Не убий!

В заповеди “Не убий” нет никаких условий, причин или показаний для того, чтобы можно было бы убивать. И если суду подлежат все люди, замешанные в убийстве, то и спасать от смерти мы должны всех без исключения детей, которых людоеды собираются убить. И чем опаснее ситуация у беременной женщины, когда сам сатана восстает на нее и новую жизнь, чтобы похитить ее, тем мужественнее должен стоять в истине православный христианин, написав золотыми буквами в своем сердце – «Не убий!», как была написана на сердце св. Игнатия Богоносца золотыми буквами Иисусова молитва.

Лучше изменить сознание человека, чтобы он не смог сделать аборт никаким путем, - считает о. Димитрий Смирнов. Конечно лучше, но с такой «пролайф» миссией, которую он осуществляет последние несколько лет, этого изменения не будет никогда. Если мы хотим добиться миссионерских успехов, то путь у нас один. Честно, понятно, ярко и властно оценивать мир словом Бога. Все провалы миссии связаны с тем, что миссионеры прогибались под изменчивый мир (о. Даниил Сысоев).

Вот один из таких примеров модернизма – прогибания позиции представителей Церкви под изменчивый мир.

Совесть православного христианина не может принять слов об возможных исключениях для абортов, как в случае прямой угрозы жизни матери, так и в случаях медицинских и социальных показаний. Но по-другому считает о. Максим Обухов, руководитель Центра о. Димитрия Смирнова: Хотя Церковь не может благословить аборт, но при угрозе неминуемой смерти, женщина не принуждается к мученичеству, которое может быть только добровольным (статья «Аборт и трудные случаи», сайт orthodoxy.ru).

Не будем здесь вдаваться в подробности того факта, что о неминуемой смерти человека знает только Господь Бог, но уж никак ни оо. Димитрий Смирнов или Максим Обухов. Но именно про такие случаи священник Даниил Сысоев писал: Бесконечно большими преступниками являются те, кто оправдывает злодейства. Самое страшное, что среди таких преступников есть и те, кто мнят себя быть православными. Они кричат, будто нельзя насильно заставлять делать человека добро. Тут надо полагаться только на совесть, а нельзя привлекать государство. Но это неправда. Воля Бога небесного такова, что власть, которую Он Сам поставил на земле, обязана следовать не воле народа, а Его воле. А имя Ему – Хранитель младенцев (Пс. 145). Возможно, Господь любит этих больных внутриутробных детей, создающих угрозу для здоровья и жизни матери, больше всех здоровых и благополучных своих детей – так, как любящая мать любит особенной любовью своего самого маленького и больного ребенка. Это о них сказал Господь: Спасай взятых на смерть, и неужели откажешься от обреченных на убиение? (Притч. 24: 11).

Мы живем в мире, где все делается, чтобы отменить в общественном сознании понятия греха, отменяя заповедь Божью. О. Димитрий (Смирнов) предлагает сегодня православному пролайфу бороться за прекращение государственного финансирования абортов, что означает борьбу не за исполнение заповеди «Не убий», а за изменение финансовых потоков за детоубийство. Подмена позиции о прекращении детоубийства на позицию по изменению платы за него – это тоже предательство.

Детоубийство будет продолжаться, а православные должны радоваться тому, что теперь не будут платить налоги за аборты в Фонд медицинского и социального страхования! Но если православный христианин желает быть свободным от участия в детоубийстве, он должен выступать за то, чтобы в России прекратили проливать кровь невинных детей, а не за изменение финансового направления этих кровавых денег. Разве количество абортов может от этого уменьшится? Кому от этого будет лучше – убиенным детям? Их предали, отложив их спасение «на потом».

Обреченные на убиение отдаются на заклание, потому что сегодня никто и не собирается остановить меч палача, нависший над ними. Все ушли на фронт бороться против налогов за аборты, но не против самого детоубийства, что совсем не одно и то же. На весах лежит жизнь младенца, а нам предлагают вместо прекращения убийства этой жизни просто не платить за это убийство налоги.

Налоги за аборты, как кровавая дань, должна обличить нашу совесть, чтобы сказать государственной власти: «Прекратите легализованное детоубийство!»