Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Если оставлять детей на волю их во­ображения и не предлагать им само­реализоваться в реальности, они и не захотят уходить из воображаемо­го мира.






Граница между «мягкими» и «жесткими» нарко­тиками неотчетлива. Из опыта следует, что пере­ход существует. Молодые люди хвастаются тем, что могут не переходить этой границы, могут оста­новить себя. Алкоголизм взрослых имеет светский характер, они пьют для удовольствия. Молодые же курят «травку» не только в моменты разочарова­ния или неудач, стрессов, но просто чтобы «словить кайф», расслабиться после работы. Это почти что ритуал: подростки собираются вместе; даже ко­гда, как они говорят, «выпадают в осадок», им очень нравится вместе предаваться этому занятию, буд­то это пикник, завтрак на траве. Это групповой образ жизни, псевдогрупповой. Разговор между отцом и сыном: «Эрик, ты опять курил эту мерзость сегодня вечером!» — «Ты, папа, пил свою кислятину, я же не беру это в голову. Ну и не доставай меня». Юные любители собираться вместе и покуривать бьют своих обеспокоенных родителей их же довода­ми: «А вы? Ваши дружеские возлияния, приятели, ваши годовщины, ваши крестины...»

Подростки интуитивно чувствуют, что алкоголь от­равляет организм еще больше. И они, вероятно, пра­вы, однако они упускают из виду другие социальные последствия. Подростки, которые обращаются к нар­котикам, стремятся сбежать в воображаемый мир и в мир общения с такими же, как они, вместо того что­бы действовать. Надо сказать им, что наркотик сде­лает их куда более пассивными перед лицом препят­ствий, что именно он источник апатии, безразличия. Если алкоголь ведет к насилию, то гашиш — време­нами к насилию, временами к пассивности, в любом случае он, в отличие от алкоголя, не придает храбро­сти. И доказательство тому — стакан вина или водки перед смертной казнью, солдатам — перед штурмом, этот удар хлыста облегчает действие.

Но молодые возражают родителям: «Общество спаивает вас, чтобы посылать на бойню. Мы уми­рать под барабанный бой не хотим».

Табак и алкоголь не мешают созданию чего-то подлинного, творчеству скульптора, музыканта, ху­дожника. Наркотик же разрушает... Табак и алко­голь поддерживают активность, тогда как наркотик ослабляет ее. То небольшое желание, которое остается, желание скрытое, запрятанное и оттого еще более бессловесное... Наркотик возвращает вас к состоянию «сытого грудного ребенка». Это феминизирует маль­чиков и маскулинизирует девочек.

Открытие эндоморфинов — церебральных гормо­нов — навело невропатологов на мысль, что морфин и его производные восполняют какой-то дефицит. Такое объяснение из области биохимии означает, что есть люди, которые в силу своих физиологиче­ских и метаболических особенностей страдают не­достаточным выделением базовых морфинов, мор­финов естественных. И так как эти люди склонны к состоянию тревоги больше, чем другие, они и нуж­даются в «поддержке».

Это объяснение материалистическое, биохимиче­ское. Оно не может удовлетворить духовные запросы. Действительно, существует разная степень чувстви­тельности. Есть люди, которые после дозы «мягкого» наркотика испытывают немедленную и более силь­ную реакцию, чем другие. Так же как есть люди, чув­ствительные к алкоголю, которым достаточно напер­стка, есть и другие, которые могут выпить неизвестно сколько и перестать чувствовать действие алкоголя гораздо быстрее. Есть люди, которые после значи­тельной дозы, полученной за короткий промежуток времени, тем не менее сохраняют равновесие, само­контроль, и с ними не бывает несчастных случаев...

Вообще, гиперчувствительность к алкоголю на­следуется от родителей-алкоголиков, когда у ребенка уже in utero [In utero (лат.) — в утробе (матери). — Примеч. ред. ] была ослаблена печень.

Натали Клиффорд Барней заметила: «Алко­голь — наш общий предок», и это высказывание при­менимо к жителям западных стран.

Ко всем. Нет цивилизации без алкоголя.

Да, но в спорадической форме... До Второй миро­вой войны на островах Тихого океана алкогольные напитки всегда строго распределялись и хранились для больших праздников. Например, в Меланезии или в Микронезии. Напитки приготавливались пу­тем брожения сока кокосового ореха, жители ко­ралловых островов получали их в очень небольших дозах и лишь во время ритуальных церемоний. То же самое было в Африке. До тех пор пока черные не узнали пшеничной водки белых, они использовали фруктовый алкоголь, который производили на ме­сте в очень ограниченных количествах. В этом есть что-то рациональное, в таком хозяйствовании за­крытой общины, и в строгом регламентировании потребления. В Скандинавии — субботними вечера­ми. В Африке — шесть дней в году, это был все-таки другой ритм.

Нынче субботними вечерами пьяны все. Следова­ло бы отдать себе отчет, символом чего является же­лание напиться, желание наркотического дурмана. Все искусственные средства, приносящие радость, — следствие того, что удовлетворение материальных потребностей очень облегчается благодаря развитию Цивилизации и технологии. Люди не знают, что им делать со своими желаниями, трансформируя их в потребность чего-то повторяющегося, чем можно было бы заниматься, ничего не делая, как бы зани­маться умственной работой. Молодежь имеет обык­новение собираться без алкоголя, чтобы отличаться от стариков. Чтобы иметь что-то свое. Радости для каждой возрастной категории. Пассивные радости. Но что предлагается молодым для досуга? То же, что и для учения: соревнование. Спорт, игры, что-то че­ресчур академическое. Развлекаться не получается, приходится выигрывать. Мастерство, индивидуаль­ные возможности, искусство игры быстро становятся большим публичным шоу. Этим не занимаются боль­ше для собственного удовольствия, это спектакль для других. Публика требует представлений. Молодежь прекрасно видит, что любительский спорт исчез в уго­ду профессиональным рекордам. Олимпийские игры превратились в огромную двигательную машину для получения грандиозных призов, спортсмены прини­мают допинги, спортивный дух теряется. Реакция мо­лодых: не влезать в эту систему шестеренок, ничего ни от кого не хотеть. Мы оставляем вам ваши вакхи­ческие ритуалы и ваши допинги. А нам оставьте на­ши курильни.

Не надо разговаривать с ними на языке одобре­ния, но еще меньше подходит язык репрессивного наказания или морального осуждения. Язык нужно выбирать с ясной головой и со знанием дела: «Мы выслушали вас. Общество подает дурной пример или предлагает другие пороки или ловушки. Ваше право предпочитать пассивные удовольствия. Но знайте, что, когда вы станете взрослыми, вам не на что будет опереться. Вы заплатите за отсутствие собственного опыта опасностью превратиться в бро­дяг».

Принимая гашиш, молодые разрушают даже сек­суальные отношения, которые у них все-таки долж­ны быть. Молодые люди могут год-два не утруждать себя поисками партнерши и не испытывать никако­го желания победить свою застенчивость — онаниз­ма им вполне хватает.

«Мягкие» наркотики нейтрализуют созидающее и воспроизводящее либидо. Наша роль — не в том, что­бы помешать подросткам, но мы обязаны сказать им, что их ждет. Такой путь развития более чем вероя­тен. Очень немногие из тех, кто принимал наркоти­ки, даже «мягкие», выбираются из этого — они теряют почву под ногами, теряют соревновательный дух, не­обходимый, чтобы выиграть борьбу. Подростки так и не приобретут опыта, который позволил бы им найти средства защиты тогда, когда в их жизни возникнут препятствия. А страна, населенная людьми, которые не способны защищать себя и место, где они живут, — настоящая приманка для тех, кто имеет силы и же­лание завоевывать, это прямая дорога стать жертвой, «колонией».

Известно, что эта слабость перед жизнью, невоз­можность преодолеть препятствие, сделать усилие делает нас уязвимыми для любых видов вторжения. Ведь так гибли цивилизации.

Мы не должны морализировать, но сказать моло­дежи: «Либо вы среди тех, кто хочет уйти в тень, либо среди тех, кто говорит: пусть будет трудно, но удар я выдержу» — наша обязанность.

Молодежь не чувствует для себя угрозы СПИДа. Они ведут себя так, как будто ничего не происхо­дит. Крайне трудно заставить их понять, какая опасность подстерегает всех, понять, что должна быть солидарность между людьми, что они не долж­ны передавать инфекцию дальше.

Уничтожение любого риска расслабляет. Подрост­ки ищут риска, который уничтожают контрацептивы. Каждый в одиночку противостоит самым серьезным проблемам общества. Каждый на своем уровне спра­шивает себя: «К какому обществу я хотел бы принад­лежать?» И может, следовало бы, чтобы каждый под­росток был немного маргиналом и чтобы рядом были другие маргиналы.

Можно больше не отделять активных молодых лю­дей от пассивных, победителей от проигравших, заво­евателей от мечтателей, настолько употребление нар­котиков уравняло всех. Молодые люди, которые зани­маются спортом, или те, кто служит в армии, особенно в ударных частях, даже парашютисты, принимают ве­чером «мягкий» наркотик, после прыжка, после учений, и «плывут». Как те, кто раньше выпивал или курил.

Когда курильщиков «мягких» наркотиков призы­вают на военную службу, они ведь не прекращают употреблять наркотики. Даже наоборот: в армии есть унтер-офицеры, храбрые и мужественные, как правило, бывшие «коммандос», которые по вечерам тоже курят, но уже гашиш.

В тюрьмах — еще больше. Употребление наркоти­ков — социальная зараза, она отрицает закон.

Даже молодые участники религиозных движений курят «травку», это для них в порядке вещей.

Возможно, лишь участники молодежных христи­анских движений могут быть избавлены от этого, по­тому что их наркотик — божья благодать.

Общественный идеал — это возможность реализо­вывать свои импульсы, давать внешний выход своей энергии.

Чтобы избавиться от интоксикации, необходи­ма поддержка других людей.

Так же как существуют Анонимные алкоголики, должны существовать Анонимные тусовщики.

Можно ли добиться того, чтобы не наказывали за употребление «мягких» наркотиков? Американцы рассчитывают снять наказание за курение мариху­аны. Испанцы также. Во Франции молодые люди, ко­торые курят «травку», считаются нарушителями закона, даже если они не занимаются ее продажей. Если молодого человека задерживают с несколькими граммами марихуаны, теоретически судья может предъявить ему обвинение и приговорить к наказа­нию с возбуждением судебного дела.

А ведь это всего-навсего потребитель, а не рас­пространитель. Чтобы выяснить, кто поставщик, не­обходимо надавить на молодого человека, которого Задержали с двумя или тремя граммами. Угрожают «возбудить дело», если он не назовет имя дилера. Тот ведь может продавать и кокаин... Чтобы перекрыть сеть маршрутов и удержать молодежь от контактов с поставщиками «жестких» наркотиков, некоторые врачи в США предлагают разрешить для наркоманов свободную продажу марихуаны: табак ведь продает­ся, а он, возможно, куда более вреден.

Такая позиция отличается от позиции Леона Шварценберга во Франции, который предлагает рас­пространять наркотики или их заменяющие в меди­цинской среде. Не думаю, что такой подход решит проблему. Употребление «мягких» наркотиков лежит вне компетенции законников. Не наказывать за их употребление — еще не значит разрешать свободную торговлю наркотиками и способствовать ей. Если что-то не получается, нужно извлечь урок: со дня на день это станет законным, тогда как раньше было наказуе­мо; вместо того чтобы просто не наказывать, явление еще и легализуют.

Подростки не верят в запрет на употребление наркотиков и считают закон абсурдным.

Он действительно абсурден, не запрет на продажу, а запрет на употребление. Проституция не запреще­на. Запрещена вербовка. Во многих магистратах не заводят на несовершеннолетнего первое уголовное дело, если подросток был задержан с несколькими граммами. Ограничиваются терапевтическим пред­писанием. Но закон предусматривает тюремное за­ключение.

Можно, однако, представить себе и такой диалог.

Молодой человек. Ваше общество не интересует меня. Оно меня не принимает.

Взрослый. Вы и должны его изменить. Но, будучи во власти сна или дурмана, вы не добьетесь того, что несправедливости в мире станет меньше.

Молодежь больше не верит, что общество может измениться, идя по демократическому пути. Они даже перестают участвовать в голосовании.

Но у них нет в то же время и никаких программ об­щественного развития. Ценности, за которые они дер­жатся, — дружба и любовь — не вступают в противо­речие с практикой курения гашиша. С сексуальными отношениями дело обстоит иначе. «Мягкий» наркотик не облегчает сексуального обмена, он позволяет обхо­диться без него. Это имеет негативные последствия (непереносимость боли, неудобств).

Оптимистический сценарий:

Это всего лишь переходный период, наркотиче­ский дым рассеется в конце туннеля. Немногие ста­новятся «кокаинистами». Большинство находит место в жизни.

К счастью, это действительно так, и молодой чело­век, который регулярно принимает «мягкий» нарко­тик, совсем не обязательно оказывается выброшен за границы жизни. Но с тех пор, как подросток стал жерт­вой обстоятельств и начал общаться с токсикоманами, отойдя от тех, «у которых все хорошо», выбраться ему из этого уже трудно. А наверстать упущенное время... Конечно, есть группы подростков, которые помогают Друг другу, чтобы не впасть в зависимость от нарко­тиков. Они занимаются музыкой, альпинизмом, стрельбой из лука, рисуют. Они строят планы, путеше­ствуют... Поскольку это опасности не представляет, об этом не говорят. Те, кто занимается военными искус­ствами, не принимают наркотики.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.