Евгений Таманцев - Чистильщик и Волкодав по прозвищу скорохват

Почти одновременно я уловил взмах руки над Пашиной головой и услышал

команду бритоголового: " Бей их! " Я понял: Пашу убивают! - но помощник

коменданта закрывал от меня всех троих, и единственно, что я мог, это в ту

же секунду, выстрелив в воздух и заорав: " Ни с места!!! Руки вверх!!! " -

чтобы отвлечь внимание на себя - выскочить из кустов.

Вслед за мною выстрелил и Малыш, и я увидел, что бритоголовый как

подкошенный валится в траву рядом с Пашей, а тот пытается подняться и кровь

из раны на голове заливает ему лицо.

Ближе всех ко мне спиною в четверть оборота стоял помощник коменданта

(он в первый же момент инстинктивно отпрянул назад), за ним метрах в

полутора - амбал, еще дальше и левее - " лейтенант"; двое последних,

естественно, повернулись и смотрели в мою сторону, причем в левой руке у

амбала я, как и ожидал, увидел нож, а в правой у " лейтенанта" был " ТТ",

который он, помедля, направил на меня.

Можно было без труда двумя-тремя пулями обезвредить его - он стоял

совершенно открыто, - но я уже выбрал его для экстренного потрошения, и

потому следовало взять его невредимым - желательно без единой царапины.

В некоторой растерянности он помедлил, и за эти секунды я успел

оказаться от него со стороны солнца и, таким образом, задействовал

подсветку. Для острастки, для давления на психику я немедля " пощекотал ему

уши": произвел по одиночному выстрелу из обоих наганов так, что пули прошли

впритирку с его головой, - это впечатляет.

Чтобы затруднить ему прицеливание, я непрерывно " качал маятник":

пританцовывал левым плечом вперед, рывками перемещая корпус из стороны в

сторону и все время передвигаясь и сам, - нечто похожее, только попроще,

проделывает боксер на ринге. Для дальнейшего психологического воздействия я

держал его на мушке и фиксировал взглядом, всем своим видом показывая, что

вот-вот выстрелю.

Малыш выпрыгнул без промедления и, как и следовало, угрожающе закричал:

" В-в-в-звод, к бою! " - и я тотчас во все горло повторил его команду,

добавив: " Окружайте поляну!!! " - хотя никакого взвода в радиусе нескольких

километров, разумеется, не было и делалось это исключительно чтобы

задействовать фактор отвлечения, фактор нервозности - сбить троих с

панталыку и, во всяком случае, заставить оглядываться.

Результат оказался большим, чем ожидалось: " лейтенант" крикнул

" Засада! ", метнул мгновенный взгляд на амбала и, дважды выстрелив даже не в

меня, а в мою сторону, вдруг опрометью бросился бежать.

- Не стрелять! - поднимаясь на ноги, скомандовал Паша; это относилось

ко мне и Малышу и звучало напоминанием, что хоть одного надо взять живым.

Умело держась метрах в двух за помощником коменданта, амбал молниеносно

нагнулся к бритоголовому, и тут же в левой руке у него я увидел уже не

финку, а обнаженный ствол и сразу сообразил, что он левша, и разглядел, что

пистолет был не " ТТ", а " Браунинг Лонг 07" калибром девять миллиметров,

именно та машина, которая у немецких агентов обычно заряжена разрывными

пулями с ядом, вызывающим немедленную смерть.

Я уже прикинул оперативную обстановку и соотношение сил: Малыш свалил

бритоголового " капитана", причем по-серьезному - тот не вставал и не

двигался, - а у Паши как минимум пробита голова; во всяком случае, на

какое-то время они оба практически вырубились. И мне следовало немедленно

принять командование на себя и под мою личную ответственность во что бы то

ни стало слепить - теплыми! - амбала и " лейтенанта".

- Держи лейтенанта! - крикнул я Малышу и, понимая, что Паша оглушен, во

весь голос заорал: - Ложись, Паша! Ложись!!!

Я боялся за них больше, чем за себя, и с облегчением отметил, что они

оба без промедления поняли и выполняли мою команду.

Выскочив в первое мгновение из кустов, я сразу же метнулся влево, чтобы

расширить сектор охвата, положить амбалу и " лейтенанту" подсветку на глаза

(развернуть их лицом против солнца), а также чтобы деблокировать директрису.

Не удалось только последнее: амбал с похвальной быстротой переместился

вправо и снова оказался за рослым, фигуристым помощником коменданта. Он

двигался легко и ловко, и реакция у него была хорошая, но при этом защитном

движении его голова на секунду появилась правее фуражки помощника

коменданта, и в тот же миг выстрелом из правого нагана я сбил с него

пилотку. Такие вещи впечатляют, а от меня сейчас требовалось все время

давить ему на психику.

Помощник коменданта лишь теперь протер мозги, лапал судорожно кобуру,

прижатую полой кителя, и не мог от возбуждения открыть - заколодило, как

случается и не только у таких лопухов. Вообще-то Паша должен был дать ему

" вальтер" в карман, и действовать ему следовало в первую очередь именно

" вальтером". Но я сейчас не мог занимать извилины его оружием и его

действиями; я на него нисколько не рассчитывал: после того как Пашу

вырубили, я, естественно, надеялся только на одного себя.

- Падай, капитан, падай! - закричал я ему, но он, будто не слыша, даже

не пригнулся.

Я ничуть не удивился: фактор внезапности в скоротечных схватках

тормозит решительные действия даже у бывалых фронтовиков, чего же можно

ожидать от разодетого тылового фраера?

- Ложись, комендатура, ложись!!! - яростно заорал я и тотчас прыгнул

вправо.

Мне на секунду открылась часть туловища амбала, его левый бок и рука с

браунингом, и, стремясь упредить его действия, я нажал на спусковой крючок,

но амбал проворно дернулся влево, я же, вероятно, так боялся попасть в

помощника коменданта, что от этого мандраже промазал и в душе обложил себя

самыми последними словами.

Вслед за моим выстрелом справа раздались еще три:

стоя на четвереньках, Паша сбоку стрелял по ногам амбала. Он был

оглушен, и правая половина лица залита кровью, к тому же рядом с директрисой

находился помощник коменданта; естественно, я не рассчитывал, что Паша

попадет, но это в любом случае создавало крайне ценный для меня в эту минуту

отвлекающий фактор, и мысленно я ему аплодировал.

Нет, я не промахнулся: на рукаве гимнастерки амбала у самого погона

проступило темное пятно. Но я только слегка задел, считай, поцарапал ему

левую руку, а ее требовалось надежно " отключить".

Толково используя ситуацию, он держался за живым заслоном, я же на

открытом месте в десятке метров от него вынужден был энергично двигаться,

пританцовывать, фиксируя его лицо и все время угрожая обоими наганами.

Он выстрелил в меня двумя пулями, не попал, добавил погодя секунды еще

одну и снова - мимо. Чему-чему, а как " качать маятник" *, я мог бы поучить и

его, и тех, кто готовил его в Германии, к тому же Пашины выстрелы сбоку,

несомненно, действовали ему на нервы, а подсветка значительно снижала

меткость.

Тем не менее он был опытный, находчивый парш, сразу понявший, что я

опаснее других и что в первую очередь надо разделаться со мной. И я перед

тем оценил его правильно: он действовал толково, уверенно, стрелял в отличие

от " лейтенанта" умело, не торопясь, и если бы не подсветка и не моя сноровка

в " качании маятника", он бы, возможно, меня уже свалил.

----------------------------------------

* Качание маятника - это не только движение, оно толкуется шире, чем

можно здесь понять со слов Таманцева. Его следует определить как " наиболее

рациональные действия и поведение во время скоротечных огневых контактов при

силовом задержании". Оно включает в себя и мгновенное выхватывание оружия, и

умение с первых же секунд задействовать фактор отвлечения, фактор

нервозности, а если возможно, и подсветку, и моментальную безошибочную

реакцию на любые действия противника, и упреждающее стремительное

передвижение под выстрелами, и непрестанные обманные движения (" финт-игра"),

и снайперскую меткость попадания в конечности при стрельбе по-македонски

(" отключение конечностей"), и непрерывный психологический прессинг до

завершения силового задержания. " Качанием маятника" достигается захват

живьем сильного, хорошо вооруженного и оказывающего активное сопротивление

противника. Судя по описанию, Таманцев " качает маятник" в наиболее трудном и

эффективном исполнении - " вразножку".

---------------------------------------------------------------

Ствол браунинга опять следовал за моими движениями - справа налево и

обратно, и я чувствовал, знал, что в ближайшую секунду снова раздастся

выстрел. Но в это мгновение помощник коменданта вытащил наконец пистолет, и

амбал, целившийся в меня, без промедления выстрелил дважды ему в грудь.

С позиции инстинкта самосохранения и личной безопасности его действия

были логичны, обоснованны, но теперь он терял свое главное преимущество:

помощник коменданта сразу обмяк и стал валиться вниз и назад, при этом

открылся верх туловища амбала, и как только это произошло, я, упредив его

следующий выстрел, всадил ему две пули в левое плечо и тотчас рванулся

вперед, чтобы помешать ему - блокировать вероятную попытку поднять правой

рукой вывалившийся в траву браунинг.

Он действительно нагнулся и, не спуская с меня глаз, зашарил у ног, но

я летел на него стремглав, и, не выдержав, он бросился бежать через поляну,

а я пустился за ним, успев отметить, что помощник коменданта и бритоголовый

" капитан" лежат не двигаясь, причем поза последнего - спиной кверху, с

неловко вывернутой вбок правой рукой - мне весьма не понравилась.

Слева захлопали выстрелы из " ТТ", и, кинув туда взгляд, я увидел, что

" лейтенант", оборачиваясь, стреляет в Малыша, а тот, как я его учил, на бегу

уклоняется, не очень ловко, но в целом грамотно.

Я боялся за Малыша, опасений же, что " лейтенанту" удастся уйти, не

испытывал, поскольку знал, что если даже я его потом не догоню здесь

поблизости, через двадцать минут - к тому времени, когда он в лучшем случае

достигнет опушки, - весь лес по периметру уже будет охвачен огромной

" каруселью", и за пределы столь плотного оперативного кольца ему не

выскочить и не проскользнуть.

В кобуре у амбала на ремне за правым бедром был еще ствол, скорее всего

" Браунинг Лонг 07", схожий по форме и размерам с " ТТ", и хотя рука у него

болталась, как плеть, а гимнастерка под погоном потемнела от крови и брюки

сзади повыше колена тоже - Паша все-таки сумел в него попасть! - я держал

ухо востро. Утверждение, что якобы у левши правая рука развита недостаточно,

- это байка для дефективных детишек. А в действиях его чувствовался

настоящий парш.

Я услышал возгласы: " Стой! Стрелять буду! ", оглянувшись, увидел

старшину, выскочившего с автоматом из кустов перед " лейтенантом", заорал ему

и Малышу: " Не стрелять! ", но в тот же миг " лейтенант" поднял руки вверх, и я

подумал с облегчением - вдвоем-то они наверняка его слепят теплым и

невредимым.

В жизни каждый двадцатый - левша, их миллионы, но я уже убедил себя,

что именно этот самый амбал пытался убить Гусева, того шофера с " доджа", и,

следовательно, причастен к делу " Неман". Я просто мечтал, чтобы так оно и

оказалось.

Раненный в плечо и в ляжку, он бежал даже лучше, быстрее, чем я ожидал.

Но ему нужно было достигнуть деревьев или оторваться от меня, чтобы обнажить

ствол, а я спокойно сокращал расстояние между нами и готовился его слепить.

Он наверняка уже понял, кто мы такие и что наша задача - взять его живым.

Конечно, я без труда мог его стреножить, но дырявить даже парша без

необходимости - мне поперек горла, и зачем стреножить, если он и так не

уйдет.

На бегу я опять оглянулся влево. Малыш, положив " лейтенанта" лицом в

траву, стягивал ему вязками руки за спиной. Старшина, воинственно наставив

вниз автомат, стоял рядом.

И в этот момент амбал наконец сделал то, чего я все время ждал: правой

рукой ухватился за кобуру. Она у него наверняка была с вытяжным ремешком, и

мешкать не следовало.

Тут могло быть два реальных решения: сбить его подсечкой или же

оглушить ударом в голову. Имея в виду оперативную обстановку здесь, на

поляне, и то, что нам предстояло, я выбрал второе: наддав, сократил

дистанцию и, как только пальцы его оказались в кобуре, взлетел над ним в

прыжке и сверху ударил его рукояткой нагана правее макушки, вполсилы, с

расчетом кратковременного рауша*.

Он упал вперед и чуть влево, по инерции метра полтора проехал лицом

вниз по траве. Замер расслабленно, голова не поднималась, и я понял, что на

какие-то минуты он вырубился. Сунув выпавший из кобуры браунинг себе в

карман, я ухватил его за правую целую руку и в темпе, как куль, потащил к

месту засады.

Туда же Малыш и старшина уже вели " лейтенанта". Он шел со связанными за

спиной руками, и, бросив на него взгляд, я уже соображал, как буду его

потрошить.

На ходу я успел посмотреть на часы - для рапорта.

Зафиксировать момент начала сшибки я не имел возможности, но

продолжалось все это не более трех-четырех минут.

Паша с лицом, залитым кровью, сидел, зажав рукой рану на голове, а двое

других - бритоголовый и помощник коменданта - по-прежнему лежали в траве. И,

увидев, что Паша сидит, я возликовал, от радости как гора с плеч слетела -

могло быть и хуже.

И теперь, когда я увидел его живым и было совершенно ясно, что хорошо

или плохо, но мы слепили всех троих, вопрос, который с момента их появления

на поляне все время назойливо занимал меня: " Кто они? " - сменился другим. Я

уже нисколько не сомневался, что это действующие немецкие агенты, однако то,

что один из них левша, еще ничего не доказывало, и теперь меня буквально

свербило главное, самое в эту минуту существенное: " Имеют ли они отношение к

делу " Неман"?.. Имеют или нет?.."

----------------------------------------

* Рауш - оглушение с потерей сознания.

---------------------------------------------------------------