Религиозный ум страсти

...

Я говорю, что важно обучиться лишь тому, что зовется благоденствием и счастьем, мельчайшими движениями вашей собственной мысли, чувствами, становящимися рекой. Следите за каждым движением вашей мысли, за каждым движением чувств, не пытаясь исправлять их, не говоря, плохи они или хороши, не вынося душе глупых мещанских обвинений. Просто наблюдайте, и, наблюдая и не идентифицируя себя с какими-либо приятными или неприятными мыслями и чувствами, вы познаете, что причастились Бытию.

Главная задача данной книги – совершить внутри вас, а следовательно, в вашей жизни, полную революцию. Эта революция не имеет ничего общего со структурой общества, как оно есть. Общество, как оно есть, представляет собой нечто ужасное, со всеми его нескончаемыми войнами, независимо от того, оборонительные они или наступательные. Нам нужно нечто совершенно новое, революция-мутация в самой психике. Старый мозг не способен разрешить проблему человеческих отношений. Старый мозг думает по-азиатски, по-европейски, по-американски или по-африкански, поэтому мы задаем себе вопрос: возможно ли осуществить изменение в самих клетках мозга? Так давайте же спросим себя снова: «Возможно ли для человека, живущего своей обычной повседневной жизнью в этом жестоком, беспощадном и исполненном насилия мире, в мире, все более оснащенном технически и потому все более бесплодном, возможно ли для этого человека совершить революцию не только во внешних отношениях, но во всей сфере его мышления, действий, чувств, реакций?»

Каждый день мы слышим или читаем об ужасах, происходящих в мире в результате склонности человека к насилию. Вы можете сказать: «Я ничего не могу с этим поделать» или «Как я могу повлиять на мир?». Я же считаю, что вы можете оказать на мир огромное влияние: если сами вы не склонны к насилию, если вы повседневно ведете действительно мирную жизнь, если в вашей жизни нет конкуренции, честолюбия и зависти, если ваша жизнь не создает вражды, то маленький огонек может стать пламенем.

Но в нынешнее состояние хаоса привели мир именно мы. Именно из-за нашей эгоцентрической деятельности, нашей ненависти, нашего национализма мир такой, какой он есть. И когда мы говорим, что не можем ничего с этим поделать, это означает, что мы миримся с беспорядком в нас самих как с неизбежным. Мы разбили мир на отдельные фрагменты. Если мы сами внутренне разорваны, фрагментированы, то наши отношения с миром также будут разорванными. Но если мы действуем целостно, то наши отношения с миром претерпят потрясающую революцию.

Любое движение, имеющее ценность, любое действие, имеющее сколько-нибудь глубокое значение, должно начинаться с каждого из нас. Я должен измениться первым; я должен увидеть, какова природа и структура моих отношений с миром. Само это видение есть действие, и поэтому я, как человек, живущий в мире, внесу этим действием в мир иное качество, а это качество, как мне кажется, есть качество религиозного ума.

Религиозный ум – это по сути своей нечто совершенно отличное от ума, исповедующего религию. Вы можете не быть религиозным и оставаться индуистом, мусульманином, христианином, буддистом. Религиозный ум не ведет никакого поиска вообще, он не может экспериментировать с истиной. Истина не есть что-то, продиктованное вашим удовольствием или страданием, вашей обусловленностью или какой-либо религией, которую вы исповедуете. Религиозный ум – это состояние ума, в котором нет страха, а следовательно, нет и никакого верования. В религиозном уме пребывает только то, что есть, что по-настоящему есть.

В религиозном уме заключено то самое безмолвие, которое не создается мыслью, но является результатом осознания. Это безмолвие есть медитация, когда медитирующий полностью отсутствует. Такое безмолвие есть состояние энергии, в котором нет конфликта. Энергия же – это действие и движение. Всякое действие есть движение, всякое действие есть энергия, всякое желание есть энергия, всякое чувство есть энергия, всякая мысль есть энергия, все живое есть энергия, всякая жизнь есть энергия. Если этой энергии позволить течь без какого-либо противоречия, без какого-либо трения, без какого-либо конфликта, то она безгранична и бесконечна. Когда нет трения, эта энергия не имеет границ. Трение – это то, что ограничивает энергию. Так почему же человек, способный однажды это понять, почему он все-таки всегда вносит в энергию это трение? Почему он вносит дисгармонию в то движение, которое мы называем жизнью? Не является ли чистая беспредельная энергия для него всего лишь идеей? Неужели она не является действительным фактом?

Нам необходима энергия не только для того, чтобы совершить тотальную революцию в самих себе, но и для того, чтобы исследовать, видеть и действовать. И пока существует какой-нибудь вид разногласий в наших отношениях, – будь то отношения между мужем и женой, между человеком и человеком, между разными группами, странами или разными идеологиями, – если имеется, даже в самой незаметной форме, какое-нибудь внутреннее разногласие или какой-то внешний конфликт в любой форме, происходит бессмысленная трата энергии.

Пока существует временной разрыв между наблюдающим и наблюдаемым, создается дисгармония, вызывающая трату энергии. А накапливаясь, эта энергия может достичь своей высшей точки, когда наблюдающий есть наблюдаемое, когда вообще нет никакого интервала времени. Тогда это будет энергия без мотива, и она найдет свой собственный путь действия, потому что «я» уже не существует.

Нам необходимо огромное количество энергии, чтобы понять ту неразбериху, в которой мы живем, и такое чувство, как «я должен понять», уже несет в себе необходимую жизненную силу. Но для того, чтобы выяснять и искать, требуется время, а мы уже установили, что постепенное освобождение ума от обусловленности – это не путь. Время – это не путь. Стары мы или молоды, целостный процесс жизни всегда может быть введен в иное измерение. Но к этому не приведут ни поиски противоположного тому, что мы есть, ни искусственная дисциплина, навязанная системой, учителем, философом или священником, – все это так несерьезно. Когда мы осознаем это, мы спрашиваем себя: «Можно ли пробиться сквозь тяжкую обусловленность столетий мгновенно и не попасть в другую обусловленность? Можно ли быть свободным так, чтобы ум стал полностью новым, сенситивным, живым, сознающим, сильным, способным?» Вот в чем наша проблема. Не существует никаких других проблем: когда ум обновился, он может справиться с любой проблемой. Это единственный вопрос, который мы должны себе задать.

Но мы его не задаем, мы хотим, чтобы нам сказали. Одним из наиболее странных явлений нашей психики является это желание: «чтобы нам сказали». Это происходит оттого, что мы – результат пропаганды тысячелетий, и мы хотим, чтобы наши мысли подтвердил или поддержал кто-то другой. Но ведь задавать вопрос – значит спрашивать самого себя. То, что говорю я, имеет очень малую ценность. И эта ценность не зависит от того, забудете ли вы мои слова, как только закроете книгу, или будете вспоминать и повторять отдельные фразы и сравнивать то, что здесь прочли, с какими-нибудь другими книгами. В любом случае вы не встретите лицом к лицу вашу собственную жизнь. Только ваша жизнь имеет значение. Вы сами, ваша ограниченность, пустота и жестокость, склонность к насилию, жадность, честолюбие, ваши каждодневные страдания и нескончаемая скорбь – вот что вы должны понять. Никто ни на земле, ни на небе не спасет вас от этого, кроме вас самих.

Видя все, что происходит в вашей повседневной жизни и повседневной деятельности, – когда вы едите пирог, когда говорите, когда выходите из дому, чтобы куда-то ехать или идти, или когда гуляете один в лесу, – можете ли вы одним дыханием, единым взглядом увидеть себя таким, каков вы есть? Когда вы увидите себя таким, каков вы есть, вы поймете всю структуру человеческих стремлений, хитрости человека, его лицемерия, его исканий. Чтобы это сделать, вы должны быть абсолютно честны в отношении себя, в отношении всего своего существа. Когда вы действуете в соответствии с вашими принципами, вы бываете нечестным: если вы действуете, исходя из того, чем, по-вашему, вам следовало бы быть, вы оказываетесь не тем, что вы есть. Жестокая это вещь – иметь идеалы. Если у вас есть какие-либо идеалы, верования или принципы, то вы не в состоянии видеть себя непосредственно.

Итак, можете ли вы полностью встать на позицию отрицания, оставаясь совершенно спокойным, без мыслей и страха, но при этом быть необычайно живым и полным страсти?

Ум, находящийся в состоянии, когда нет более ни усилий, ни стремлений, – это истинно религиозный ум. В таком состоянии ума вы можете прийти к тому, что называется «истиной» или «реальностью», блаженством, богом, красотой и любовью. Это не может прийти по вашему желанию. Вам необходимо понять этот простой факт. Вы не можете прийти к истине, любви или реальности по зову. За ними невозможно гнаться, потому что ваш ум слишком глух и мелок, а ваши эмоции слишком убоги. Ваш образ жизни слишком хаотичен для этой необъятности, для этого огромного Нечто, чтобы пригласить его в ваш маленький дом, в тот крошечный затоптанный и заплеванный уголок, в котором вы живете. Вы не можете его пригласить. Чтобы пригласить эту необъятность, вы должны ее знать, но знать ее вы не можете. Если кто-то скажет: «Я знаю», то в тот момент, когда он это говорит, он не знает. Если в некоторый момент вы утверждаете, что открыли Нечто, то вы ничего не открыли. Если вы скажете, что познали это на опыте, то никогда у вас такого опыта не было. Все это лишь пути эксплуатации и использования другого человека – будь то ваш друг или ваш враг – в качестве средства.

И тогда человек задает себе вопрос: «Возможно ли постичь это Нечто, не приглашая его, не ожидая, не стремясь и не разведывая? Постичь так, чтобы оно пришло само, как дуновение прохладного ветерка в открытое окно?» Вы не можете пригласить ветер, но вы можете оставить окно открытым. Это не означает, будто вы чего-то ждете, ибо ожидание – только одна из форм самообмана. Это не означает, что вы должны как-то раскрыть себя, чтобы воспринимать это Нечто – ибо это еще одна разновидность мысли.

Не задавались ли вы когда-нибудь вопросом: «Почему люди лишены этого Нечто?» Они рождают детей, испытывают нежность и ощущение, что способны на общение, на совместные переживания в дружбе, в товариществе, но почему им не дано этого Нечто? Когда вы лениво прогуливались по улице, или сидели в автобусе, или проводили свой отпуск на побережье, или гуляли в лесу, полном птиц, деревьев, ручьев и диких животных, вам никогда не приходило в голову спросить: почему же так получается, что человек, живущий уже миллионы лет, не приобрел этого Нечто, этого необыкновенного неувядающего цветка? Почему все вы, люди, такие способные, хитрые и умные, всегда соревнующиеся, создающие свою изумительную технику, летающие по небу, проникающие под землю и морские глубины, изобретающие необычайный электронный мозг, почему вы лишены того, что единственно имеет значение? Я не знаю, приходилось ли вам когда-нибудь серьезно задумываться, почему ваши сердца пусты?

Как бы вы сами ответили, если бы задали себе такой вопрос? Ответили бы честно, без увиливания или хитрости? Ваш ответ должен был бы соответствовать той неотложности, которую вы вкладываете в этот вопрос, и его устремленности. Но в вас нет ни устремленности, ни ощущения этой неотложности. И это оттого, что в вас нет энергии. Нет той энергии, что является страстью, – а вы не можете открыть никакой истины без страсти, неистовой страсти, за которой не скрывается желание. Страсть – это довольно страшная вещь, ибо если вы обладаете страстью, то не знаете, куда она вас заведет.

Таким образом, страх может быть причиной отсутствия в вас энергии, той страсти, которая необходима для выяснения, почему у вас нет этого качества любви, почему нет этого пламени в вашем сердце. Если вы очень тщательно исследуете свой ум и сердце, то узнаете, почему вы этого лишены. Если вы проявите страсть в стремлении выяснить, почему этого в вас нет, то увидите, что оно в вас есть. Только через полное отрицание, которое есть высшая форма страсти, приходит то, что есть любовь. Любовь, как и кротость или смирение, нельзя культивировать. Смирение приходит, когда полностью исчезло тщеславие, – иначе вы никогда не будете знать, что значит быть смиренным. Человек, знающий, что такое быть смиренным, – это тщеславный человек.

И когда всем умом, сердцем, нервами, глазами, всем вашим существом вы стремитесь выяснить, как надо жить, как увидеть то, что действительно есть, и подняться над ним, приняв позицию полного тотального отрицания в отношении жизни, которую вы ведете сейчас, – в этом отрицании уродливого и жестокого обретает бытие то самое «другое». Но и этого вы также никогда не будете знать. Человек, который знает, что он пребывает в безмолвии, который знает, что он испытывает любовь, такой человек не знает ни что такое любовь, ни что такое безмолвие.