Маша Ленина 2 страница

ПТАХА ОДУВАН
Летал себе птаха Одуван в голубом и тишайшем небе, пока не началась война. Утром с русского самолета упала бомба на тишайшее озеро, где жила бронзовая рыба Быра. Она выплыла на берег и остановилась в больших камышах. Быра спросила у рыбаков бутылку вина и, когда Одуван пролетал над ее камышами, позвала его немного выпить. Одуван слышал, что этого делать нельзя. Но рыба Быра сказала:
- Веселые рыбаки мне открыли свой секрет: если выпьешь бутылку вина перед тем как лечь спать, утром проснешься и у тебя будет все очень хорошо: все твои желания сбудутся.
- Нет. Желания сбываются только тогда, когда ты хорошо молишься боженьке, - возразил Одуван.
- А вот давай попробуем! – и рыба стала пить из зеленой бутылки. Когда она дошла до половины, Одуван спрятал бутылку в дальние камыши и сказал:
- Да, началась война. Да, стало страшно. Да, ты хочешь уплыть отсюда подальше на теплый юг и забыть о том, что в твое озеро падали бомбы. Но для этого не нужно пить вино. А нужно только хорошо поспать и утром изо всех сил плыть на юг. Я бы полетел с тобой, но боюсь, что ты не доплывешь после этой бутылки. Ты должна понять, что это настоящий яд.
Рыба Быра рассмеялась.
- Зачем мне тратить свои силы! Надо выпить всю эту бутылку и заснуть. И тогда я проснусь на теплом юге.
Быра поплыла в дальние камыши и нашла бутылку. Она выпила ее до дна и заснула на дне своего озера со счастливой улыбкой. Потому что рыба была уверена: завтра она будет на юге. У нее будет уютное гнездо у цветных кораллов. И никакая акула не потревожит ее новую южную жизнь.
Но утром, когда взошло солнце, Быра не проснулась, потому что она умерла. Она страшно всплыла на поверхность озера вверх брюшком, и птаха Одуван кружил над ней и тревожно кричал на своем языке. Он кричал о том, что красный, белый и розовый яд в зеленых бутылках, который люди называют вином, погубил бедную рыбу. И Быра теперь плавает вверх своим несчастным брюшком и никогда не увидит юг, пальмы и кораллы.
Однажды птаха Одуван и его подруга синяя бабочка Слава летали над красным лугом в фиолетовый рассвет. Бабочка сказала:
- Сегодня ночью, дорогой мой друг Одуван, я очень испугалась. Во сне ко мне приплыла рыба-мертвец из того озера, в которое недавно упала бомба с русских самолетов. Она сказала мне, что, если я хочу быть счастливой и чтобы все желания мои исполнились, мне надо выпить бутылочку вина на ночь и заснуть. И тогда утром, когда я проснусь, война закончится, русские страшные самолеты перестанут летать над нашим озером и снова на рассвете будут петь птицы, а маленькие дети будут опять приходить на луг и весело играть в прятки.
Птаха Одуван встревожился:
- Нет, Слава! Никогда не верь этой гадкой рыбе-мертвецу! Она хочет, чтобы ты умерла. Никогда не пей этого гадкого вина!
- Но я хочу быть счастливой, Одуван! Разве ты не хочешь? Сегодня вечером веселые рыбаки принесут нам бутылку и мы с тобой ее выпьем. А завтра кончится война.
Когда рыбаки принесли Славе бутылку, Одуван забрал ее и спрятал в лисью нору. Утром бабочка влетела в нору и хотела найти спрятанное, но лиса сама выпила бутылку или вылила ее в землю. Потому что она осталась жива. А ночью к Одувану приплыла мертвая рыба Быра. От нее отвратительно пахло вином и гнилым мясом, в которое она уже превратилась будучи мертвецом. Рыба-мертвец сказала:
- Зачем ты отговариваешь бабочку Славу пить вино рыбаков? Зачем ты прячешь бутылку в лисью нору? Ты что, не хочешь счастья?
Быра была серая и злая. Зубы ее хищно терлись друг об друга, и этот скрежет зубовный был дьявольским приветом из самого дна ада.
И тогда Одуван решил предложить синей бабочке Славе улететь на юг прямо завтра. Улететь на юг вместе. Свить милое гнездо в стройной пальме и каждый день смотреть на море. И быть счастливыми. Но получилось по-другому.
Рыба-мертвец приплыла к бабочке Славе еще раз. Быра сказала ей:
- Слава! Птаха Одуван хочет тебя украсть и увезти с собой в Антарктиду. Антарктида – это холодная белая пустыня изо льда, где ты сразу же замерзнешь и умрешь. Поэтому возьми завтра у веселых рыбаков бутылочку вина и выпей ее всю перед сном. Тебе будут сниться дивные сны о счастье. Ты станешь богатой и будешь жить вечно, а не одно лето. Не дружи с Одуваном и не летай с ним в траве над красным лугом. Он хочет, чтобы ты стала мертвецом.
На самом же деле это она, эта гадкая рыба Быра, желала, чтобы синяя бабочка умерла и вместе с ней летала по ночам к живым и пугала их своими рассказами. Быра очень скучала одна и искала себе подружку.
Вечером Одуван прилетел на луг и долго искал Славу. Но она не прилетела. Она спряталась в цветок лилии и ждала, когда придут рыбаки и принесут ей вина. Слава поверила, что Одуван гадкий и хочет ее убить. Бабочка выпила вина и сладко заснула. Ей снился юг, пальмы и синее-синее море цвета ее крыльев. Наутро Слава умерла.
Птаха Одуван долго плакал над ее могилкой, когда другие бабочки зарывали ее в землю и прощались с ее красотой. На могилке своей подружки Славы он посадил красную розу. Такого же цвета, как вино, которое ее погубило. Когда Одуван немного успокоился и набрался сил, он стал готовиться к перелету. К своему главному и звездному перелету на заветный юг. И вот наступил тот день, когда он полетел…
Несколько дней Одуван летел почти без устали, как звук замирая в воздухе и таким образом отдыхая. Когда вдалеке показались пальмы, он собрал последние силы и взял себя в крылья – увеличил скорость. И вот наконец Одуван приземлился у кромки моря. Потом он поклевал банан и поздоровался с египетской цаплей. Через несколько дней птаха свил себе гнездо в чудесной пальме и подружился с суданским золотистым воробьем и белыми рачьими ржанками, у которых клювы были как кинжалы. Каждый день суданский воробей приносил Одувану гостинец: влажные листья суданской розы каркаде. Они кушали эти листья и важно бродили вдоль моря. Было что-то невероятно прекрасное и печальное – вот так бродить по берегу и вместо шелеста пуль слушать шелест моря. Но больше всего птаха Одуван любил сидеть один на верхней ветке своей пальмы и смотреть, как там, вдали, голубое море совершенно и абсолютно сливается с небом.
Счастье есть. Оно наступило. Птаха Одуван был счастлив. Но иногда, когда январские холодные ветра тревожно колыхали листья его пальмы, он видел во сне свою синюю бабочку Славу, которая спала там, далеко за морем, в своей одинокой могилке.
Потом птаха Одуван женился. Женой его стала хорошенькая субальпийская славка. Теперь они жили вместе в его пальмовом великолепном гнезде с видом на бухту и вдвоем смотрели на то, как голубое небо вечно течет в такое же голубое и чистое море.
И им казалось, что войны больше нет на Земле.

СОРОКА, КОТОРАЯ УКРАЛА СОЛНЦЕ
У сороки по имени Морока издавна была заветная мечта: она страстно хотела украсть Солнце, потому что оно блестело, как ни одна мелкая безделушка в ее гнезде. Чего там только у сороки только ни было! И гаечки, и ключики, и детские колечки, потерянные маленькими девочками где-нибудь в дворовой песочнице, и даже старая мишура, которая осталась на выброшенной пожелтевшей елке, отсиявшей свой единственный Новый год. Но это были такие мелочи по сравнению Солнцем, благодаря которому все предметы на свете могли сверкать и переливаться, радуя глаз детям и людям.
Итак, черно-белая сорока Морока, хитрая-прехитрая и умная-преумная, выбрала один из вечеров, когда наше единственное светило закатывалось за лес, и съела его. Да, она проглотила Солнце. В животе ее сразу стало жарко-прежарко. Она полетела в свое гнездо и выдавила его через дырочку, которая была у нее под хвостом. Солнце лежало в гнезде и сияло, но его свет теперь не падал на Землю, а оставался в сорокином доме.
На следующий день жители Земли ждали утра. Но утро не наступило, так же как не наступили день и вечер. Потому что все утра, дни и вечера мира всегда зависели от того, в каком положении находится Солнце на небе. А если Солнца вообще нет, то наступает вечная ночь. Жители Земли страшно опечалились вечной ночи. В окнах теперь постоянно горел свет, и планета стала остывать, как громадный неосвещенный шар, затерянный в бесконечном космосе. Люди молились о помощи. Было понятно, что сорока Морока совершила самое большое зло, которое может быть на Земле. Ведь остаться без Солнца означало замерзнуть и перестать существовать. И тогда из Индии прилетел бог, которого в стародавние времена создали именно для того, чтобы убирать злые деяния. Его звали Ганешик. Его туловище было человеческое, руки и ноги, как у людей, а голова – слона. Он прилетел на своей любимой Крысе и сел под сорокиным дубом, где в листве пряталось ее гнездо и украденное Солнце. Пропев заветную мантру, Ганешик распустил свой хобот и поднял его до самого Морокиного гнезда. Ганешик завернул Солнце в свой громадный хобот, сел на Крысу и полетел на небо. Там он повесил Солнце на прежнее место. А Мороке сказал: если ты еще раз украдешь единственное Солнце, я никогда больше не буду его спасать, и Смерть и Холод станут управлять миром, и ты первая замерзнешь и умрешь. Сорока испугалась и пообещала, что не станет воровать Солнце.
И снова, о счастье, наступило утро! Еще никогда не было такого утра, чтобы все жители Земли ждали рассвет у своих окон, у своих рек, морей и океанов. И снова Земля нагрелась и стала теплой. И снова заблестели листья, капли, камни и глаза. В честь спасителя Солнца Ганешика люди начали строить храмы, а его изображения получеловека-полуслона появились во всех домах Земли. Статуи Ганешика теперь украшали все города мира, и слонов выпустили из зоопарков на волю. Потому что нельзя было закрывать свободу для божественного животного. Они теперь гуляли в лесах и ели дикие яблоки.
Но Морока не успокоилась. Однажды утром она полетела к своей подруге галке из-под палки и сказала вот что:
- У меня появилась новая мечта! Я хочу украсть Луну и унести в свое гнездо. Она так красиво блестит, когда я смотрю на нее ночью!
- Ты в своем уме, дорогая?! Неужели не понимаешь, что все морские приливы и отливы, вся внутренняя жизнь растений и животных, их физическое и психическое здоровье зависят от Луны?
Но сороке было все равно. Она хотела, чтобы Луна блестела только в ее гнезде на вершине дуба и чтобы только ее птенцы видели ее свет. И она, когда Луна превратилась в маленький серп, то есть насупило новолуние, схватила ее в клюв и унесла в свое гнездо. Все колечки, стекляшки и побрякушки сороки, с которыми игрались ее птенцы, в лунном свете стали голубыми и холодными. Морока закрыла глаза и задремала, удовлетворенная.
Утром все дома, стоявшие на берегу мирового океана, затопило приливом. Ночью волна накрыла прибрежные рестораны, кафе и магазины. А потом люди стали сходить с ума. Как будто наступило вечное полнолуние, когда все подлунные существа находятся в странном агрессивном и злом бреду. Люди стали жить, как в кошмарном сне. И никто не мог понять, почему на небе не стало Луны. И начали люди молиться, чтобы она вернулась. Они молились самому главному Богу для половины планеты – Иисусу Христу. И он услышал их молитвы.
Иисус Христос был бородатый и мягкий, как вечерний свет. На нем был длинный серебристый хитон цвета молодой Луны. Он явился к сорокиному дубу и стоя под ее гнездом долго, ночь напролет читал ей проповедь о вреде эгоизма, сопровождая ее заповедью НЕ УКРАДИ. Эгоизм, малыш, это когда человек думает только о себе, любит только себя и делает все лишь для себя любимого, не учитывая ничьи интересы. Вот как сорока – захотела, чтобы Луна светила только ей и ее детям. Иисус читал, читал, читал… Мороке же надоело слушать непонятные слова, и она так разозлилась, что выбросила Луну из гнезда прямо Иисусу на голову. Так, с Луной на голове, христианский бог удалился к себе на небо и повесил Луну на место как вечный небесный светильник.
Люди успокоились и зажили как прежде – работали и отдыхали, сильнее радуясь вновь обретенному дневному и ночному свету. Храмов в честь христианского бога Иисуса Христа стало еще больше. Кроме того, в церквях появилась новая икона – на голове у Христа теперь вместо нимба или короны иудейского царя сияла серебряная Луна. (Нимб, малыш, это божественное свечение вокруг головы на иконах, означающее святость – свет и чистоту.)
Но сорока Морока после этого не стала добрее – она размечталась снова. На этот раз ее мечта была такой: украсть саму Землю, на которой жила она, ее дети, дуб с ее гнездом и которая кормила и поила всех людей. Сорока прилетела к своей подружке галке из-под палки и торжественно сказала ей:
- Я решила проглотить Землю. Как ты думаешь, она поместится в моем гнезде?
Галка от ужаса вытаращила глаза и не смогла ничего ответить сороке. Потому что боялась. Боялась жить в страшной тьме сорокиного гнезда. Она собралась с мыслями и ответила Мороке:
- Думаю, что у тебя не получится проглотить Землю, потому что она более опасная, чем Солнце. Ты когда-то проглотила Солнце – горячее и громадное. И тебе было всего лишь жарко. Но Земля, если ты ее украдешь, взорвется у тебя в животе атомными бомбами.
- Какими еще атомными бомбами? – спросила сорока, потому что не знала, что это такое.
- Это такие устройства, придуманные людьми, похожие на громадных рыб: когда они падают с неба на Землю, поднимается огромный ядерный гриб – такой же смертельный, как и красивый. Если люди вдохнут запах этого гриба, они умрут страшной и мучительной смертью. А если на Земле взорвется несколько таких бомб одновременно, Земля наша расколется на части и улетит в космос, сияя магмой. И все люди и звери отравятся радиацией этих бомб-рыб или сгорят в земной магме, сварившись в ней заживо, как раки.
Однако Морока не поверила подруге и подумала, что это ее сумасшедшие фантазии – от страха и ужаса перед Морокиным клювом. Она дождалась ночи и, открыв пошире клюв, проглотила Землю. Когда она стала ее выдавливать в гнездо из дырочки под своим хвостом, прилетел Буддочка – красивый и тихий, улыбчивый восточный бог. Он прилетел на цветном Драконе прямо к сорокиному дубу и сказал:
- Если ты, злая шахматная птица не включишь свою белую окраску на перьях и не выплюнешь Землю, она взорвется у тебя в гнезде атомными рыбами-бомбами и твои птенцы совершат свой последний в жизни полет к Луне и Солнцу, превратившись в мертвые астероиды.
Так Буддочка уговаривал Мороку не делать того, что она пыталась: выдавливать Землю из дырочки в свое гнездо. Слава богу, что Земля упиралась и цеплялась за стенки сорокиного кишечника своими башнями и небоскребами.
Сорока не хотела слушать странного богочеловека в радужном халате и с плотным животиком. Она продолжала свой безумный и страшный акт. Тогда Буддочка стал медитировать на сорокины упрямые мозги, чтобы она одумалась. Если ты, малыш, не знаешь, что такое медитировать (впрочем, откуда же тебе знать?), я расскажу тебе: это, например, сильно и долго подумать о том, что его, Буддочкины, мысли стали жить в сорокином черепе и наконец совпали с ее мыслями, то есть превратились в одинаковые. Или долго смотреть на Солнце, Луну или огонь в костре и представлять, как там сгорают все горести и беды, войны и бомбы, голод и холод, смерть и разрушение. Сгорают и превращаются в серый дым, улетающий к звездам.
Он медитировал на сорокины мозги всю ночь, пока Морока безуспешно пыталась выкакать Землю в свое гнездо. И вот наконец ее мысли совпали с Буддочкиными – она яростно и громко выплюнула Землю прямо в руки восточному богу. Он улыбнулся и подкинул Землю как мяч в небо, на некоторое время превратившись своими божественными частями в земной эфир и звездный Млечный путь. Земля заняла свое прежнее место в космосе. Люди очнулись и уничтожили все рыбы-бомбы, чтобы жизнь на Земле продолжалась вечно.
А Морока порвала себе горло земными башнями и небоскребами, и не нашлось ни одного человека-врача, чтобы его зашить. Никто не хотел, чтобы сорока продолжала воровать и глотать планеты, звезды и спутники из гаденького и неприличного эгоизма и мелкоголовой глупости. Так Морока умерла в своем гнезде, заливая кровью землю возле дуба. Галка, подруга сороки, забрала ее птенцов на воспитание и растила их вместе со своими галчатами. Из опустевшего сорокиного гнезда люди сделали Музей зла и страшных воспоминаний о чудом не разорвавшихся атомных рыбах-бомбах. И теперь, когда бомб больше не было на Земле, ясной и тихой ночью звездный Млечный путь улыбался устами Буддочки всем детям и людям, сладко спавшим в своих кроватях или радостно смотрящим на звезды.

ГОЛУБЫЕ ПОДРУГИ-МЕДУЗЫ
Девочка-медуза «Корнерот» приплыла издалёка на одесский пляж в самом центре города на Французском бульваре, где стоит санаторий Чкалова, и плескалась там долго, до самого вечера. Звали ее Счастье.
Она была голубая, а при ином освещении – фиолетовая, как натуральный александрит, с круглым роскошным куполом и не менее роскошным ядом.
Поэтому дети, которых надоумили взрослые убивать медуз за то, что они ядовитые, решили бросить купаться и поймать медузу. Мелкая гаденькая девочка в зеленых-хаки трусах подкралась к Счастью и схватила его за купол. Гадкая девочка не знала, что это Счастье и его не нужно убивать. Тут же подбежал гадкий мальчик без трусов. Его уже в детстве приучали «миленькие» родители публично, то есть при всех, трясти своими половыми органами и думать, что это правда жизни. Мальчик помог девочке удержать скользкое фиолетовое Счастье, потому что оно расслабилось в волнах и не успело применить свой яд на детей-убийц. Они вытащили медузу на берег и ногтями стали отрывать ее роскошный купол от остального тела. Им было весело. Когда дети-убийцы расчленили мертвое Счастье, они выбросили его в воду как два кусочка несчастья.
И вот тогда, именно тогда одна добрая крымская девочка по имени Тора пришла на берег Черного моря купаться. Когда она с ужасом увидела Счастье, разделенное на два трупа и мертвым прозрачным грузом бьющееся о прибрежные камни, она позвала папу. Папа объяснил дочери, что злые дети поступили, как маленькие преступники – они убили ЖИВОЕ. За это надобно сильно и грозно наказывать. Тора спросила у папы:
- А можно склеить эту голубую медузу? И тогда она оживет…
Папа, вздыхая и охая, ответил:
- Нет, доченька, нет. Не придумали люди еще такого клея, чтобы склеивать несчастных медуз, порванных нелюдьми.
Тора, услышав слова отца, тихо заплакала, а потом зашла в воду. Девочка взяла две части разорванного Счастья и пыталась их соединить, но Счастье не соединялось. Потом вода смыла ее слезы. Но вечером следующего дня Тора вдруг увидала невиданную картину – на том же месте и в тот же час: ровно такая же голубая, а при ином освещении – фиолетовая медуза приплыла на поиски своей подруги. Звали медузу Изя. Изольда. Она колыхала боками и как будто озиралась – Изя искала Счастье. Тора снова позвала папу:
- Папа, папа! Наша медуза склеилась!
Но папа прекрасно знал, что этого не может быть. Этого не может быть никогда. И что теперь вместо Счастья вдоль берега плавала Изя в поисках подруги.
Отец увидел, что Тора вновь собралась плакать, и применил ложь во спасение – сказал дочери:

- Ты так хорошо и искренне молилась все утро своему Боженьке, что случилось чудо: Счастье склеилось, ожило и воскресло. Счастье никогда не умирает. Потому что смерти нет.
Тора передумала плакать и поплыла к медузе. Тора думала, что она купается со Счастьем, но она плавала с Изей. Медузы были так удивительно похожи, что Изя для девочки стала Счастьем.
А над Одессой тем временем жужжали военные вертолеты и вдоль берега шли военные корабли. Потому что была война. Гибридная война людей.

ЦАРЬ ГОРОХ И ЦАРИЦА КУКУРУЗА
Большой красногривый лев по имени Август охранял кукурузно-гороховое поле. А в центре этого смешанного поля росли муж и жена – царь Горох и царица Кукуруза.
Если смотреть на самый загадочный горный город в Крыму – Кара-Даг – со стороны поселка Курортного, то есть с противоположной стороны от Коктебеля, – можно с моря увидеть две длинных человеческих скальных фигуры в окружении меньших скал – это Король и Королева со свитой. Вот так и царь Горох и царица Кукуруза стояли посреди смешанного поля гороха и кукурузы, словно в окружении своей свиты. Ручки царя Гороха были увешаны многочисленными стручками – крупными, как зеленые африканские насекомые, и сладкими, как рафинад. Ручки же царицы Кукурузы – их было шесть – три справа и три слева – представляли собой крупные пушистые початки – такие аппетитные, что голодные сельские дети не могли пройти мимо. Голодные, потому что шла гибридная война людей.
И вот однажды голодные маленькие дети прокрались в сердцевину смешанного поля и сломали один початок у царицы Кукурузы. Они не знали, что на самом деле оторвали ее одну ручку. Красногривый лев Август – охранник царственной четы – примчался на стон своей царицы. Она стонала от обиды и боли. У нее теперь осталось всего пять ручек.
Август примчался и увидал, что бедненький мальчик в куцей одежонке сидит на земле и жадно вгрызается в сладкую ручку царицы Кукурузы, оторванную от стебля. А другие дети – его братья и сестры – подбираются к царю Гороху, чтобы сорвать его сладкие гороховые ручки и съесть их заживо. Август зарычал и положил на жующего мальчика свою огромную лапищу. Мальчик испугался и закричал. Лев Август рыкнул:
- За то, что ты, мальчик, поломал ручку моей царицы, я тебя съем!
Бедный мальчик пукнул от страха и пролепетал:
- Не ешь меня, лёвушка! Я тебе еще пригожусь!
- Как же ты мне пригодишься?! Разве что, насытишь мой живот. Ты зачем сорвал ручку царицы?
Мальчик захлопал ресницами и сказал:
- Я чуть не умер с голоду, а у твоей царицы оказались самые большие ручки в этом поле.
Лев Август задумался о страшной и нелепой жизни, когда бедные дети не могут пообедать и вынуждены воровать кукурузу с царского поля.
- Ладно. Я отпускаю тебя, мальчик! Но учти: если ты еще раз придешь на царское поле и будешь рвать ручки у моей царицы и царя, я обязательно тебя съем!
- Хорошо! Хорошо! Я больше не приду!
Мальчик благодарно посмотрел на льва и стремглав помчался в сторону своего села, тогда как его младшие братья и сестры уже давно разбежались от страха.
Лев Август бережно подошел к своей царице и спросил ее:
- Ваше высочество! Вам сильно больно?
Царица Кукуруза вздохнула и ответила:
- И больно, и обидно, Август! Ведь я была полевым Шивой – когда радовалась, танцевала и двигала своими шестью руками – вправо и влево, по кругу, вверх и вниз. А царь Горох хлопал в ладоши – шумел своими огромными стручками. А теперь это не будет так красиво, как раньше: бедный голодный мальчик нарушил симметрию моих ручек…
- И что же сделать, чтобы симметрия вернулась? – спросил Август.
Царица Кукуруза задумалась и сказала:
- Когда бедный маленький мальчик еще раз придет на наше царское поле, я сама отдам ему свой пятый початок, и симметрия восстановится. У меня будет две ручки слева и две справа.
(Если ты, малыш, не знаешь, что такое симметрия и кто такой Шива, я скажу тебе: симметрия – это одинаковость со всех сторон, а Шива – это восточный индийский бог с шестью ручками. Веселый танцующий бог.)
Но мальчик больше не пришел. Он пообещал льву. Надо держать свои обещания во что бы то ни стало. Если даже ты умираешь с голоду. Ведь стоит только оглянуться вокруг: на деревьях, в реках и море, на земле полно еды – яблоки, груши, желтая айва, золотая алыча, алые ягоды, например шиповник и боярышник, нефритовый виноград, например дикий таффи, рыба, например караси, окуни и серебряная стрела саргана, дивные крымские каперсы – маленькие рубиновые арбузики, божественная витаминная руккола…
Мальчик сдержал свое обещание.
А пятую ручку царицы Кукурузы скушали птицы – большие крымские птицы счастья вроде полевых ястребов. И царица снова танцевала своему царю, симметрично двигая початками, а царь Горох хлопал в ладоши, потрясая сладкими гороховыми стручками и ожидая других детей и птиц. Ведь нужно делиться с голодными, которые по разным причинам не могут работать и зарабатывать.
Лев Август вернулся в свою саванну и женился на одной! львице, потому что ему не надо было больше никого охранять и он не нуждался в прайде. У него родились львята. Август учил их делиться и всегда держать свои обещания.
(Если ты, малыш, не знаешь, что такое прайд (впрочем, откуда же малышам это знать!), я скажу тебе: это когда у одного мужа есть много жен, многоженство, некрасивый атрибут мировой религии под названием «ислам». И когда первая, любимая жена (фаворитка) общается с мужем, другие жены сидят одни, плачут или даже дерутся.)
Поэтому запомни, малыш: верность – это самое первое семейное счастье. Счастье семьи людей.

В ОЖИДАНИИ БАЛЕРИНЫ
На берегу Коктебельской бухты – там, где делали фильм «Алые паруса» – жил-был взрослый сибирский мальчик молдавских кровей по имени Рай. Каждый день, каждый вечер и каждую ночь, если ему не спалось, он выходил к волнам и долго смотрел в море, на светящийся Зурбаган, в черную звездную даль… Он ждал свою балерину.
Рай купил алую спортивную машину, домик в Библейской долине прямо под горой Коклюк и немножко земли. Он надеялся вместе с балериной взойти на эту немалую гору и сесть в белую ротонду, которая возвышалась на вершине. В ожидании балерины Рай, бывало, сидел в этой ротонде и смотрел на звездопад воспоминаний – августовский звездный дождь. И думал, что, когда балерина Элина приедет, он посадит вокруг каменного маленького бассейна в центре его земли белоснежный гибискус. Он наполнил бассейн водой, и в нем завелись лягушата.
Днем, в жару, Рай приезжал на своих алых парусах к горе Юнге и шел плавать в море – обнаженный, а потом лежал на берегу под солнцем с закрытыми глазами и представлял, что когда они откроются – он увидит свою балерину в каком-нибудь платье. С пшеничными локонами. Высокую и стройную. Как тогда. Как всегда.
Но глаза открывались – и кроме толстых голышей, трясущих своими пиписьками и обвислыми сиськами, у моря не было никого. И только и оставалось, что смотреть на мыс Хамелеон – слева от Юнге, и справа на добрый профиль Волошина, волосами струящийся в локоны самой Сафо. А потом на Святую гору, и на ленинские Тригорочки, и на Сюрю-Кая – грудь Богородицы, и на пушкинскую маску… Это было намного лучше, чем смотреть на людей.
(Если ты, малыш, не знаешь, кто все эти памятники, то когда вырастешь – откроешь толстую энциклопедию или Википедию и, если захочешь, прочтешь о них.)
Рай посадил у себя на земле много чего интересного: две вербы над крошечным прудиком, ананасовый абрикос, белый адриатический инжир, черешню «Бычье сердце», грушу гранд чемпион, божественный нектарин, персик ред хейвен, яблони голден и симиренку, турецкую шелковицу «Черный принц» с громадными листьями-лопухами, крымскую черную смородину сорта «Фараон», лимонник, миндаль и мяту. А еще он посадил розы: фиолетовую, белую, оранжевую и красную. К зиме у него в молодом саду появилась кремлевская голубая ель, можжевельник, крыжовник и белая слива… Еще в её честь, в честь своей балерины, он посадил декоративную плакучую иву над прудиком, которая весной цвела белыми, дивными цветами. (По гороскопу друидов она, балерина, была ива.) Он завел чудесную собаку – белого русского спаниеля, нежную девочку – и назвал ее Эри. (Ель, спаниель и Эри были для него как лучшая в мире, рвущая душу поэзия… Его поэзия.)
Рай думал, что когда-нибудь балерина или его (её) сын будет кушать плоды его трудов и смотреть на верхушку Сюрю-Кая, видимую из его сада.
Специально для нее, для балерины, он хранил голубую рубашку с арабской вышивкой, купленную вместе с ней в Египте, – постиранную и поглаженную, чтобы надеть в день ее приезда. Он заказал своему другу ювелиру обручальные кольца из египетского серебра, разрешив переплавить браслет, который она ему подарила в Хургаде. Он купил ей серебряный перстень с крупным бриллиантом, который светил как фонарь даже при малых звездах. Он издал для нее свой роман «Серебро богов» в городе Петра…
Он даже бросил стрелять из своего арбалета по пивным банкам и покупать для этого 6-миллиметровые стальные шарики, потому что банок таких в его жизни больше не было. Он спрятал в кожаную сумку всю свою коллекцию ножей – от непальского громадного и кривого тесака с выбитым знаком инь и ян на рукоятке до крошечного перочинного ножичка с маленькой пилочкой для мизинца. И все это потому, что нож как символ больше не привлекал его. Он читал книжки о розах и жалел брошенных слепых котят…
Но балерина не ехала. Она занималась у зеркал в своей столице, медленно поднимала ноги, ела свое мороженое и как будто забыла, что Рай существует на Земле.
Он писал ей недлинные письма, чтобы напомнить свой номер телефона и номер алых парусов. Но она не отвечала. Балерина думала, что Рай – пьяница и психопат. Изменник и вор. Поэт и нищий. Вот поэтому он и посадил у себя на земле три главных розы – красную «Дон Жуан», белую – «Айсберг» и лиловую – «Ковер-самолет», чтобы его балерина скорей прилетела к нему на этом ковре. Или скорей улетела прочь. Она не читала его стихов, она не внимала его прозе, она вкусно готовила мясо и никогда не мыла посуду, она ненавидела мыть полы и рожать детей. Она обожала только балет и навсегда поклонялась его огнедышащему пророческому лепету. Ну разве они были пара?!?
Да. Они были извечная пара.
(Если ты, малыш, не знаешь, что такое пара, я скажу тебе: это когда люди очень подходят друг другу, созданы друг для друга во всех их проявлениях – как цветок и горшочек, чай и стакан, тарелка и ложка. Как детали конструктора.)
Ибо Рай сам мог мыть посуду и полы, сам мог рожать детей независимо от балерины, сам обожал балет и сам читал свои книги кошкам и собакам, птицам и зайцам, кузнечикам и паучкам, бабочкам и цикадам, цветам и деревьям. И даже звездам. Поэтому он мог жить сам. Ему просто нравилось ждать. Ждать свою балерину. Потому что она была самое красивое, что он знал на Земле. И самое капризное. И самое гениальное.
Он ждал и ждал, ждал и ждал, ждал и ждал, а у нее в столице просто умерла мама… А потом воскресла. Как птица Феникс.