои книги, начали приезжать в Кортону, торговцы и жители были в восторге не только из-за экономической выгоды, но и потому, что эти люди, подыскивавшие себе здесь жильё, заинтересовались местной культурой, искусством и историей. Никому не нравятся забывчивые или несносные туристы. В Кортоне таких крайне мало. Мы из своего дома часто видим людей на дороге внизу, зарисовывающих или фотографирующих Брамасоль или приходящих к нам с другими людьми, с которыми познакомились на прогулке из города. Если мы на участке, мы болтаем с ними. За последние пять лет я познакомилась с огромным количеством людей. Местные художники в городских магазинах продают картины с изображением нашего дома. Пока нас ещё шокирует, что на стене в ресторане висит картина с видом Брамасоля, но я стараюсь не обращать внимания.

Мне лестно, что кто-то прошёл целую милю, чтобы увидеть то, о чём я написала. Мои книги не создают для нас проблем, как считают многие, наоборот, они сделали нашу жизнь ещё более насыщенной. Иногда я слышу, как кто-нибудь спрашивает полисмена: «Где тут дом той американской писательницы?» «Садитесь в машину — я вас отвезу», — предлагает он. Мы слышали бесконечные рассказы о таких путешественниках, которых приглашали к обеду, подвозили по дороге, которым предлагали стакан святого вина. Открытость и щедрость, которые мы встретили в людях Кортоны, они готовы дарить даже незнакомцам, прибывшим всего на три ночи.

«Да брось, не может там быть такой идиллии, как ты рассказываешь», — часто опровергают меня. «Там даже лучше», — отвечаю я. Если бы я только могла воздать должное красоте жизни среди кортонцев!

 

 

Теперь в Кортону прибыла студия «Дисней».

Осенью я много путешествовала, участвуя в презентациях своего романа «Лебедь». Мне приходилось метаться по аэропортам, выстаивать в длинных очередях, потому что каждый день надо было переезжать из города в город. Эд помогал киношникам в поисках виллы, которую можно было бы превратить в точную копию Брамасоля. Он прислал мне снимки городской площади, искусственно заснеженной для съёмок рождественской сцены, и огромного торта, диаметром около двух метров, с выложенной ягодами надписью «Под солнцем Тосканы», который был подан на вечеринке по случаю начала работы над фильмом.

Приехав в Кортону, уже погруженную в киносъёмки, я ощутила, что город заряжен кинематографической энергией. Не верилось, что всё это имеет отношение ко мне. Поразительно, возбуждающе — и вместе с тем нереально. Вилла Лаура, которую Эд теперь называет Брамасоль-два, как и наш дом, много лет была заброшена, хотя ей и не сравниться с настоящим Брамасолем. Дайана Лейн похожа на сказочную принцессу. Она играет тот день, когда я мыла стены и нашла фреску, и тот вечер, когда была буря и на мой подоконник села сова. Она исполняет роль меня. Какое странное выражение. До чего удивительный поворот в моей частной жизни писателя. Какое место займёт всё это в моей биографии? Любопытно.

Одри Уэллс, директор и сценарист, напоминает мне Эшли. Она такая же красивая, целеустремленная и в то же время скромная. Мы провели вместе несколько дней, и только потом она начала писать сценарий, потом я ещё ждала, интересуясь, как она трансформирует мои страницы в визуальный ряд фильма.

Получив готовый сценарий, я целый день боялась его открывать, потом прочла залпом, захваченная остроумием Одри и её способностью выделить каждое событие и подчеркнуть его суть. Хотя многое было изменено, я почувствовала, что дух книги не затронут, а, напротив, усилен. Читая её строчки Эду, я громко смеялась. У главной героини Фрэнсис появился итальянский возлюбленный. «Как жаль, что мне не пришла в голову эта идея», — шутила я в разговоре с Эдом.

Все спрашивают: «Что даст фильм для твоей книги?» Но вот на полке в моём кабинете рядом с английским изданием стоят переводы на французский, эстонский, китайский, иврит и другие языки. Фильм — ещё один перевод, и в то же время у него своя судьба.

Меня восхитило, как голливудская кинокомпания взаимодействует с людьми из этого обнесённого стенами города на холме. Но тосканцы издревле мудры — их ничто не выводит из равновесия, не шокирует и не восхищает. Они не больны звёздной болезнью. Мне уже кажется, что можно написать книгу и снять фильм о том, как снимался тот фильм. Молодой ассистент итальянского продюсера вскоре завязал роман с местной дамой — агентом туристической фирмы. Звезду Дайану Лейн заметили на главной улице: она покупала антиквариат. По указанию мэра производственной группе предоставили для работы просторные офисы. Члены съёмочной группы поступили на курсы итальянского языка, а рестораны стали делать им скидки. Наши соседи Плачидо и Фьорелла задают пиры не реже раза в неделю, приглашая на них нас, продюсера Тома Штернберга и его помощника. Лаура Фаттори, продюсер с итальянской стороны, влюбилась в Кортону и начала присматривать для себя в городе квартиру тринадцатого века.

Кажется, полгорода участвует в массовке, а другая половина работает на них. Мы видим на городской площади Пьеро, восьмидесятилетнего каменщика, он принаряжен. Мы боимся, не умер ли кто, но нет, говорит он, его пригласили сняться в уличном эпизоде. Мы привозили многих своих друзей, чтобы они посмотрели на декорации. Теперь дом окрашен в первоначальный цвет, в комнатах фрески, а на участке стоят высокие «каменные» стенки — их изготовила постановочная группа из Рима. Даже эксперт Плачидо думал, что они в самом деле каменные, пока не постучал по одной из них. Всего за одну ночь появился сад: крытая аллея из вьющихся растений и лимонные деревья.

Из США прилетели друзья и члены моей семьи понаблюдать за происходящим. Мы все едем в Монтепульчиано посмотреть средневековую сцену, развернувшуюся на городской площади. Переход Ганнибала через Альпы! Сколько привезено оборудования, как много грузовиков с мебелью, какая солидная организация питания всей команды и актёрского состава, как много миль электропроводки! Для одной сцены в Кортоне возвели фонтан из стеклопластика. Поджидая Эда с почты, я услышала, как гид рассказывает группе туристов: «Это знаменитый барочный фонтан Кортоны, сейчас он реставрируется». У фигуры Атласа в центре фонтана было довольно крупное мужское достоинство. Возле него собирались целые толпы. Кто-то пожаловался мэру, и на следующее утро «диснеевские» люди его отпилили.

Когда книги выходят в мир, они начинают жить собственной жизнью. Иногда эта жизнь скучная и пыльная: прозябание на полках библиотечных стеллажей. У меня есть несколько таких поэтических сборников. В других случаях жизнь книги удивительна, она как бы внедряется в более обширные и интересные сферы существования. Я получила большую радость оттого, что моя книга «Под солнцем Тосканы» повлекла меня за собой.

 

 

В субботний вечер за длинным столом в нашей сельской местности я сижу между Эдом и женщиной с мистическим именем Леда. Напротив нас — Джорджо и человек из Рима. Когда перед нами возникает очередное огромное блюдо, Лина улыбается мне с той стороны стола. Пять закусок, традиционная полента и капустный суп, который готовят с незапамятных времён, потом восхитительные маленькие gnudi — шарики из шпината и творога. И конечно утка, которая крякала ещё сегодня утром, — её подают вместе с пичи — любимой местной пастой Эда. Шум нарастает. Приносят ещё бутылки с вином и водой. Стол обходят Донателла со своей дочерью Лючией, организовавшие этот пир в своём доме. Потом подаются жареная свинина, кролик с укропом и жареная картошка. Два десерта, святое вино, граппа, все целуются, хороший вечер, добрый вечер. Джорджио вихрем мчит нас назад, в Кортону, и высаживает у собора, где мы оставили свой автомобиль. Колокол бьёт один-единственный раз, долгим звоном отмечая первый час нового дня в этом древнем городе.

 

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.