Писание, предание и вероисповедание

Дэвид П. Скаер

Наши вероисповедные книги не являются автономными и самодостаточными документами. Скорее их авторитет извлекается из Писания, и отражает авторитет Писания, которое они должны толковать. Они ставят сами себя позади его, приглашая нас принять Писание как последний суд во всём церковном учении. Наши вероисповедные книги участвуют в великолепии Писания. Также, как луна не отражает всего солнечного сияния, так и наши вероисповедные книги не претендуют на то, чтобы высказываться по любому вопросу. Они не являются по сущности тем же, что есть Писание. Полученный ими авторитет подчиняет их Писанию, но при этом всё же оставляет наши вероисповедные книги непреложными на небесах богословия. Признание Писания как последнего авторитета не оставляет нас вдвоём с библицизмом. Писание истолковывается внутри предания, в котором оно возникло и частью которого остаётся. Проигнорируйте это предание, и " конфессионализм" может стать как формой " фундаментализма", так и в равной степени " библицизма". Вероисповедные книги являются канонизированным преданием и вместе определяют обстановку, в которой должны прочитываться библейские документы. Истолкование Писания вне предания (вероисповедания) не сможет увидеть жизнь Иисуса, апостолов и Церкви как континуум, в котором управляет Святой Дух. Вера в церковь утверждает, что то, что Бог начал в Иисусе через Его зачатие Духом, Он продолжает в Церкви через даяние того же Духа апостолам. В Символе Веры то, что Церковь исповедует о Христе предвосхищает то, что она исповедует сама о себе. Экклесиология объемлет Христологию. Это весьма существенно для Павлового образа Церкви как тела Христова. Перикопа об исповедании Петра (Мф 16: 16-19) касается откровений об Иисусе и о Церкви.

1. Его исповедание о том, что Иисус есть Христос происходит от Отца (ст. 16-17), и оно пришло через проповедь Иисуса, даже если Пётр и не догадывался об этом.

2. Пётр знает это через дальнейшее откровение от Иисуса (ст. 17)

3. Наконец, Пётр познаёт от самого Иисуса, что он будет частью Церкви, которая успешно разгромит цитадель сатаны[1].

Человечество Иисуса и Церкви — лишь временная шелуха, покрывающая скрытые тайны[2]. Если Иисус был искушаем пренебречь Себя в Своём человечестве, дабы обрести Свою славу (Мф 4: 3), то и Церковь искушаема презирать своё человечество, дабы запечатлеть себя в мире. Неверие среди её членов состоит в принятии мнения мира о том, что она слаба и незначительна. Она отвергает свою историю и презирает предание как нечто постыдное. Сие неверие противоречит её самоисповеданию о том, что она избранна и свята. Недоверие преданию открывает умственное высокомерие и, что ещё более важно, меньшее, чем полное понимание Церкви как дела Духа. Подумайте, как ведётся дискуссия о рукоположении женщин? Запрет Павла принимается [протестантский довод Sola Scriptura], но тот аргумент, что эта практика была до настоящего времени неизвестна [католический довод] игнорируется как незначащий. Протестантский довод оставляет нас на милость экзегетического мнения о том или ином отрывке[3]. Симптомы отдаления Церкви от своей собственной истории – одержимость послушанием современности. Мы исповедуем апостольскую [историческую] Церковь, а требуем современную, как будто бы церковь в XXI-го века не есть церковь первого века. Одна Церковь [ una ecclesia ], не две. Подобно юношам мы не признаём своих родителей.