III. Заседание рабочей секции 2 страница

416

ляла нам, что наш труд по обработке снарядов и т. п. потому останавли­вается, что нет чернорабочих, что некому отправлять работу, засорились все пути в заводе, замерло все, некому работать, некому подать, некому брать. Мы сказали управляющему: «Так вот, г. управляющий, немножко прибавьте им и получите приток рабочей силы». Но он сказал: «Я и так сделал прибавку, раз вы теперь вместо 10 час. работаете 8 час, вот тут и получается прибавка. Работаете 8 час, а получаете за 10 час Это есть прибавка и пока больше не могу. Когда будет разрешен вопрос Исполни­тельным комитетом, будет выработана минимальная плата, всецело будем подчиняться». Вот как говорит администрация. Мы просили, чтобы она помогла собраться, чтобы действительно были чернорабочие силы, чтобы не стояла работа. Так вот, повторяю, моя просьба, чтобы экстренным по­рядком был разрешен вопрос относительно заработной платы чернорабо­чим. Теперь, товарищи, дальше. (Голоса: «Товарищ, сколько у вас получают рабочие?»). Получают со всеми военными прибавками 3 руб. Что можно сделать на 3 руб.? У нас поступают заявления о том, что хотя работа в некоторых мастерских есть, но неизвестно, по каким причинам эту ра­боту не пускают в ход. Говорят: очередь им не пришла и мастерские ^е стоят. Было у нас заседание старост, пришли к такому заключению, что выбрали из трех человек комиссию, которая расследовала бы, нет ли ка­ких-либо злоупотреблений со стороны администрации в пользу ли старого режима или в пользу немцев, и если окажется, что работу можно пустить в ход, то немедленно потребовать от администрации, чтобы она была пу­щена. Может быть, администрация не будет подчиняться, то желательно, чтобы это исходило от Совета р. и с. д., чтобы была немедленно избрана такая комиссия по заводам всего Петрограда, как раньше была от Цеп-трального Военно-Промышленного комитета. Правда, эта комиссия была буржуазная и только маленькая группа входила туда от рабочих, но же­лательно, чтобы теперь такая комиссия была создана в виде контроля и вела бы ревизию по всем заводам, чтобы убедиться, нет ли какого зло­употребления со стороны администрации в задержке работ. Верны ли заяв­ления администрации, что у них нет металла, нет угля, нет нефти. Если же будут найдены злоупотребления, то чтобы такая администрация была пре­дана суду. Теперь я хотел бы вас познакомить, как мы боремся с этими толкачами. Сегодня мы заседали и обсуждали этот вопрос об экономиче­ских требованиях, но мы не знали, какой выход найти. В заседании совета старост было проголосовано первое предложение, чтобы узнать, как смот­рит сам Совет р. и с. д. на это предложение. А предложение было такого рода: раз администрация не идет нам навстречу, не хочет протянуть руку тому голодному и оборванному товарищу чернорабочему, то нужно познать нам самим себя, что мы из себя представляем. Представляем ли мы тоже нечто вроде таких же самых эксплуататоров, как буржуазия, или мы мало-мальски сознательны и имеем способность протянуть руку чернора­бочему. Мы-то, мастеровые, зарабатывающие побольше, способны ли про­тянуть руку голодному и оборванному товарищу? Было внесено предло­жение с просьбой представить его Совету р. и с д. и вынести на общее собрание предложение такого рода: мастеровые, зарабатывающие больше

^е Вместо исправленного карандашом: «мастеровые». 27 Петроградский Совет

7 руб. в день, отдают весь заработок сверх 7 руб. в пользу чернорабочих. Полученная таким образом сумма будет разделена между чернорабочими, чтобы поддержать их в первое критическое время до тех пор, пока Испол­нительный комитет не выработает минимальную оплату труда или пока мы переживаем такое сильное трение, — ну на месяц-два-три. Товарищи, было так сказано, что если мы проведем эту систему, то многие рабочие-специалисты, заработав 7 руб., не будут уже стараться работать больше, ибо будут знать, что работают на чернорабочих, и мы решили, что не будем делить заработка рабочего по часам, а сделаем расценку его работы, под­считаем работу специальную по хорошей расценке, которая дает ему воз­можность в среднем заработать 14 руб. на круг в день и из его расцепки половину ему сбавляем в пользу чернорабочих. Таким образом, исключа­ется возможность лентяйничать и работать меньше. Это следует сделать, что [бы] г-н мастеровой немножко поддержал рабочего. Мы увидим, что нам скажут на общем собрании. Если это предложение будет отвергнуто, то будут сняты маски со всего квалифицированного класса, они себя по­кажут, кто они, способны ли они принять ту великую идею равенства и братства. Тогда выработаем такой порядок, что если мы будем голосовать это предложение на общем собрании, то оно, безусловно, пройдет, ввиду того что мало зарабатывающих, т. е. 7 руб., — большинство, а зарабаты­вающих много — меньшинство. Мы сочли нужным сделать доклад на об­щем собрании, а при голосовании проверить по книжкам и выделить много зарабатывающих в одну группу и с ними обсудить и проголосовать. Если это будет принято, то это будет прочно, а если будет отвергнуто, то они себя обличат, снимут маску и покажут перед чернорабочими — сознательны они или несознательны.

Представитель Путиловского завода. Товарищи, везде мы видим дела вообще не блестящие. Я вот, являясь представителем Путиловского завода, тоже скажу вам, что дела обстоят неважно, а именно: экономическое положение стоит так остро, что его приходится так или иначе разрешать. Вот здесь т. Богданов огласил, что Путиловские верфи предъявляют требование 200 %. Вам, товарищи, вероятно, пока­жется это требование прямо невыполнимым. Ведь это абсурд как будто — предъявить требование в 200 %, но на самом деле, товарищи, это не так. Если мы взглянем поглубже и узнаем их действительный заработок, мы скажем: да, приблизительно это то, что они должны получить. Соб­ственно, что за причина того, что они требуют 200 %, почему не 80, не 100 %. А вот почему, товарищи. Заработок на верфях — цеховая плата от 80 коп. до 2 руб. Там строго поставлена минимальная плата двойным цехом. Следовательно, товарищи, зарабатывающий 1 руб. цеха полу­чает 2 руб., который получает 1 р. 50к. — 3 руб. Следовательно, средний заработок верфи колеблется в общем от 3 р. 12 к. до 3 р. 20 к., так как в общем берутся все — и те, которые зарабатывают 10—12 руб., и меньше. И вот, когда с весны прошлого года цены на все продукты стали подни­маться бешеным галопом, в это время перед рабочими встал вопрос — как им дальше жить на этот заработок. Жить стало, товарищи, невоз­можно, так как, зарабатывая 1 р. 80 к.—2 руб. в день, надо расходовать 3—4 руб. Пришла осень прошлого года. Товарищи с верфи собрались в ма­стерской, обсудили положение и сказали, что так дальше жить нельзя.

418

Они вызвали администрацию для объяснений.^ж Администрация действи­тельно пришла к ним и сказала: «Мы вас удовлетворить не можем, исходя из тех соображений, что если мы вам и прибавим, то все равно прибавим не вам, а именно тем акулам в виде торговцев, которые отнимают у вас все. Мы для вас найдем лучший выход из этого положения, а именно мы вам организуем интендантскую доставку, т. е. доставку по заготовительной цене, как заготовляется на местах». Нами, товарищи, было высказано им сразу недоверие. Во-первых, вы отлично знали работоспособность мини­стра земледелия Бобринского. Мы также знали, что интендантство при­нуждено работать, так сказать, на армию, и мы знали, что оно не возьмет на себя инициативу доставки нам продуктов. Но администрация сказала: «Нет, это так будет — нам уже обещали, и это будет в скором времени». Конечно, они этим рабочих успокоить не могли, — рабочие стали на ра­боту, снова поверя их обещаниям, и результатом этой забастовки вышло только то, что 5 чел. из них были арестованы. Конечно, товарищи, ни о какой интендантской поставке не приходилось и думать. Мы знали отлично и сами, что они этого сделать нам не смогут. Теперь со дня на день экономическое положение становилось все хуже и хуже, жить прямо невозможно. И вот в начале этой революции, а именно в половине февраля, рабочие с верфи прямо до того доголодались, что не стало сил. Они предъ­явили экономические требования, т. е. решили выступить на эту борьбу и сказали: отстоим во что бы то ни стало, так жить дальше нельзя. Но вдруг оказалось, что на эту борьбу выступил весь Петроград, а с ним вместе и вся Россия, и интересы рабочих с верфи отошли на задний план — стихия все перемешала, товарищи. И что же мы увидали? Что наше правитель­ство, то правительство, которое нас гнуло и давило, оно свергнуто в про­пасть и больше оттуда не поднимется. Кончилась революция, и мы уви­дели, что свобода за нами закреплена. Перед нами вопрос: становиться ли на работу или продолжать экономическую забастовку. Совет р. и с. д. дал наказ, что мы должны приступить к работе. Рабочие с верфи, согласно этому приказу, приступили к работе, но одновременно предъявили эконо­мические требования. Администрация завода внимательно к нам отнес­лась. Она обещала прибавку в 20 %. Действительно, такая прибавка хороша, а принимая во внимание, что вместо 10 час. у нас теперь 8 час. работы, то это по прежним расценкам равняется 20 % само по себе, да плюс еще то, что рабочие прежде были в невыносимых условиях, а теперь нет. Но теперь обязанность Совета р. и с. д. войти в наше положение и пересмотреть все наши нормы, все наши расценки, переработать их и соз­дать нам сносное существование, а не удивляться, что мы предъявляем такие требования. И вот мы желаем, чтобы комиссия, которая будет избрана здесь, обследовала положение и вошла в переговоры с админи­страцией, которая заодно с предпринимателями под флагом патриотизма раздевала рабочих, так как они все думали, что рабочий только и создан для того, чтобы пить из него по каплям кровь и выжимать все соки, а по­том, как ненужную вещь, выбросить за борт. Теперь, товарищи, не так: когда рабочие проснулись от трудового сна, они требуют справедливой оплаты и предъявляют справедливые требования, а предприниматели кри-

Далее зачеркнуто: «с».

21* 419

чат: «Караул, пас грабят!». Товарищи, вы-то, вероятно, не разделяете их ужаса, вы входите в положение всех рабочих и вы, вероятно, скажете им: «Нет, вы гнули рабочих, вы обирали их, а впредь вы должны заплатить им только то, сколько их труд стоит».

Богданов. Поступило несколько предложений о сокращении вре­мени речей ораторов. Даю слово одному оратору за сокращение, другому против.

[Высказывается один оратор за сокращение речей, излагающих поло­жение рабочих на отдельных заводах, и предлагает предоставить высказы­вать определенные экономические требования и встать на защиту свобод в связи с этим]. ³

Богданов. Говоривший поставил вопрос так: если рассказывать, как мы жили и как дошли до жизни такой, достаточно будет и 2 мин., если же ставить на обсуждение вопрос о самом характере наших прений, для того чтобы не получалось впечатление, что мы занимаемся мелочами и входим каждый в свои небольшие интересы, — ведь записалось 56 ора­торов, я, собственно, считаю необходимым выяснить для всех ораторов раз навсегда, какова будет их задача — излагать ли просто, как живут на за­водах и каковы паши требования на каждом отдельном заводе, или же по­ставить более общий вопрос, касающийся всех рабочих не только Петро­града, но и всей России вообще, — это экономическое положение рабочих, экономическая борьба рабочих и задача закрепления добытых свобод. Вот это первая постановка вопроса. Конечно, в этой постановке вопроса можно давать примеры и из жизни завода, но это должно занимать неболь­шое место, а главным центром внимания должен быть вот указанный сейчас пункт: как направить свою экономическую борьбу на изменение экономи­ческого положения рабочих, чтобы из-за этой борьбы не пострадала сво­бода, чтобы от этой борьбы мы не очутились перед еще худшими усло­виями. Если же вы решите иначе вопрос, скажете, что нам нужно предва­рительно обменяться мнениями о том, как вообще живут на заводах, тогда, конечно, эта задача, о которой я сейчас говорил, отойдет на задний план, а на переднем плане будут те рассказы, которые прошли уже в речах говоривших сегодня товарищей, — будут рассказывать о тяжелом поло­жении, нам всем известном, будут рассказывать о том, что нужно изменить это положение, что нам тоже достаточно известно, и т. д., а общий вопрос будет заслонен. Рабочий класс в такой перспективе перестанет быть по­литическим классом, а будет классом, так сказать, отстаивающим свои профессиональные нужды — и только. И вот я прошу товарищей, прежде чем дать возможность говорить по этому вопросу, высказаться по вопросу о направлении прений. Если вопрос ясен, я бы его просто голосовал, если же вы считаете его неясным, то, может быть, вы дадите трем-четырем товарищам высказаться по вопросу о направлении прений, а затем уже мы приступим к самим прениям. (Голоса: «Просим/»). Итак, товарищи, я дам 4 товарищам слово по вопросу о направлении наших прений.

Морозов. Товарищи, вопрос о направлении прений является для нас чрезвычайно важным, и вот почему: собираться нам удается не так часто, жизнь на заводах протекает крайне сложно — слишком много вся-

³ Скобки в документе поставлены карандашом. 420

ческих недочетов, это все мы хорошо знаем. Теперь, если мы будем здесь обмениваться только впечатлениями о том, что делается на заводах, то мы неблагоразумно будем растрачивать наше время. Нам нужно скорее дого­вориться до той линии поведения, которая должна быть сейчас в нашей работе установлена. Я предлагаю, чтобы собрание решительным образом высказалось за то, чтобы товарищи, которые хотят только рассказать о том, что делается у них на заводах, сейчас от этого воздержались, и пред­ложить всем ораторам, исходя из той картины, которую им приходится наблюдать на местах, делать соответствующие выводы. Ведь сама прак­тика, видимо, к этому и толкает. Поскольку мне лично приходилось са­мому наблюдать, как на всех заводах вопрос об экономических требова­ниях как таковой не стоит, везде он переплетается с вопросом о нашей борьбе за укрепление свобод. Везде говорят так: нам нужно то-то и то-то — это возражений не встречает, но с точки зрения нашей борьбы за укрепле­ние свобод мы должны безусловно воздержаться от забастовок, мы должны поднять производительность и т. д. И вот эта верная линия поведения и должна иметься в результате обмена мнений у пас.

Большаков. Предлагаю: 1) прежде всего, заслушать в спешном порядке председателей от различных производств, о том, что у них про­исходит — это будет служить не более не менее, как хроникой информа­ционного характера; 2) когда мы уте будем иметь достаточно материала, тогда можно говорить о прениях, которых у нас в настоящий момент быть не может, пока мы не заслушали доклады с мест.

3-й оратор. Согласен с предыдущим по вопросу о необходимости докладов с мест, так как на различных фабриках и заводах происходят трения с администрацией. Так как везде одинаково остро стоит вопрос о повышении вознаграждения категории низших служащих, получаю­щих плату несоответственно дороговизне жизни, то он предлагает пору­чить разработку этого вопроса Исполнительному комитету, иначе фабрики и заводы не успокоятся.

4-й оратор. Присоединяясь к первому, предлагает обсуждать принципиальные вопросы, не сокращая времени ораторов, и затем все встречающиеся недоразумения по каждому отдельному предприятию пере­давать в примирительные камеры.

Богданов. Позвольте теперь проголосовать, как вам угодно вести прения. Я формулировал бы таким образом предложение, которое было в начале сделано нашим товарищем: прения должны связать экономиче­ское положение рабочих, борьбу рабочих за изменение этого экономиче­ского положения с очередной задачей, стоящей перед всеми гражданами России, в том числе и перед русскими рабочими, — с вопросом об укреп­лении свобод. Вот приблизительно в общей постановке та формула, ка­кую я мог бы вам предложить. Если ее еще расшифровать, так я бы ска­зал так: предлагается вести прения в следующем порядке: выяснить, какова должна быть экономическая политика русских рабочих и рабочего класса, для того чтобы из-за цели улучшения своего экономического положения не пострадали задачи свободы. Ясная формулировка? (Голоса: «Ясная/»). В таком случае позвольте голосовать. Было еще другое пред­ложение, раньше говорившего товарища: рассказать все то, что делается на заводах, все то. чем каждый живет у себя на заводе. Так вот, товарищи,

421

позвольте голосовать то предложение, которое я сделал раньше, — о на­правлении прений. (Баллотировка). Огромное большинство считает не­обходимым поставить вопрос в более общем виде. Поэтому я буду просить товарищей касаться всех наболевших вопросов, но постараться поставить их на ту высоту, которой они заслуживают. Ввиду этого я считаю, что пока вопрос о сокращении прений сам собою отпадает.

Уполномоченный Петроградского района. Я уполномочен Петроградским районом от всех заводов высказаться в защиту наших экономических требований, которые намечаются заво­дами. Вы знаете, что на заводах есть 2 категории рабочих: низших — чернорабочих и женщин — и рабочих квалифицированных, которые получают довольно порядочное вознаграждение соответственно дорого­визне. Те рабочие, которые получают хороший заработок, о них раз­говора нет, так как они обеспечены, но вот на вчерашнем районном собра­нии оказалось, что с категориями рабочих низшего труда дело обстоит не так. Оказывается, на многих заводах получают эти рабочие 1 р. 20 к.— 1 р. 30 к. в день. При таких условиях совершенно невозможно существо­вать хоть как-нибудь по-человечески. Товарищи, теперь перед нами стоит задача: нам нужно выяснить, определить ^и общий для всего Петрограда минимум заработной платы, для всех низших категорий труда. В первую очередь нам, конечно, придется говорить о тех, кого большинство, т. е. о металлургических категориях, которых в Петрограде больше всех. У нас в собрании высказались за то, чтобы поставить на вид Исполнитель­ному комитету, что он должен выработать путем чуть ли не законодатель­ным необходимый минимум. Иначе без этого будут трения и недоразуме­ния. Да наконец и все фабриканты и заводчики говорят, что они все с удовольствием подчинятся требованиям Совета р. и с. д., если они сделают официальное постановление. И вот вчера в районном собрании мы вынесли резолюцию — здесь имеются подписи представителей целого ряда заводов и фабрик: «Ввиду важности переживаемого момента просим всех рабочих Петрограда отнестись очень осторожно и серьезно к эконо­мическому вопросу, а потому предлагаем Исполнительному комитету снестись с Советом фабрикантов и заводчиков и выработать определенный минимум — хотя бы временный — заработной платы всех категорий чернорабочих, которые получают в настоящее время несоответствующее дороговизне жизни вознаграждение, как-то: чернорабочие, женщины и т. д». Исходя из этого, Петроградский район предлагает приблизительный минимум, который может быть принят к сведению. Я говорю, что это не есть закон, это ^к предложения нашего района, как мы определили этот минимум. Мы определили его так: мужчинам, вновь поступившим, сред­няя цифра — 5 руб., а работавшим ранее — 6 руб., женщинам 4—5 руб. Затем имеется текстильная промышленность в районе. Для тех особенный минимум — мужчинам 5 руб., женщинам 4 руб. Что же касается осталь­ных отраслей труда, мы предлагаем Исполнительному комитету вырабо­тать отдельный минимум. Относительно же ^л рабочих, получающих более

^и Далее зачеркнуто карандашом: «тот».

^к «это» написано карандашом над строкой.

^л «же» написано карандашом над строкой.

422

10 руб. в день, то они могут уладить этот вопрос по соглашению с админи­страцией данного предприятия. До выработки же Исполнительным коми­тетом определенного минимума мы, представители Петроградского района, заявляем, что работы на фабриках и заводах будут идти нормально». Вот наша резолюция. Здесь предыдущий оратор говорил, что мы можем обязать тех рабочих, которые получают много, чтобы они отдавали чясть своего заработка тем, которые получают мало. Товарищи, это предложе­ние не выдерживает никакой критики. У нас получится такая война между собой, о которой нельзя и говорить. Товарищи, я стоял бы на том, что это можно провести только путем официальным для всего Петрограда, иначе получится дезорганизация рабочего класса. Я настаиваю на этой резолюции, потому что иначе мы не придем к нормальной работе, а ра­бота необходима, так как ^м вы сами знаете, что у нас враг стоит перед воротами.

М о р о з о в. Те картины заводской жизни, которые здесь рисовались моими товарищами, показывают всюду приблизительно одно и то же. Мы здесь видим и отрадную сторону, и сторону печальную. С одной сто­роны, мы наблюдаем, что в самую толщу рабочих всех заводов проникает мысль о том, что необходимо наладить работу на заводах, необходимо урегулировать заводскую деятельность. Этого требуют от нас интересы защиты свободы, проникая во все более и более глубокие слои проле­тариата. И когда на заводах теперь встают вопросы экономической борьбы, они уже определенно именно с этой точки зрения и рассматриваются. Печальная же сторона — это то, что фактически жизнь на заводах все-таки не налаживается. Сколько мне приходилось лично наблюдать, про­изводительность на заводах, в общем, сейчас едва ли превышает 25 % производительности дореволюционного времени. Это так, и этому нужно открыто смотреть в глаза. (Голоса: «Это неверно, на каком это заводе?»)... ^н Я говорю о Петроградской стороне, завод Семенова.⁰ Если же я оши­баюсь, если на многих заводах дела идут лучше, очень хорошо, но нам нужно установить здесь причину этого нежелательного явления. Это, с одной стороны, — непривычка к организованным действиям, в кото­рой ^п прежде всего повинна наша старая власть, которая никогда не да­вала рабочему классу возможности вести дело своего организационного строительства, и виноваты в этом также гг. предприниматели, занимав­шиеся, по крайней мере в лице своего организованного, наиболее реак­ционного большинства, занимавшиеся добросовестно этим же самым де­лом подавления всех попыток со стороны рабочего класса к созданию своих организаций. Это одна сторона. Вторая сторона — тяжелое экономиче­ское положение, в котором приходится жить петроградскому пролета­риату. Когда мы получили свободу, то естественно, что все, что вдавлива­лось в нас, бурно устремилось наружу. Все наши горести, все наши беды мы старались быстро и сразу залечить — получился взрыв экономиче­ских требований, иногда, может быть, непродуманных, иногда, может быть, чрезмерных, но по существу совершенно справедливых. Теперь,

^м «так как» написано карандашом над строкой.

^н Многоточие в документе.

⁰ «завод Семенова» напечатано над строкой.

^п «в которой» вместо исправленного карандашом: «за которую».

423

когда мы имели время одуматься, мы решили, что экономическую борьбу вести, конечно, нужно, но вести так, чтобы от этого не пострадало дело свободы. Свобода захвачена, но не закреплена. Закрепление ее должно быть у нас всегда впереди, все же другое мы должны поневоле несколько отодвинуть на задний план. В этом направлении и пошла жизнь на за­водах. И в речах всех предыдущих ораторов ясно было, что те категории труда, которые оплачиваются или хорошо, или хотя бы мало-мальски сносно, они готовы, не обостряя вопроса, добиваться себе улучшения постепенно и планомерно, так, чтобы эта борьба, которую они могли бы начать, не послужила нам препятствием к той работе, которую мы совер­шаем во имя укрепления у нас свобод. Но как бы мы ни решали этот воп­рос, даже если бы мы хотели его отложить, мы все равно необходимо упремся в вопрос о так называемой голодной заработной плате, налич­ность которой на всех заводах для вас, конечно, несомненна. И совер­шенно правильно здесь упоминалось, что эта плата применяется главным образом в отношении двух основных в этом смысле трудящихся категорий, именно — в отношении женщин и в отношении чернорабочих. Так вот: на заводах этот вопрос об оплате труда женщин и рабочих резко вы­деляется. Я знаю заводы, где все цеха более или менее определенно уже сказали: «Мы пока подождем или будем поднимать вопрос только, так сказать, о некотором урегулировании расценок, мы не будем вести борьбу за повышение пока, но мы должны в первую голову разрешить вопрос об уничтожении голодной платы, о значительном повышении заработной платы для женщин и чернорабочих». Но оказывается, что вопрос этот решить чрезвычайно мудрено. Когда мы подойдем к нему поближе, то уви­дим, что различные заводы окажутся в отношении возможности разреше­ния этого вопроса в различном положении. Скажем, например, предприя­тия городские и предприятия казенные. На них этот вопрос может разре­шиться легче, потому что эти предприятия не являются по существу сво­ему предприятиями чисто коммерческими. При достаточном организован­ном давлении, без всяких забастовок, — что, как мне известно из докла­дов, отрицается, — возможно, что эти заводы могут разрешить этот вопрос даже в порядке разрешения только между заводоуправлением и рабочими данного завода. Во всяком случае мы имеем достаточно удобный путь для разрешения, ибо наш Исполнительный комитет может вступить в пе­реговоры с Временным правительством и из центра надавить в том на­правлении, чтобы на казенных заводах вот этот минимум заработной платы был введен. То же и в городских предприятиях — тут тоже легко можно начать переговоры с центром, так как они тоже не являются в полном смысле коммерческими. Но не так стоит этот вопрос на всех заводах частных, которые не работают на оборону и не получают казенных за­казов. Там предприниматели, и это наблюдалось уже определенно, не вы­сказывают особого упорства, во всяком случае нам с ними можно иногда справиться опять-таки одною борьбою на месте — между рабочими дан­ного завода [в] лице, скажем, заводского комитета и заводоуправлением; выделяя вопрос об этих более скверно Р оплачиваемых, ⁰ так сказать,

Р «скверно» вместо исправленного: «скверных». ^с «оплачиваемых» напечатано над строкой.

424

категориях и ведя в этой плоскости переговоры, рабочим удается до­биваться значительной прибавки, более или менее удовлетворительной. Но вот очень скверно обстоит дело на заводах частных, но ^т работающих на оборону и выполняющих казенные заказы. Я пытался получить по этому вопросу кое-какой материал — многого мне не удалось добыть, но кое-что я имею. Здесь получается такая вещь: заводы, работающие на оборону, сделали колоссальные барыши, скажем, за 1915 г. Работали с громадными барышами и У в начале 1916 г., но теперь у них положение значительно изменилось: недостаток в топливе — простой, недостаток в материале •— простой, в результате — ухудшение качества материала, увеличение процента брака, рост дороговизны и в связи с этим известное повышение заработной платы — все это стало съедать у них барыши. А надо сказать еще, что, когда эти заводы брали колоссальные барыши, неприлично колоссальные, такие, что они не решались их показывать в сво­их отчетах и прибегали к разным списываниям и бухгалтерским штукам, чтобы скрыть, Ф они все эти капиталы отдавали на расширение дела. Все мы, товарищи, знаем, с какой колоссальной быстротой здесь у нас в Петрограде эти заводы пухли. Я лично знаю завод, который со времени войны утроил свой состав рабочих, а вы знаете, что то же наблюдается и на других. Рост их колоссальный, и все эти капиталы были вложены в расширение дела, от которого они ожидали, конечно, барышей в преж­них же размерах. Картина же для них ^х значительно и неожиданно из­менилась, причем заказы у большинства из них идут с 1914—15 годов, а условия для них создались неблагоприятные. Вот эти-то частные за­воды, работающие на оборону, и проявляют всего больше упорства в воп­росе о повышении заработной платы. Тут, товарищи, для меня совершенно ясно, что нет надежды разрешить этот вопрос удовлетворительно путем переговоров в рамках одного завода. Заводы отказываются. Им сейчас военные заказы мало соблазнительны, и они говорят: «Нам сейчас не из чего давать, мы не дадим, не можем, что хотите делайте, это немыслимо для нас, мы прогораем, вылетаем в трубу». Но не разрешив этого вопроса, мы не можем наладить работу на этих заводах в полной мере по той при­чине, что если мы будем говорить категориям рабочих, достаточно или сколько-нибудь сносно оплачиваемым: «Товарищи, сейчас не время обо­стрять вопрос экономической борьбы, работайте, заботьтесь о том, чтобы производительность завода поднялась», — то сказать это же люду голод­ному мы не можем, а если бы и сказали, если бы они попробовали успокоить­ся, то это было бы ненадолго, ибо нельзя в конце концов жить голодая. Так же и с точки зрения самого вопроса о подъеме производительности. Не так просто его разрешить, так как голодные люди работать с достаточ­ной производительностью не могут. Стало быть, с какой бы точки зрения мы к этому вопросу ни подошли, мы придем к выводу, что этот вопрос должен быть разрешен практически, в рамках одного предприятия он не разрешится, — значит, мы сразу должны его направить к разрешению