ТАМАНЦЕВ. Жизнь - чертовски капризная штука

Жизнь - чертовски капризная штука. Изредка она улыбается, но чаще

поворачивается задом и показывает свой характер. Как ни странно, в этот день

она нам улыбнулась.

Около часа мы осматривали лес в окрестностях родника. В одном месте, на

дороге, Паша разглядел неясные следы сапог. В траве на глинистой влажной

земле удалось различить шесть оттисков подошв. Они оказались идентичными с

обнаруженными у родника и той же давности.

И здесь и там были следы одного и того же человека. Очевидно,

напившись, он прошел в сторону Каменки или к смолокурне; так мы

предположили, посмотрев по карте. Не исключено, что это был один из тех, кто

вчера меня там обстрелял. Но здесь-то он, по-видимому, был один. Судя по

дорожке следов, он шел деловым шагом, со скоростью пять-шесть километров в

час.

Паша решил проследовать в направлении его движения до опушки или даже

до Каменки. Расставаясь, я ему еще раз сказал, что нужен текст дешифровки,

он поморщился, но промолчал.

Блинов и я отправились на свои участки. Мы разошлись, не подозревая,

что несколько часов спустя жизнь улыбнется нам, и как - в тридцать два зуба!

Даже не знаю, что меня дернуло свернуть на ту глухую тропинку. Трудно

сказать, что в таких случаях срабатывает - интуиция или верхнее чутье*.

Тропка была как тропка, заросшая травой, и я все время усиленно смотрел себе

под ноги. Как и вчера, немецкая противопехотная

мина с взрывателем нажимного или натяжного действия более всего

волновала мой организм.

----------------------------------------

* Верхнее чутье (охотничье) - способность собаки улавливать запахи по

воздуху, а не по следу.

---------------------------------------------------------------

Удивительно, как в высокой густой траве я ее заметил. Нет, не мину, а

обыкновенную ромашку с недавно обломанной головкой, поникшей на стебельке

сантиметрах в тридцати над землей. На ходу задев, повредить ее, наверно, мог

и зверь, но я все же свернул туда, тем более что различил в кустах слабый

просвет. Не сделал и десяти шагов - поляна. Начал ее осматривать и увидел

под орешником примятую траву - квадрат размером с плащ-палатку. Я весь

напрягся - наверно, такие ощущения бывают у собаки, когда она делает стойку.

Я стал обыскивать все последовательно, обшаривать, разводя траву и ветви

руками, и минут через двадцать в стороне, за кустами, отыскал огурец -

свеженький! Причем надкушенный.

Я отрезал кусочек, пожевал и тут же выплюнул - горький. Поэтому его и

выбросили. Да здравствуют горькие огурцы! Да здравствуют следы и улики!

Скинув сапоги и брюки, чтобы не зазеленить, и сунув пистолеты за ремень

гимнастерки, я разбил поляну на сектора и за два с лишним часа пядь за пядью

обползал на четвереньках ее всю и кусты под деревьями, по краям. Я растер

колени, а левое умудрился ободрать, однако попотел не зря. В высокой густой

траве за кромкой поляны я обнаружил второй огурец, тоже надкушенный и, как я

тут же убедился, горький, а за кустом, вблизи примятости, обгорелую спичку -

свеженькую! - и едва заметные в траве остатки рассыпавшегося пепла.

Это взволновало меня более всего. Следов костра поблизости не было,

очевидно, от спички прикуривали или что-либо поджигали. Может, уничтожали

листки шифровального блокнота?..

Пепла оказалось с гулькин нос, однако я все же смог определить, что он

- увы! - не от бумаги, а табачный: от папиросы или сигареты.

Дорого бы я сейчас дал за тот самый окурок. Хотя все вокруг было

осмотрено, я принялся снова обыскивать поляну...