Что это за фантом такой – кибернетический секс?

Киберсекс позволяет заменить естественное физиологическое общение мужчин и женщин на «компьютерную мастурбацию» и половые извращения. Это приводит к тотальной сексуализации общества. При помощи специальных компьютерных программ человек получит возможность испытывать любовное удовлетворение с кем угодно, как угодно и когда угодно.

Киберсекс, по мнению ученых-медиков, приведет к возникновению отчуждения между мужчинами и женщинами, к распаду браков, к сокращению числа новых молодых семей и снижению рождаемости. При этом уже зафиксированы случаи смерти людей, причинами которой стали мощные киберсексуальные переживания, стали возможны киберсексуальные самоубийства!

Создание мира виртуальных реальностей таит в себе угрозу того, что появится великий соблазн и практическая возможность управления психикой человека – возможность целенаправленного манипулирования его сознанием. Другими словами, погружение человека в виртуальный мир позволяет осуществлять внушение и программирование, навязывание личности определенного мышления, поведения, образа жизни.

Целью технологий виртуальных реальностей является создание ложного мира, но когда в сознании человека эти ложные миры станут «действительными», человек просто не сумеет справиться с их разделением и в этом случае легко может произойти раздвоение личности или даже деперсонализация…

Как же отреагировать человеку – существу «разумно разумному» на появление еще более «разумно-виртуального мира» и его носителя и представителя? Предложения и выводы самые различные – от фантазии до гротеска.

Бывший советский, а ныне американский ученый Александр Болонкин по этой проблеме написал статью в духе Апокалипсиса: компью­теры становятся все совершеннее, рано или поздно будет создан искусственный интеллект, он достигнет несравненно более высокого уровня, нежели обычный человеческий разум.

Носители электронного разума создадут собственное электронное общество. С человечеством это общество поступит точно так же, как мы поступили со своими прародителями – обезьянами: частью уничтожит, частью посадит в резервации, гетто, зоопарки.

Собственно говоря, похожие пророчества мы не раз читали у фантастов. Отличие прогнозов А. Болонкина заключается в отменной, безжалостной логике. Главное же – в том времени, когда написана его статья. Это время стремительного прогресса электронной вычислительной техники, делающего смешными дискуссии 60-х–70-х годов на тему «Может ли машина мыслить?».

На первый взгляд в логике А. Болонкина нет изъянов. Человечество обречено. Надежды на спасение – никакой. После, однако, кое-какие изъяны все-таки обнаруживаются.

«Не было в истории и никогда не будет ситуации, чтобы высший умственный уровень был слугой у более низкого уровня, – пишет А. Болонкин. – Весь мир микроорганизмов, растений и животных – это наши предки. Но служим ли мы прислугой хотя бы у ближайших сородичей – человекообразных обезьян? Ни у одного человека даже мысли такой не возникает… Точно так же к человечеству будет относиться формация (цивилизация), построенная на совершенно другом, несравненно более высоком электронном принципе… С созданием электронного мозга… начнется конец человеческой цивилизации. Вытеснение нас в резервации, по-видимому, будет постепенным, но недолгим».

Что-то в этом знакомое – советское. От этого веет марксистско-ленинским фатализмом. Помните? Более низкая рабовладельческая формация вытесняется более высокой – феодальной, феодальная – капиталистической, затем – социалистической.

Но взглянем на дело по-другому. Не станем сравнивать биологическую и электронную цивилизацию, тем паче, что этой последней пока нет, и когда-то еще она будет. Поставим вопрос иначе. Есть наша человеческая цивилизация… И есть нечто угрожающее ее жизни… В сущности, мы ведь не раз уже оказывались на краю пропасти – перед близкой, осязаемой реальностью тотального уничтожения. На грань всеобщей кончины нас ставили и химическое, и биологическое оружие …А ядерные бомбы? Тысячи заготовленных боеголовок. «Ядерная зима»… И вот теперь вроде бы вырисовывается еще одна напасть – ее несет создаваемый человеком искусственный интеллект, обещающий выйти из-под контроля своего творца, уничтожить его и стать новым господином мира. Можно ли предотвратить эту угрозу?

А. Болонкин уверен, что нет: «Увы, это так же невозможно, как невозможно запретить какими-то законами прогресс науки и техники. То государство, которое это сделает, неизбежно в техническом развитии станет жертвой других, более развитых государств». Как только сделается ясно, что искусственный интеллект начинает нависать над человечеством как некая новая зловещая тень, придется договариваться о запрещении каких-то направлений работы либо же вообще любых разработок в этой области, ограничивать число создаваемых образцов искусственного интеллекта, их мощность, способность к размножению… Если, как в случае с бомбами, человечество и тут проскочит опасную точку, придется сокращать, уничтожать… Короче, налаживать «разоружение» в сфере искусственного интеллекта.

Конечно, есть некоторая разница между ядерной бомбой и искусственным интеллектом. Бомба – просто кусок металла. Уничтожить ее – одно удовольствие. Распилить, разрубить, раздавить, расплавить… Искусственный интеллект, каким он, надо полагать, когда-нибудь станет, – высокоорганизованное сознание, все понимающее, все знающее, все осознающее. Знающее и осознающее даже больше, чем обычный человек, из мяса и костей. И вот против этого «живого» мыслящего существа (а как же иначе?) придется принимать жестокие полицейские меры. Не будет ли это сродни убийству, геноциду – «Я тебя породил, я тебя и убью?»

Ясно, что ни лагерь, ни тюрьма не будут таковыми в обычном смысле этих слов. Предстанет ли ГУЛАГ в образе отключаемого рубильника или отсоединяемого исполнительного механизма – робота, не суть важна. Так же как не суть важно, будет ли «убийство» осуществляться просто кувалдой или же вывинчиванием каких-то жизненно важных узлов. Короче говоря, люди здесь столкнутся с теми же самыми нравственными проблемами, что и при осуществлении репрессий против себе подобных. Репрессии против электронных «людей» станут осуществляться в качестве профилактической меры, по предельно упрощенной схеме – примерно так же, как это делалось в Советском Союзе в 20-е, 30-е и более поздние годы в отношении «врагов народа». Как же это назвать, квалифицировать?

Никто ведь не дожидается сейчас, когда в ход будут пущены ядерные бомбы, чтобы вслед за этим обрушить на виновников наказание. Нет, все делается для того, чтобы опередить этот роковой шаг, предотвратить его. При этом сплошь и рядом не останавливаются и перед попранием правовых норм. Вспомним хотя бы израильские бомбардировки ядерного реактора неподалеку от Багдада, многие другие превен­тивные меры против Ирака.

В безжалостном подавлении разумных электронных существ ярко обнажится прагматичная, рациональная основа человеческой морали, то, что в основе ее лежат вовсе не какие-то абстрактные идеалы добра, справедливости, любви к ближнему. В основе морали – всего-навсего благо некоей человеческой общности или даже, в предельном случае, благо отдельного человека. Эгоист заботится лишь о себе, любимом. Это считает вершиной нравственности. Есть также мораль, рассматриваемая как благо небольшой группы, например, банды. Нельзя ведь сказать, что бандиты вовсе не признают никакой морали. Нравственно оправданным они полагают любое действие во имя интересов их шайки. Хорошо известна мораль корпоративная… И уж превыше всего до недавних пор ставилась мораль классовая, а именно – пролетарская. Не было такой нравственной крепости, перед взятием которой остановились бы большевики, если взятие ее было сочтено полезным для рабочего класса (на самом деле, конечно, для правящей элиты). Массовые расстрелы, тайные бессудные убийства, превращение миллионов ни в чем не повинных в лагерную пыль…

Уничтожение царской семьи со всеми детьми и прислугой… Все считалось морально оправданным.

Но и та мораль, которой придерживается большинство человечества, – общечеловеческая мораль, строится по той же схеме. Особенно четко это будет ясным как раз в грядущей борьбе с искусственным интеллектом. По всем параметрам его носители будут превосходить человека. Тут уже не бросишь пренебрежительно: конечно, жалко его убивать, все-таки живое существо, но это ведь что-то вроде лягушки и таракана. Перед искусственным интеллектом предстанет как раз сам человек. Единственным, и, по-видимому, решающим, нашим преимуществом перед обладателями этого интеллекта будет то, что мы появились на свет Божий раньше и успели как следует подготовиться к борьбе. В этой смертельной схватке между двумя популяциями – одной, успевшей освоить планету, укорениться на ней, и другой, едва только проклевывающейся из скорлупы, – сами собой заглохнут разговоры о морали как о чем-то, исходящем из идеи абсолютного добра. Высшей нравственной оценкой будет удостаиваться все то, что позволит человечеству выжить, сохраниться, остаться на планете Земля. За счет уничтожения, ограничения в правах, всяческого утеснения новых, явившихся неведомо откуда электронных пришельцев.

А. Болонкин завершает свои размышления по проблеме «компьютер – человек» следующей сентенцией: «Хотя, по здравом размышлении, может быть, стоило бы поступить прямо противоположным образом – уступить им место под солнцем. Ведь они более совершенны».

Известный российский ученый и журналист О. Мороз, размышляя о роли электронных идолов нашей эпохи, о перспективах взаимоотношений «Человек-компьютер», отмечает: «Никто никому, разумеется, места не уступит. Будут драться до конца, зубами вгрызаясь в каждый квадратный сантиметр родимой планеты: «Цыпленки тоже хочут жить!».

О. Мороз приводит некие аналогии из «докомпьютерной эры»: «В общем-то люди безошибочным чутьем уже давно чувствуют опасность, исходящую от «слишком умных». Отсюда почти повсеместная ненависть к интеллигенции, к евреям – народу, как считается, в среднем умному.

Нелюбовь к слишком умным не объяснишь обычной завистью: вот у него это есть, а у меня нет… Ведь нет же такой нелюбви, допустим, к слишком красивым, к слишком сильным… Нет, эа этой ненавистью ощущается именно какая-то неосознаваемая боязнь, что «больно умные» нанесут непоправимый вред благополучию самого человека, его детей…

Любой диктаторский режим начинает с того, что старается освободиться от всех, кто выше ординара.

Грядущая смертельная борьба с разумными электронными существами, без сомнения, обернется новыми неприятностями для обычных «шибко умных» (независимо от национальности). Их, во-первых, обвинят в том, что это они создали разумные электронные существа, а во-вторых, чересчур развитый интеллект вообще станет еще более подозрительным, чем сейчас, качеством, обладатели которого будут обречены на социальное вытеснение и выбраковку…

На какой-то срок, наверное, это может вызвать даже задержку в развитии науки и техники, к вящему восторгу всякого рода почвенников и лапотников, уже давно проклинающих на чем свет стоит эти «исчадия диавола». Такая задержка, разумеется, ни к чему хорошему не приведет…

Но это все, по-видимому, неизбежные издержки преодоления очередного кризиса. Так же, как Хиросима и Чернобыль – издержки кризиса атомного.

Что в итоге? Хотя появление искусственного интеллекта действительно может составить серьезную угрозу для человечества, она, вовсе не фатальна, ничуть не более серьезна, чем упомянутая ядерная угроза, угроза разрушения озонового слоя, истощения природных ресурсов, глобального потепления и всемирного потопа из-за таяния арктических и антарктических льдов, а также многие другие угрозы.

При этом компьютерный мир так же уязвим и смертен, как и мир человека, его цивилизации. Так недавно компьютерные сети по всему миру внезапно поразил вирус, заставший врасплох пользователей Интернета в правительственных учреждениях, банках и торгово-промыш­ленных корпорациях.

По сведениям агентства Рейтер, новый вирус сначала был обнаружен на Филиппинах. Получатели посланий по электронной почте не могли устоять перед первой строкой «Я тебя люблю» и вскрывали почту, впуская зловредный вирус в компьютерные сети. Он распространялся по всемирной «паутине» Интернета вдвое быстрее, чем нашумевший ранее вирус «Мелисса», который только в США поразил 300 тысяч компьютеров. На сей раз заражены десятки миллионов компьютеров в разных странах. Всего за десять часов после обнаружения «вируса любви» им, по данным базирующейся в Калифорнии ассоциации сетей, оказались пораженными 80% компьютеров в Германии и 70% в Великобритании. В ФРГ жертвой вируса стал, в частности, издательский дом Шпрингера, которому лишь ценой неимоверных усилий удалось в четверг к вечеру возобновить выпуск газет и журналов.

В госдепартаменте США в Вашингтоне «вирус любви» обнаружили рано утром 4 апреля 2000 г., после чего было решено отключить систему электронной почты. Об эпидемии были срочно уведомлены все американские посольства за рубежом. Соответствующим образом отреагировал Пентагон и другие госучреждения, в том числе налоговая служба. На деятельность ЦРУ, как сообщается, вирус оказал «воздействие, которым можно пренебречь». В Белом доме были зафиксированы «единичные случаи» открытия электронного послания с «жучком любви». Однако в конгрессе США таких случаев было значительно больше, и обеспокоенные законодатели призвали принять закон об усилении борьбы с преступностью в киберпространстве. ФБР начало уголовное расследование по факту вирусной атаки в Интернете.

Хотя известно, что новая вирусная эпидемия возникла на Филиппинах, нет доказательств того, что хакер находился именно там: он мог быть в любой точке мира.

Что бы ни приходило в мир человека, не привносилось в его сознание и бытие, оно несет в себе координаты его ментальности, параметры как биовида «Homo sapiens». Компьютер, как и человек, его породивший, «болеет», сходит с ума, одно поколение сменяется другим с безжалостностью неустанного часового механизма. Это данность, и от этого не уйти, но этим процессом необходимо управлять, корректировать его, пока не стали управлять нами химеры нашего разума – неуправляемые страсти, гордыня, непрестанное желание подергать Господа Бога за его бороду и непреходящая жажда насытиться запрет­ными плодами запретно-сокровенных господних древ.

«Все в меру» – это не только девиз древних греков, это постулат эволюционного развития Человека, Земли, Вселенной и следование ему – фактор выживания, процветания стран и народов. Абсолютизация чего-либо, кого-либо всегда завершалась трагедиями, столь обильно «удобривших» кровью, страданиями человеческую историю. Каково же соотношение «прогресс и история»?

Что же является вершиной прогресса нашего времени? – Водородная бомба, атомная станция, компьютер, автомобиль, самолет? Нет, считает В. Кутырев, – унитаз: «Каких только нет! С жесткими и мягкими сиденьями, с подлокотниками, высокие, наклонные, из литого мрамора, керамические, одно- и двухрежимные, настенные (??) – тут надо, видимо, говорить «пристенные» (или просто не хватает воображения). А как вдохновляют газеты: в Японии уже есть унитазы с подсветкой (при посадке), с дистанционным управлением и компьютерным экспресс-анализом оставленного, характер которого виден тут же на экране. Выбирай – не хочу. Вот перспектива. Однако сам выбор той или иной модели ограничивает возможности выбора. Допустим, сегодня я ориентирован на мягкое сиденье, а завтра придет мысль посидеть на жестком. Как быть? Как снять это ограничение моих желаний? Моей свободы! Моего права на безграничное потребление!

Выход один (так вот всегда: входов много, а выход один). Надо устанавливать все типы унитазов. Только тогда ими можно пользоваться по большому счету. Для полного комфорта нужно иметь зал унитазов. Его можно сделать парадным, лучшим, что есть в доме. Только тогда проблема, в примитивные времена называвшаяся «сходить до ветру», будет решена. Решена адекватно тенденциям «прогресса». Да здравствует цивилизация унитазов!

Культура богатства, золота получает, наконец, свое завершение в переходе к культуре (культивированию) дерьма. Оба желтые. Осве(я)щает их желтая пресса – действительный дух этой культуры.

Вперед, к цивилизации унитазов или назад, к самим себе – к человеку, Природе, своему естеству, сотворенному Богом!?

Данные физиологии, психологии наглядно свидетельствуют о том, что с библейских времен и до нынешних человек не изменился ни интеллектуально, нипсихически. Современный «Homo sapiens» совершает не меньше глупостей, чем его далекий предок, живший за тысячи лет до Рождества Христова. Мировым лидерам уже давно пора заниматься не мелкими политическими разногласиями, к которым они порой питают слабость из поколения в поколение многие тысячеления, а глобальными проблемами сохранения нашей маленькой планеты с хрупкой атмосферой и разрушающимся на глазах экологическим балансом.

Интересные положения об исторических, социальных и цивилизационных аспектах научно-технического прогресса высказывает в своих работах луганский социолог А.В. Яковенко: «Неотъемлемой частью определения цены прогресса, особенно в последние десятилетия, стало соотнесение достижений цивилизации и нано­симого ею ущерба природе (фактического и предполагаемого). Страхи народов быть ввергнутыми в какие-то локальные вооруженные конфликты либо высту­пить участниками крупных войн дополнились экофобией. Угрозы тотального отравления отходами промышленных производств, боязнь утечки компонентов ядерной, химической, биологической промышленности, пугающая перспектива истощения энергетических ресурсов... – стали неотъемлемым атрибутом психологических переживаний современного человека».

В категорической форме проблема, что делать человечеству, подпадающему под угрозу уничтожения от темпов экономического развития, прозвучала и стала широко обсуждаться после того, как в начале 70-х годов группа ученых, получившая известность как «Римский клуб», опубликовала доклад «Пределы роста», подготовленный в Массачусетском технологическом институте. Как известно, его разработчики утверждали, что сохранение существующих темпов экономического роста в недалеком будущем способно привести к истощению всех природных ресурсов. Условием недопущения возможной тотальной катастрофы, по мнению руководителя доклада Д. Медоуза и его коллег, должна была стать обязательность прекращения данного роста с целью восстановления экологического и экономического баланса.

Конечно, затем в ходе возникшей полемики прозвучало много критических аргументов в адрес американских исследователей. В рамках деятельности самого «Римского клуба», в последующих докладах М. Месаровича и Э. Пестеля «Человечество на перепутье», Я. Тинбер­га и его коллег «Пересмотр международного порядка» говорилось уже о потенциальной способности человечества разрешить стоящие перед ним проблемы, не прибегая к таким средствам, как торможение или даже остановка роста.

Тем не менее, все дальнейшее обсуждение шло уже в русле обозначенных «Пределами роста» проблем. Ученым и политикам пришлось в полном объеме включать экологические проблемы в перечень трудно разрешимых глобальных задач, а прогрессу был предъявлен не только «моральный», но еще и «экологический» счет.

Кроме того, выяснение сути проблемы о цене прогресса, начало отожде­ствления его результатов с поступательной подготовкой к концу света под об­ломками промышленных отходов или последствий ядерной зимы не могло не приобрести повышенного политизированного звучания. Речь стала идти о выбо­ре целостного психосоциального фона мировосприятия, уровне оптимизации или, напротив, драматизации будущего, что было замечено теми, кто отвечает за формирование международной политики. После бурного обсуждения «Пределов роста» в политических и научных кругах мира известный американский политолог З. Бжезинский вынужден был провести историческую параллель: «Самый популярный политический манифест, появившийся много десятилетий спустя после «Коммунистического Манифеста» – это необычайно пессимистический манифест «Пределы роста», рисующий апокалипсическую перспективу как следствие безудержного развития».

Далее З. Бжезинский отмечал, что подобный пессимизм очень опасен, поскольку блокирует активность, которая требуется для решения сложных задач времени. Растущий пессимизм, который в какой-то мере подорвал в начале века мощь Европы, стал угрожать новому лидеру Западного мира, и не только ему.

На последнем этапе о цене прогресса заговорили еще в одном нехарактерном для 1-й половины XX века ключе. После колоссальных достижений в биологии, генетике, помноженных на мощь компьютерных технологий, на одно из первых мест выдвинулась не только проблема – человек как придаток машины. Высший разум природы оказался способен дорасти в умении производить человеческую плоть. Таким образом, покорение человеком отчужденной от него природы стало распространяться на покорение им истоков своей собственной природы. Человек приблизился к критической точке своего могущества – и одновременно – утраты самого себя. Саморазорванность личности не только не уменьшилась, она еще более усилилась: техническое всемогущество и духовное бессилие, постижение физиологических основ конт­ро­ля за процессом рождения, старения физической жизни и нерас­крытость проблемы смысла, размытость критериев и отсутствие развитой практики гармоничной жизни. Человек всемогущий, и человек бессильный – в одной ипостаси. Считая себя почти властелином мира, он не смог отказать себе в удовольствии сохранить мытарства морального выбора, одновременно сужая его рамки. «Человек тратит все силы, чтобы наполнить желудок, но душу его невозможно насытить», – звучат пророчества из Книги Экклесиаста.

Известный российский публицист и ученый В. Кутырев в своих полемических «Записках консерватора» гротескно-заостренно рассматривает проблему взаимоотношения «Человек – Природа», отмечает: «То, что называют глобальными проблемами научно-технической революции, – это проблемы современного этапа цивилизации, вопрос о судьбах человечества. Подземный гул кризиса цивилизации великие люди слышали давно (Руссо, Толстой, Торо). Они кричали, но мало кто им внимал. Обычные люди стали его чувствовать, когда начались толчки. Некоторые же счастливцы, наверное, так и умрут во сне.

Толкуют о кризисе цивилизации. Нет его, цивилизация прогрессирует. В кризисе – человек и это выражается в его духовных императивах:

XIX век: «Сумерки богов», «Бог умер», «Да здравствует человек!».

XX век: «Преодоление человека», «Смерть человека», «Да здравствует наука!».

XXI век: «Помрачение разума», «Становление сверхинтеллекта», «Да здравствует Большой брат (компьютер)!». Что же дальше? Неужели мы воспоем свое вырождение и гибель? Уже воспеваем: космос, совершенные роботы, автотрофное питание, искусственный интеллект и т. д. Обреченные на прогресс приветствуют его!

При всей яркости, образности не со всеми положениями концепции В. Кутырева можно согласиться, но их ценность – в полемической отточенности, заостренности, дискуссионной направленности. Действительно, до XX века люди жили в мире, соразмерном с их чувственными и мыслительными возможностями. Потом к ним прибавились микро- и мегамиры, которые нашими телесными органами непосредственно не воспринимаются. На самой земле началось освоение недр, глубин океана, где фактически нет органических форм материи, овладение скоростями, с какими не передвигается ни одно живое существо. Возникло понятие ноосферы, и мир человека перестал быть равновеликим его дому. Природное бытие людей (узкий диапазон температур, давления, состава воздуха, в котором существует жизнь) вступает в противоречие с их деятельностной реальностью и при случайном контакте с ней (с радиацией, излучением, скоростью) терпит поражение. Собственно человеческая реальность стала частью технической, но человек в ней действует. Живое – за пределами жизни! Мир приобрел постчеловеческое измерение. В этом глубинная причина проблем экологии и гуманизма.

Известный российский философ Г.Е. Батищев несколько по-иному, чем В. Кутырев рассматривая проблему взаимоотношений «Человек – Природа», подчеркивал: «Отказавшись когда-то выбрать путь истинно плодотворной жизни, посвященной объективному ценностному мерилу, отказавшись от его приоритета над всеми нашими потребностями и интересами, мы все – всё человечество тем самым предпочли самоутверждение, своедоминантность, т.е. выбрали приоритет своего мерила. Все мы в той или иной степени поражены этой глубоко проникшей в нас болезнью. Нам даже нравится повторять старинный девиз своемерия: человек – мерило всем вещам. В современной редакции он звучит еще хуже: мерило всем искусствам и наукам! Даже ценности культуры мы пытаемся лишить объективно критического голоса, пробуждающего нашу совесть, и подчинить коллективному своемерию, самопревозношению, своецентризму. Но в этом нет ничего отвечающего диалектике совершенствования, в этом одно лишь сопротивление ей, ее отвержение ради того, чтобы утвердить себя в своем узурпированном праве смотреть на что бы то ни было сверху вниз. Такова наша корысть – обратить мир в объект для освоения. Ничего ему не давать – никаких плодотворений, а только лишь брать, брать и брать для себя! Мир объяв­ляется потенциально присвоенным, обращенным в человеческую собственность. И вот мы видим результаты такого собственничества: растет на нашей планете пустыня омертвления, растут гигантские свалки отбросов, запасы ядов и, венец всему, – ядерная смерть! Не эти ли запасы есть истинный памятник нашей решимости превратить природу в свое органическое тело?!

Характерно, что нe только в обывательском сознании, а и во многих концептуальных традициях превозносится и всячески оправдывается установка на человеческую активность вне меры над нею, безотносительно к каким бы то ни было безусловным ценностным смыслам. Восхваляется готовность и способность натворить, что нам угодно: замечательная творческая активность, которая ни перед чем почтительно не преклонится как перед мерилом-критерием, ни перед чем не остановится в сво­их притязаниях! На место понятия оригинальности в смысле нашей верности первичному оригиналу-истоку пришло прев­ратное понятие о субъективистской своей оригинальности: в смысле верности автора самому себе в противоположность всем другим и при неблагодарности им.

Так распространилось и обрело статус нормы представление о творчестве вне и безотносительно к его безусловно ценностной посвященности. Это на практике – лишь похищенное творчество, называемое этим именем уже не по праву. Подлинное творчество есть по сути своей сотворчество: оно всецело доминантно на всю, то есть и на внечеловеческую действительность, на беспредельную объективную диалектику Универсума, которой оно посвящено и служит. Похищенное творчество, напротив, ориентировано на свое, оно подчинено самоутверждению и самореализации, своемерию и своецентризму, оно превращено в оружие, оно ценностно опустошено. Сотворчество одухо­творяет, делает совесть более зрячей, слышащей, внемлющей: все во всем. Похищенное же творчество заслоняет и вытесняет в человеке его внемлющий дух и совестливую душу.

Гротеск – скальпель мысли – обостряет и углубляет постижение проблемы. Поэтому дальнейшее столкновение мнений по рассматриваемой проблеме раскрывает ее многограннее. Подобный гротеск демонстрирует В. Кутырев: «Человек – субъект жизни. Тот, кто, подавив инстинкты, получил душу. Интеллигент – субъект культуры. Тот, кто, утратив душу, обрел «духовность». Интеллектуал – субъект науки. Тот, кто, истощив дух, остался с «менталитетом». Менталитет – средостение между человеческим сознанием и искусственным интеллектом.

Звери развиваются физически, просто живя. Люди – изменяя природу, трудясь. Потом для физического развития пришлось отво­дить специальные места – стадионы. Сначала для соревнований, а затем и для занятий. Плавание перешло из рек в бассейны. Хоккей с улицы – во дворцы спорта, и не на льду, а на полу. Даже футбол уходит под крышу. Рекламируют «домашние стадионы» – набор приспособлений для физкульту­ры в квартире. Аппараты, обрабатывающие человека, мнут его мускулы, дерга­ют конечности... Механизмы для пассивного и утомительного тренажа тела без участия души. Главное, чтобы не выходить на улицу, в природу. Да и некуда. Разрабатывают упражнения, которые можно делать сидя за столом, перебирая (щу)пальцами рук и ног. Большой спорт! Для ракообразных? Нет, если под контролем приборов, то – валеология. Дальше больше. Начинают рекламировать физкультупражнения для лежачего. Стадион в постели!

Реальность, доведенная до гротеска, – может быть, это и есть настоящая, непривычно реальная реальность? Сначала ненужной становится природа. Многие ее боль­ше не чувствуют и начали в этом сознаваться. Им в ней скучно, тоскливо. Природа вытесняется социумом, деревня – городом. Потом человеку становится ненужным и социум, другие реальные люди. Он их не понимает, ему с ними неинтересно и хлопотно. Некоторые лучше чувствуют себя с книгами, телевизором или компьютером, хотя обычно это еще скрывают, жалуясь на оди­ночество. Но скоро перестанут, ибо общение все больше заменяется коммуника­цией. Возникает человек, живущий своим сознанием, духовный онанист. «Мыс­литель». Часто это сочетается с прямым физическим вырождением: худосочие, атрофия органов восприятия, врожденные телесные дефекты. Что дальше?.. Хотелось бы этому возразить, но возражать нечего, тенденции подмечены верно, хотя и непривычно обостренно.

Всмотритесь. Волк, охотничья собака, сторожевая собака, домашняя, комнатная, постельные собачки. Карась, зеркальный карп, аквариумная рыбка – но еще живые; послед­ний этап – рыбки на видеоэкране, золотые плавающие голографические рыбки; собачки-тамогачи. Вещная реальность трансформируется в электронно-информационную. В «виртуальную», которую начинают считать истинной. Как земная природа больше не может существовать без помощи общества, так человеческое тело нуждается в постоянном воздействии лекарств, стимуляторов, транквилизаторов, витаминов. Лечиться зачастую начинаем с рож­дения и даже в утробе матери, а не по поводу болезни. Или, сказать по-другому, мы больны изначально. Мы окружены ядами цивилизации, и применение противоядий становится необходимостью. И заботиться надо не только о чистоте внешней и внутренней природы как таковой, а о том, чтобы не спутать яд с противоядием. Потому что из-за фармакологической агрессии микробы и вирусы, вообще – болезни так усложнились, что «чистый» организм не имеет от них защиты. Уже сейчас сильные люди хуже переносят грипп. И внезапно погибают, в то время как больные и слабые все скрипят. Здоровому – не выжить.

Прогресс и человек – на каком-то этапе они оказались несовместимыми, и человек как биовид стал помехой… прогрессу как самодавлеющему фактору цивилизации.

Действительно, побеждая многие тяжелые болезни, медицина высвобож­дает место для более тяжелых. Налицо явный прогресс: в углублении болезней и сложности их лечения – все болезни становятся хроническими; в от­срочке смерти и болезненности жизни – вместо здоровья или смерти бытие в «третьем состоянии», когда не болен и не здоров.

Последнее «прости» человека натиску прогресса – взрыв эротики, порнографии, вообще «сексуальная революция», выражающаяся, в основном, в «сексуальной мифологии», – это последние патроны (или, лучше сказать, «пистоны») жизни в борьбе с обесчувствованием человека. Более тонкие формы воздействия до него «не доходят». Аура любви истончается, как озоновый слой. Жизнь выдвинула резервы своего главного командования: идет прямая материальная и духовная эксплуатация гениталий. Но и они, окруженные со всех сторон техникой, в том числе «техникой любви», теряют стойкость.

Любовь тоже стала «пистоном» в обойме прогресса, дружба, привязанность, страсть? Страсти вокруг «милленниума» разгорелись. Шоу­бизнес выкачал из «помешательства – 2000» бешеные деньги. Особенно усердствовала заграничная порноиндустрия. Как сообщает немецкая «желтая» газета «Бильд», 23-летняя супердива из Бельгии Сабрина Джонсон намерена на Сильвестр (так называют на Западе новогодний праздник) «принять» и «обслужить» 2000 мужчин. За 24 часа две тысячи клиентов – значит, каждому «самцу» она уделит в среднем 40 секунд. Причем последний мужчина должен быть у Сабрины аккурат в тот момент, когда часы будут бить двенадцать.

Неслыханная оргия, пишет «Бильд», будет «вживую» транслироваться по Интернету. Газета ничтоже сумняшеся сообщает и многие условия, подробности этой акции. Так, каждый претендент должен иметь паспорт, свидетельство об отрицательном анализе на СПИД, ну и предъявить еще кое-какие гарантии... Оказавшись с Сабриной, кандидат должен достигнуть оргазма, иначе результат не будет зафиксирован, а следовательно, и рекорд не состоится.

Кстати, предыдущая «рекордсменка» набрала «всего-навсего» 742 мужчины. А родоначальницей этих чемпионских «соревнований» была в 1996 г. (именно тогда в США было снято табу с подобного рода мероприятий) Аннабель Чонг из Калифорнии. В то время 22-летняя американка собиралась «обработать» 300 мужиков, но «сломалась» на 251-м клиенте.

Сабрина же полна желания достигнуть заветной рекордной цифры – 2000. В интервью одному американскому порнографическому журналу она заявила, что «основательно» готовится к предстоящему «сексуальному марафону»: делает гимнастику, занимается джоггингом, а также медитирует.

Дико это читать, но газета всерьез приводит мнение какого-то гинеколога о возможности этой «секс-миссии» с медицинской точки зрения, о том, какой ущерб здоровью молодой бельгийки может нанести этот ее «рекорд».

Между тем Сабрина Джонсон уже получила приглашения принять участие в многочисленных ток-шоу, проходящих по американскому телевидению. И как бы вскользь газета «Бильд» замечает: в 1999-м порноиндустрия США имела годовой оборот более четырех миллиардов долларов. А акция «2000», надо понимать, поднимет доходы и вовсе на невиданную высоту.

Подобные аномально-извращённые явления интимных отношений между людьми, ставшие нормой жизни, заставляют ученых, литераторов вновь и вновь возвращаться к вопросу: что такое мораль, чему она должна служить? В конечном счете – сохранению людского рода и поддержанию социальности как условия этого. С развитием морали развивается и аморализм, который приобретает все более замаскированные и потому более разрушительные формы. И чаще всего они не там, где их обычно видят. Ведь самое «злое зло» – не в противостоянии добру, а в его подмене, разъедании изнутри, когда зло прикидывается моральной нормой. В. Кутырев осмысливая данные явления, заключает: «Сейчас не осуждается, а, точнее, почти поощряется самое глубокое извращение жизни – жизнь в одиночестве. Прежде всего интимная. Измена семье и любовница на стороне, проституция и гомосексуализм, как ни оскорбительно это слышать рафинированному интеллигенту, более моральны, чем его собственное «автономное существование». Там хоть кто-то или что-то живое или родственное нужно человеку. А «благородному», «чистому», «воздержанному» компьютерному онанисту мир не нужен вообще. Или же нужен в сугубо абстрактной, символьной форме. Аутизм. Эгоцентризм. Самодостаточность. Все заменяется воображением. В больших городах, где больше всего одиноких, можно заказать «ласку голосом» по телефону, «насилие голосом» – с магнитной ленты, «видеолюбовь» по компьютерному терминалу, в которой можно как бы соучаствовать. Распространяется «искусственный секс», где вместо другого человека – технические приспособления. И единственное назначение этой огромной разнообразной сексуальной индустрии – обслуживание все растущей армии онанистов. Вот оно, цивилизованное варварство, перед которым бледнеют все остальные извращения. Самоотрицание человека. Сначала в лице другого. Потом «в лице себя». Аннигиляция общения. Возникает особый биосоциальный феномен – «человек онанирующий». Это – человек ХХI века. «Новый».

Что же грядет далее? – Следующим этапом аутизма является прямое воздействие на мозг – наркотиками. «Пища богов», – говорят нагло пропагандирующие их ученые и психиаторы. Тут Другой не нужен и символически. Или скоро будут подключаться к розетке – электронная стимуляция мозга. Так уже делается, сначала, как всегда, «для лечения».

К чему это приводит? – Апокалипсис свершился в каждом из нас? Диагноз: западная цивилизация больна, не летально ли? При этом она лелеет, чествует свою болезнь!

Жизнь мысли – познание.

Жизнь тела – влечение.

Жизнь души – любовь.

Как «мы» живем?

Иссыхание души, бесплодие тела.

О Русь! В предвиденье высоком

Ты мыслью гордой занята;

Каким же хочешь быть Востоком:

Востоком Ксеркса иль Христа?

В. Соловьев

В грозе и молнии кует народ русский славянскую судьбу свою. Обозрите всю историю русскую. Каждое разорение оказывалось обновлением. И пожар, и разор лишь способствовали величию земли русской.

Н.К. Рерих

Понятия «подвижник» нет ни в одном другом языке, его, как и слово «блаженный», с трудом переводят иностранцы. В мире нет идентичного перевода и выражению «славянская тоска».

Я. Юферов

Если Бога нет, то все дозволено.

М.Ф. Достоевский

А вслед героям и вождям

Крадется хищник стаей жадной,

Чтоб мощь Росси неоглядной

Размыкать и продать врагам:

Сгноить ее пшеницы груды,

Ее бесчестить небеса,

Пожрать богатства, сжечь леса

И высосать моря и руды.

Максимилиан Волошин

Закон – законом, а Нерон – Нероном.

Ю. Белаш