Шаг третий: конструктная валидность теоретических положений, касающихся периферии личности

Третий и заключительный шаг идеальной стратегии эмпирического анализа положений относительно периферии личности касается валидности конкретных периферических характеристик. Очевидно, что эти характеристики предназначены для использования при объяснении чего-либо. Было бы тривиально, если бы они не объясняли ничего, кроме своих собственных показателей, так как эти показатели являются, в конце концов, лишь эмпирической формой концепции. Вам важно понять, что каждая конкретная периферическая характеристика была разработана теоретически таким образом, чтобы служить в качестве объяснения определенной стороны поведения человека (иной, чем та, в которой эти характеристики измеряются). Например, возьмем потребность в достижении Мак-Клелланда и ее показатель, включающий фантазии. В общем, такого рода характеристики используются для объяснения таких сущностей – назовем их переменными – как конкурентные отношения людей, интерес к накоплению денег, трудоголизм, сложности со свободным временем и т.д. Можно сказать, что эти переменные объясняются потребностью в достижении. Чем сильнее у человека такая потребность, тем больше эти переменные проявятся в его повседневной жизни.

Постулированная связь потребности в достижении и этих переменных может быть проверена эмпирически благодаря существованию показателя этой потребности, включающего в себя кардинально иное поведение, нежели то, которое включено в эти переменные. Если данные, полученные на группе испытуемых, свидетельствуют о том, что этот показатель включен в сеть связей релевантных переменных, мы имеем основания заключить, что данный конструкт – потребность в достижении – валиден. Но вообще-то, если мы хотим быть более осторожными, следует также продемонстрировать, что этот показатель не коррелирует с переменными, теоретически не имеющими с ним связи.

То, что я описал, весьма похоже на оценку конструктной валидности в определении Кронбаха и Меля (Cronbach and Meehl, 1955). Это не единственный вид валидности, но, похоже, наиболее релевантный эмпирическому анализу теоретических положений относительно периферии личности. Другие формы исследования валидности лучше подходят, когда рассматриваемый показатель предназначается для прогнозирования единственной переменной с высокой достоверностью (например, использование показателя уровня школьной успеваемости для предсказания успехов в колледже). Здесь же ситуация обратная: считается, что та или иная конкретная периферическая характеристика влияет на довольно широкий спектр переменных поведения человека. Степень влияния обычно рассматривается всего лишь как умеренная; как правило, персонологи полагают возможным полностью объяснить какую-либо одну из поведенческих переменных, рассматривая некоторое число действующих одновременно конкретных периферических характеристик. Если отнестись к этому серьезно, становится ясно, что считать некую конкретную периферическую характеристику валидной можно тогда, когда установлена умеренная взаимосвязь с совокупностью теоретически релевантных переменных (конвергентная валидизация) и отсутствие взаимосвязей с теоретически нерелевантными переменными (дискриминантная валидизация). Подробнее этот вопрос обсуждают Кэмпбелл и Фиске (Campbell and Fiske, 1959).

До сих пор я рассматривал лишь валидизацию изолированных характеристик. Следующей целью третьего шага нашей стратегии является определение того, объясняет ли полный список предложенных теоретиком конкретных периферических характеристик все переменные в поведении человека. Хотя каждая конкретная периферическая характеристика, взятая сама по себе, не предназначена для объяснения всего поведения, полный список, по сути, должен бы это делать. Действительно, все персонологи хоть где-нибудь в своей работе говорят, что они ставят целью объяснить все поведение. Поэтому оценка эмпирической валидности основана на двух критериях: 1) каждая из конкретных периферических характеристик действительно объясняет только те переменные, которые она, как это постулировано, должна объяснять; 2) весь набор характеристик, предложенный данным теоретиком, объясняет все переменные.

Чтобы выполнить этот шаг, нам требуется немало знать о том, что следует рассматривать в качестве переменных поведения человека. И здесь мы сталкиваемся с весьма серьезной трудностью. Среди персонологов, чьи работы рассматривались в этой книге, лишь Мюррей затрагивает вопрос о категориях поведенческих данных. Он предлагает разделить эти данные на поступки и сериалы (см. Maddi, 1963). Поступок – это психологически значимая единица поведения, имеющая точно определенные начало и конец, а также некоторую протяженность во времени. Примером поступка может служить какой-то фрагмент беседы, решение вами некой проблемы, написание письма. Поступки различаются по мере своей социальности, по степени активности совершающего их человека, по ряду других признаков. Сериал – это некий ряд поступков, организованных в последовательность. Примером может служить свадьба или обучение в колледже. Мюррей утверждает, что именно поступки и сериалы должны объясняться через конкретные периферические характеристики. К сожалению, Мюррей не дает нам указаний относительно того, как именно следует определять поступки и сериалы. Он лишь настойчиво намекает на то, что они должны быть значимы для человека, что они должны быть феноменологически, то есть интроспективно, идентифицируемы. Иными словами, человек сам должен определить их для себя.

Вообще говоря, другие персонологи, рассуждая о поведении, не предлагают ничего, кроме общего представления о том, что теория личности должна объяснять все поведенческие проявления человека. Действительно, когда вы пытаетесь понять, что бы это столь общее, сколь и бесплодное утверждение могло означать, вы приходите к тому же выводу, который я сделал в первой главе. Под " всеми поведенческими проявлениями" персонологи склонны понимать поведение, обычное для человека и непрерывное во времени. Персонолог интересуется тем, что человек проявляет щедрость, идеалистически смотрит на жизнь или стремится к соперничеству в ряде ситуаций и на протяжении определенного времени. Как видите, данная позиция еще более туманна, чем позиция Мюррея. Так каким же образом мы можем сделать наш третий шаг? Вероятно, самым доступным путем является чтение описаний и примеров ситуаций, к которым апеллируют персонологи, рассуждая о периферии личности. При этом вы должны быть осторожными в отношении тех признаков переменных, которые считаются релевантными ряду конкретных периферических характеристик и, шире, всему спектру обсуждаемых переменных. То, что я предлагаю, вы можете понять уже по описаниям, цитированным мною в главах с 6-8. Вспомните, например, описания анальной личности по Радо (Rado, 1959, с. 326) и различных ориентации по Фромму (1947, с. 68-72), столь насыщенные поведенческими проявлениями, отличными от тех, что вы использовали бы в качестве показателей для соответствующих конкретных периферических характеристик. А кроме того, непосредственно из описаний Мак-Клелланда взято приведенное выше в этой главе описание поведенческих проявлений, соответствующих потребности в достижении. Итак, моя идея сводится к тому, чтобы выделить все переменные, которые можно извлечь при тщательном прочтении описаний, приводимых рассматриваемыми нами персонологами: именно их совокупность и будет отражать то поведение, которое мы должны проработать в нашем эмпирическом анализе. Возможно, в качестве эвристического приема, способствующего тщательному прочтению, стоит иметь в виду описанное в предыдущих главах различие между повторяющимся и направленным поведением, а также между реализацией личных и социальных целей, поскольку эти различия так или иначе отражены в работах многих персонологов.

Определив совокупность переменных, мы можем продолжить эмпирический анализ валидности. Было бы оптимальным проводить эту работу на той же группе людей, что была задействована при осуществлении второго шага нашего анализа. Необходимо установить, как лучше всего определять наличие и интенсивность переменных для каждого из испытуемых. Возможно, для этого надо попросить их дать развернутые описания своего поведения, а затем проанализировать эти описания. Но лучше было бы, хоть это и более громоздко, понаблюдать за этими людьми в течение некоторого времени в различных ситуациях и использовать эти наблюдения для оценки интенсивности наших переменных. Либо обе возможности можно скомбинировать. Такого рода сочетание использовал Мюррей (1938) в своей исходной попытке понять личность. Конечно же, как только вы приступили к такому детальному исследованию, вы, по сути, вынуждены рассматривать лишь небольшую группу людей. Однако я не думаю, что это сильно помешает неизбежному эмпирическому анализу. Когда вы закончите эту работу, вы будете располагать оценками типа, спектра и интенсивности переменных для каждого из испытуемых.

Ясно, что для того, чтобы некоторые теоретические конкретные периферические характеристики обладали эмпирической валидностью, они должны продемонстрировать связь с переменными, которые теоретик считает релевантными. В общем и целом, чтобы положения теории относительно периферии личности удовлетворяли соответствующим эмпирическим стандартам, там не должно быть большой доли переменных, не связанных с той или иной из указанных конкретных периферических характеристик. Если исследователь говорит, что личность объясняет все поведение, не вдаваясь в детали, он должен подразумевать все поведенческие переменные, даже те, которые не были отдельно упомянуты в работе. То, что кто-то говорит, будучи теоретиком, является важным, а поэтому он должен говорить лишь то, что имеет в виду.