Внезапные воспоминания

Однажды я сидел иа кухне в доме своей подруги, с которой мы вели неспешную беседу ни о чем, как вдруг меня охватило силь-

ное желание закрыть глаза и помолчать. Как только я это сделал, я обнаружил, что перенесся на какую-то равнину, со всех сторон окруженный хаосом древней войны. Шла ужасная битва. Было жарко. В воздухе очень сильно пахло кровью. Я прекрасно видел и ощущал свое тело. Оно было более коротким, приземистым, кожа была темнее. На мне были кожаные доспехи, украшенные чеканным металлом. Мои ноги покрывала кожаная юбка, под которой было кожаное же белье. В правой руке был меч, в левой — щит. Я знал, что я нахожусь где-то недалеко от Греции. Я знал, что занимаю должность, напоминающую должность современного сержанта, я руковожу небольшим отрядом.

Вокруг меня все кричали и сражались. Я увидел, как огромная боевая колесница несется прямо на меня, а солнце отражается от бешено крутящихся спиц на ее колесах. Я видел темнокожего злого возницу, чей шлем был украшен клинообразным выступом. Затем что-то пронзило меня, принеся с собой острую невыносимую боль. Я упал на землю, и колесница переехала меня, добив окончательно. Я громко выдохнул и схватился за грудь, с трудом осознавая себя в будничной обыденности кухни, в современном дне, который больше не был обыденным. Я почувствовал, как копье пронзает меня, почувствовал, как колесница ломает кости. Моя подруга смотрела на меня очень странно.

Это было первое из тех воспоминаний о прошлых жизнях, которые в течение следующих месяцев стали неожиданно приходить ко мне. Спустя годы, когда я работал над методикой «обратного хода памяти», на поверхность всплыли и другие воспоминания, но первый период неожиданных открытий был очень ярким и довольно беспокоящим опытом, тем более беспокоящим, что я о нем не просил. В тот же период я занимался исследованием цели- тельских практик и стал гораздо более чувствительно относиться к тем тонким материям, что окружают нас и составляют неотъемлемую часть нашего существования. Те внезапные озарения, которые случались у меня относительно целительной энергетики, казались мне связанными с этими воспоминаниями о прошлом.

Следующее воспоминание о моей прошлой жизни накрыло меня два дня спустя. В нем участвовала и Анна, женщина, с которой мы беседовали два дня назад за кухонным столом, когда на меня нахлынуло первое воспоминание. В тот момент у нас с ней

Страница отстутствует

Страница отстутствует

Меня всегда очень трогают истории времен Гражданской войны. Я смотрел потрясающий документальный - ильм Кена Бернса и плакал, видя эти мертвые, распухшие тела павших солдат, поцарапанные и поблекшие картины, разрушенные повозки и мертвых лошадей. Погибшие всех войн и всех времен вызывают у меня сострадание, но только рассказы о войне между Севером и Югом приносят мне такую печаль и эмоциональную боль.

Я помню и другие войны прошлых лет и дальних стран. Во всяком случае, в этой жизни мне не пришлось участвовать в битвах. Я служил в морской пехоте и закончил службу в 1964 году, так что избежал столкновения с ужасами вьетнамской войны. Могло ли быть так, что я в прошлых жизнях научился тому, что нужно знать о войне и солдатской жизни? Я надеюсь, что это так.

Учение — вот смысл реинкарнации. Иногда нам не очень понятен смысл этого урока, хотя в его основе всегда лежат любовь и сострадание. В моей копилке есть еще одно воспоминание о мрачной и безрадостной жизни, которую я вел в конце

XIX века, будучи американкой, живущей где-то на равнине. Наркотики, бедность, усталость от жизни и ранняя смерть — вот что сопровождало ту мою жизнь. Какой урок я мог из нее вынести? Я не знаю, возможно, я должен был научиться состраданию к боли человеческого существования. Может быть, теперь мне легче понимать людей и иметь сострадание к ним, потому что где-то в глубине души я знаю, каково это — вести такую жизнь.

Тс истории из жизни, которые я вам рассказал, должны убедить вас, что я твердо верю в реинкарнацию. Конечно, тому, что я пережил, можно найти и другие объяснения, начиная от обычной психической неадекватности и заканчивая слишком богатым воображением. Единственное, что мешает поверить в эти объяснения, — я не страдаю умственными болезнями, не подвержен галлюцинациям и не склонен поддаваться игре воображения. И, в конце концов, что-то же заставило меня закрыть глаза тогда, в 1977 году?