Формирование податного и неподатного населения

Классовый состав горожан-красноярцев в XVIII веке в целом мало изменился, но произошло заметное перераспределение удельного веса и положения отдельных их групп. Представители тяглых трудовых сословий впервые стали преобладать (см. табл. 2).

Из неподатных меньше изменилась численность духовенства, она определялась количеством церквей и приходов. К концу столетия к прежним двум храмам, которые стали каменными (несохранившийся собор на Стрелке в 1773 г. и Покровская церковь в 1790 г.), прибавились приходская Благовещенская (угол улиц Ленина и 9-го января) и кладбищенская Всехсвятская (район сквера им. Сурикова по ул. Ленина, не сохранилась).

Попы, дьяконы, дьячки и пономари до 60-х годов должны были готовить своих детей к церковной службе на дому. Экзаменовали и вводили их в духовный сан в Тобольске, где находилась духовная консистория. С учреждением особых латинских школ для обучения детей духовенства такая школа открылась в 1759 году в Красноярске. Однако через два года стараниями церковников Енисейска и Туруханска ее перевели в Енисейск.

В материальном отношении духовенство целиком зависело от прихожан. Кроме того, их должностное продвижение и вообще пребывание в рядах клира нередко определялось позицией тех же прихожан и выбранного церковного совета во главе со старостой. Поскольку служителей церкви не хватало, то прихожане, как и в XVII веке, нередко выбрали их из своей среды, уплачивая за них подати до очередной переписи, либо «вечно». В целом за XVIII век в Красноярске сложились потомственные фамилии местных священно- и церковнослужителей (Ошаровы, Потылицины, Терские, Многогрешные, Рачковские и др.). Все они вышли из местных казаков, а также посадских и крестьян.

Городские церковные приходы были небольшими и от города на содержание клира выделялись особые пахотные и сенокосные угодья. Клирики либо сами их использовали, либо сдавали в аренду. Низшее духовенство города мало чем отличалось от горожан, им самим приходилось вести хозяйство, а священники имели работников и нередко занимались торговлей, предпринимательством и ростовщичеством. Например, красноярский священник Марк Тоболкин в 80-е годы являлся крупным торговцев хлеба. Также сложным и неоднозначным было социальное положение приходского духовенства. Члены клира не только совершали церковные обряды, они выявляли инакомыслящих и доносили на них властям. Консистория и местное духовное правление, в свою очередь, следили за деятельностью приходского духовенства, поощряя его служебное рвение.

Неоднородными в сословно-классовом отношении были также гражданские чиновники, казаки и военные чины. Их верхушка (воеводы, а с 1783 года – капитаны-исправники, городничие, судьи нижней сельской расправы, дворянские заседатели нижнего земского суда, военные коменданты, командиры городовой команды и полицмейстеры) по классам, чинам и рангам относились к личным, а иногда и к потомственным дворянам, являясь главной опорой царской власти в городе и уезде. Получаемое жалованье, а главное, побочные, обычно незаконные, доходы обеспечивали им в определенной степени дворянский уровень жизни. Некоторые классные чиновники офицеры через подставных лиц брали откупы на производство и продажу вина и соли, занимались торговлей пушниной с ясачными, давали деньги в рост (местный воевода И.Я. Пелымский занимался торговлей хлебом).

Общая численность чиновников в течение всего XVIII века постоянно увеличивалась, т.к. аппарат местного управления становился все более разветвленным и специализированным, т.е. бюрократическим (см. табл. 2). В должностном отношении верхушку казачества в званиях «сибирский дворянин» и «сын боярский» приравняли с 1765 года к рангам канцеляриста и подканцеляриста, что тоже привело к росту числа чиновников. По военному ведомству статус личных дворян они получили позже, уже в XIX веке, через присвоение особых казачьих офицерских чинов хорунжего и есаула.

В целом отрыв казачьей верхушки от рядовой массы служилых людей в течение XVIII века принимал все явственней классово-антагонистический характер, хотя старые сословно-корпоративные рамки сохранялись.

Казачество все больше превращалось в замкнутую служилую корпорацию. По-прежнему живя в городе и уезде, красноярские казаки составляли одну общую организацию общинного типа. Они регулярно собирались на свои казачьи круги, распределяли меду собой разные службы: ясачный сбор, таможню, годовую службу, сопровождение грузов, караулы при учреждениях, на винокурнях, заводах, мельницах и т.д. Причиненный казне материальный ущерб мог возмещаться сообща. Казачий круг распоряжался общим и выморочным имуществом, свободными сельскохозяйственными угодьями, отведенными казакам. Выбираемый казачий голова, утверждался воеводой и подчинялся ему. Казачьи дети, пройдя специальную подготовку из выбираемых для этих целей отставных, заступали на места и оклады своих отцов.

Казаки по-прежнему не платили подушных денег и получали казенное жалованье. Их административно – полицейские функции особенно у живущих в городах, с ростом населения расширялись. Казаки Красноярской казачьей команды стали подразделяться на пограничных и городовых. Первых специализировали по караульной службе по «Абаканской границе» и разрешили переселяться в соседние с ней районы. Находившиеся в городе и ближайшей к ней округе городовые казаки все реже использовались в качестве регулярных войск.

Казачество широко использовали в хозяйственно-распорядительных и фискально-полицейских целях (городовые казаки), а также в военно-пограничной службе (пограничные казаки). Тяготы казачьей службы отражались не только на семейной жизни, но и на мотивах отставки казаков. Они часто оказывались непригодными к службе не по причине старости, а из-за различных болезней и увечий.

Служебный статус казаков характеризовался отсутствием свободы выбора места поселения, но с правом ведения своего личного хозяйства, для чего желающим вместо хлебного жалованья отводились сельскохозяйственные угодья (с 1773 года - по 15 десятин разных угодий). До 60-х гг. сохранялась традиционная практика свободы выхода из казачества путем обмена статусами с посадским или крестьянином. До конца XVIII века допускалась двойная сословная принадлежность тех казаков, которые добровольно вступали в службу, будучи по происхождению крестьянами или посадскими.

Солдаты регулярных частей в Сибири по своему положению были близки к рядовым казакам. Из-за приграничного положения и сравнительной дешевизны хлеба в Красноярске с конца 30-х годов разместили третью роту Сибирского драгунского гарнизонного полка. В 50-е годы ее заменила седьмая полевая драгунская команда, а в 70-е годы в Красноярск ввели третью роту Томского гарнизонного полка, которая простояла в городе до конца XVIII века. Офицеры и некоторые солдаты имели свои дворы, семьи и участвовали в хозяйственной жизни города. Солдаты часто нанимались для различных работ к городским властям и населению.

Каждый солдат должен был пройти следующие этапы службы: полевые полки, гарнизонные полки (с 1764 г. гарнизонные батальоны), присутственные места гражданских ведомств или поселение, увольнение «на собственное пропитание» или содержание в монастыре и богадельне, а с 1764 г. – нахождение в инвалидной команде. Эта система была введена еще Петром I.

Регулярные части, размещенные в Красноярске, в прямом своем качестве практически не использовались. Они выполняли охранно-полицейские, карательные и фискально-финансовые функции. Гарнизонные солдаты во многом сменили, а с 1764 г. – почти везде полностью вытеснили казаков во внутренних городских караулах.

Жалованье солдат было очень скудным, поэтому детей солдат с рождения брали на казенное содержание. Солдатские вдовы и отставные солдаты получали пожизненную пенсию – 2 рубля в год и 3 рубля на детей. Деньги на содержание детей выдавали мальчикам до их поступления в школу, а девочкам – до двенадцати лет. В школы отдавали с семи лет, все года обучения школьники получали стипендию в размере 1-2 рубля в год и обеспечивались продовольствием и одеждой. Эта система ведомственного обучения детей личного состава вооруженных сил со второй половины XVIII века обеспечивала регулярную российскую армию хорошо подготовленным унтер-офицерским составом.

Чисто трудовым населением города, которое платило налоги и несло повинности, т.е. было тяглым или податным, оставались крестьяне и посадские. Ведущее место среди них занимали землепашцы, ряды которых пополнили многочисленные неверстанные казачьи дети и отставные казаки с семьями (см. табл. 2). По третьей переписи к 1762 г. их окончательно включили в состав потомственных крестьян.

В Красноярске запись в крестьяне долго выступала мерой наказания. Ими в первой половине XVIII века были только ссыльные, проштрафившиеся казаки, а также посадские, которые не занимались ремеслами и торговлей.

В начале 60-х годов в Красноярске появились многочисленные переселенцы из российских крестьян. Их за разные провинности ссылали помещики, получая за мужчин от 15 до 45 лет рекрутскую квитанцию, а за их детей и жен компенсацию – за мальчиков 10-20 рублей, а за женщин – 5-10 рублей. По переписи 1769 года в Красноярске считалось 43 поселенных двора со 138 душами мужского пола, а всего в городе было 194 крестьянских двора, или 50, 9% всех жилых домов. Довольно много крестьян было и в последующие десятилетия XVIII века (см. табл. 2), хотя после пожара 1773 года часть их переселилась в окрестные деревни, а с 80-х годов, власти стали запрещать крестьянам жить в городах.

Крестьянские повинности и платежи в XVIII веке заметно возросли. Все категории крестьян с первой ревизии платили 70 коп. подушного налога с души мужского пола, оброчные 40 коп. засчитывались пашенным крестьянам за казенную пашню. С отменой десятинной пашни в 1762 году пашенные крестьяне слились с оброчными. Через два года к ним присоединились бывшие монастырские крестьяне, называемые «экономическими». С каждой ревизской души стали взимать по 1 руб. оброчных денег, а в конце века – более 3 руб. Из натуральных повинностей, кроме заводских отработок, самым тяжелым было дежурство со своей подводой на трактах, подвоз почты, пассажиров, ремонт дорог, мостов и т.д. Позднее, многие из этих крестьян стали ямщиками.

Мало того, в сибирских городах крестьянам нельзя было торговать теми товарами, которые были самыми доходными для купцов и мещан. Так, красноярским крестьянам запрещалось выделывать и продавать кожи, обувь, скупать скот. Живущих в городах крестьян стали переселять в сельскую местность, а деревенских посадских и цеховых, наоборот, водворяли в города. Но властям мало это удавалось. К 1795 году в Приенисейском крае только официально числилось 800 крестьян-горожан, в том числе 186 – в Красноярске (см. табл. 2).

Настоящие, в экономическом и юридическом смысле, городские ремесленники и торговцы в Красноярске складывались довольно медленно. В первой половине XVIII века ими были в основном пришлые из сибирских российских городов, а также ссыльные. С 60-х годов внутренние источники пополнения городского посада явно превалируют над внешними. В 1786 году было 11 семей из 20 купеческих – старожилами, а мещан 48 из 64. При этом выходцы из других сословных разрядов горожан играли уже видную роль в складывании местных торговцев и ремесленников: 5 купцов и 11 мещан были крестьянского происхождения. Городские разночинцы тоже пополняли ряды посада.

В целом городская часть общеуездной посадской общины оставалась незначительной – всего 11, 6% в 1795 году. Правда, купцы и мещане, в самом конце XVIII – начале XIX века, уже составляли половину всех живущих в городе (см. табл. 2) Но этот прирост был связан не только с оживлением хозяйственной жизни, но и принудительными мерами властей по переселению в города сельских членов торгово-ремесленных сословий.

Эти сведения о путях формирования городских торгово-ремесленных сословий и характере занятий всех горожан позволяют заключить, что в социально-экономическом смысле Красноярск только с конца XVIII века стал вполне сложившимся городом – центром ремесла и торговли.

Посадское тягло, оставаясь тяжелым, стало более многообразным. Подушные и оброчные деньги на 10 коп. превышали сумму, взимаемую с крестьян и разночинцев. Каждая лавка, мельница, кузница, кожевня и мыловарня облагалась подоходным налогом. Минимальный сбор составлял 10-15 коп. Также собирали «общегражданские суммы» на городское самоуправление.

Более четкое юридическое обособление получила имущая верхушка бывшего посада. Она вошла в состав купцов трех гильдий и стала платить подоходный налог в размере процента от объявленного капитала. Купцы освобождались от рекрутской и постойной повинности.

Основная масса горожан стала называться мещанами. Цеховые организации ремесленников сохранялись. В Красноярске цеховые организации ремесленников начали создаваться только после 1775 года. Отмена в 1754 году внутренних таможен облегчила торговлю, но сохранялись многочисленные окладные и неокладные сборы, Оставались многие натуральные повинности, они сковывали хозяйственную инициативу и свободу передвижения. После 1775 года ограничили крестьянскую торговлю в городах, что мешало поступательному развитию города за счет углубления общественного разделения труда. Сохранялись кабально-крепостнические формы социально-экономических отношений не только среди русских, но и между русскими и ясачными. Иногда вместо уплаты долга беднякам приходилось отдавать в заклад как имущество, так и своих детей. Известны также случаи, когда у хакасских князей работали русские батраки. Мещанские общества часто выталкивали из своей среды бедняков, они сдавали их в рекруты, назначали на заводы, отправляли в числе казенных переселенцев в другие районы Сибири.

В целом положение мещан по-прежнему считалось более почетным и престижным, чем положение крестьян. В Приенисейском крае было легче осуществить межсословные переходы, поэтому удельный вес мещанского населения здесь был выше, чем в европейской России. Торгово-ремесленные сословия в 1795 году составляли 8 тыс. налогоплательщиков, или более 19% всех русских жителей (по стране 4%), в том числе в Красноярском уезде – 14, 6% (3389 из 26676 душ мужского пола).