Рациональное познание

Рациональное познание, основанное на абстрактном мышлении, позволяет человеку выйти за ограниченные рамки чувств.

К формам рационального познания относят:

Понятие — мысль, которая отражает предметы, явления и связи между ними в обобщенной форме. Например, понятие «человек» не тождественно простому чувственному образу какого-то конкретного человека, а обозначает в обобщенном виде мысль о любом человеке — кем бы он ни был. Аналогично понятие «стол» включает в себя образы всех столов — различной формы, размеров, окраски, а не какой-либо определенный образ стола. Таким образом, понятие схватывает не отдельные признаки предмета, а его сущность, в частности, в случае стола — его функции, использование (перевернутый ящик тоже может входить в понятие «стол», если он используется в таком качестве);

Суждение - это отрицание или утверждение чего-либо при помощи понятий. В суждении между двумя понятиями устанавливается связь. Например, «Золото есть металл»;

Умозаключение — рассуждение, в ходе которого из одних суждений — посылок выводится другое, заключительное суждение — вывод.

Рассудок и разум (Копнин П.В.)

Познание закономерностей возникновения и развития теории ставит вопрос о необходимости изучения с точки зрения гносеологии процесса научного исследования, что в свою очередь в качестве предпосылки имеет выяснение содержания категорий рассудка и разума.

Рассудок и разум сформировались в истории филосо­фи как категории, выражающие особенности мышления на той или иной ступени его исторического или логиче­ског развития. Гносеология не может ограничиться в ис­следовани познания противопоставлением чувственного рациональному, эмпирического теоретическому. Она, не­сомненн, должна была углубиться в сущность самого теоретического, рассмотреть мышление глубже и найти в нем самом качественные ступени, прерывы непрерыв­ност. Из этой потребности и возникла тенденция в исто философии расчленить теоретическое мышление, най­т в нем определенные узловые пункты, выражающие степень постижения мышлением объективной реальности, причем философия не могла остановиться только на раз­граничени различных качественных моментов в мышле­ни. Она ставила задачу определить отношение между ними. И эта задача решалась в зависимости от зрелости той или иной философской концепции. Поэтому формиро­вани категорий рассудка и разума является длительным, сложным процессов, отражающим противоречия той или иной философской системы.

Одной из первых более или менее отчетливо сформу­лированны попыток выделить в самом мышлении опре­деленны качественные узлы было положение Аристотеля о пассивном и активном разуме.

Теоретический (его еще называют пассивным) разум способен посредством понятий постигать общее и необ­ходимо в вещах. Теоретический разум занимается обра­ботко данных чувств, к которым относится так же, как они к вещам, — созерцает чувственные восприятия.

«...Мышление, — пишет Аристотель, — должно быть не­причастн страданию... воспринимая формы и отожде с ними потенциально, но не будучи ими в дей­ствительност, и подобно тому, как чувственная способ относится к чувственным качествам, так ум отно­ситс к предметам мысли». Разум должен не только созерцать вещи и создавать идеи, но и актуализировать их. Это задача деятельного (или активного) разума. В от­личи от теоретического, или созерцательного, деятельный разум одновременно является и мышлением и объектом мышления, «реализованное знание то же самое, что по­знаваемы предмет», причем, по Аристотелю, страда разум преходящ «и без деятельного разума ни­чег не может мыслить». В отличие от теоретического разума деятельный обладает целенаправленностью. «То, ради чего возникает стремление, составляет исходную точку практического разума: предельная цель и есть источник деятельности».

Нас в данном случае интересует положение Аристо­тел о созерцательном и активном разуме только с одной стороны — формирования категорий рассудка и разума. И здесь приобретает значение мысль Стагирита о двух функциях мышления: обработке чувственных данных, высказывании на этом основании суждений и выяснении реальных путей целенаправленного изменения вещей.

Первую и можно назвать рассудочной. Интересным яв­ляетс рассмотрение Аристотелем пассивного и активного разума со стороны категорий возможности и действитель­ност. «...Природа ума, — пишет он, — заключается не в чем ином, как только в возможности»6. Идеи ума ста­новятс действительностью в движении, в практике, где они совпадают с объектом.

Положения Аристотеля о созерцательном и активном разуме наметили возможные пути расчленения мышления на отдельные стороны, выражающие качественные осо­бенност, ступени его развития. Аристотель не забывал и о связи между ними, подчинив созерцательный разум активному.

У таких философов эпохи Возрождения, как Николай Кузанский и Джордано Бруно, расчленение мышления на рассудочное и разумное нашло еще более четкое выражение. Н. Кузанский довольно четко опреде­ли функцию рассудка, противопоставляя ему как более высокую ступень ум, или интеллект. Рассудок различает, разделяет, ум же понимает. («И если простой человек, не понимающий значения слов, чи­тае какую-нибудь книгу, то зрительное восприятие происходит бла­годар способности рассудка, — пишет Н. Кузанский, — потому что читает этот человек при помощи различения различных видов букв, которые он складывает и разделяет. А это есть задача рассудка. Однако читающий.не знает, что именно читает. И найдется другой человек, который не только читает, но и знает и понимает то, что читает; это уже некоторое подобие рассудка смутного и рассудка сформированного через ум, потому что последний обла­дае различающей силой суждения о том, какое умозаключение пра­вильн и какое софистично. Так ум является различительной формой актов рассудка, рассудок же есть раз­личительна форма ощущений и представлений» (Н. Кузанский. Избр. философ, соч. М., 1937, стр. 176)).

Ум стоит выше рассудка, поскольку он дает толкова­ни, осознает результаты его деятельности. Различающая способность рассудка, по-видимому, имеется и у живот­ны. Но эта их способность лишена формы, т. е. интел­лект, а потому не дает знания.

Таким образом, Н. Кузанский составляет следующую лестницу человеческого познания: чувства, рассудок, ум (или интеллект). Рассудок оформляет данные чувств, а ум стоит над рассудком, придавая результатам его дея­тельност смысл и значение. Только результаты деятель­ност ума являются по существу знанием.

Мысль о чувствах, рассудке и разуме как ступенях в развитии познания содержится и у Д. Бруно. «Исти­н, — пишет он, — заключается в чувственном объекте, как в зеркале, в разуме — посредством аргументов и рас­суждени, в интеллекте — посредством принципов и за­ключени, в духе — в собственной и живой форме».

Чувства возбуждают разум. Если сравнивать их с су­дебны разбирательством, то они могут обвинять, доно­сит, а отчасти и свидетельствовать, но истина в них не заключается (Например, посредством чувств нельзя понять бесконечность. Как говорит Д. Бруно, «кто желает познавать бесконечность посред­ство чувств, подобен тому, кто пожелал бы видеть очами субстан­ци и сущность»). Разум выдвигает аргументы, строит рас­суждени, и интеллект доходит до познания принципов, в частности до совпадения противоположностей. Разли­чи способности человеческого познания, Д. Бруно уста между ними определенную субординацию, ин­теллек подчиняет разум, а разум чувства (Сам Бруно следующим образом упорядочивает познаватель­ны силы: «...ближайшая последующая всегда обладает сродством с ближайшей предыдущей и путем обращения к той, которую она поддерживает, идет, усиливаясь, против более низкой, которую по­давляе (так разум путем обращения к интеллекту не соблазнен или не побежден известием или восприятием и чувственным аффектом, но скорее сообразно законам интеллекта стремится победить и ис­правит аффект)...» (Д. Бруно. О героическом энтузиазме. М., 1953, стр. 93).

Таким образом, Аристотель, Н. Кузанский и Д. Бруно поставили вопрос не только о качественном своеобразии мышления по отношению к чувствам, но и о расчленении самого мышления на отдельные, также качественно свое­образны моменты, выясняя функцию каждого из них в достижении истины. Эти моменты по-разному ими обо­значалис: пассивный и активный разум у Аристотеля, рассудок и интеллект у Н. Кузанского, разум и интеллект у Д. Бруно, но общим для них является установление различия между расчленяющей, регистрирующей и описы­вающе результаты опыта деятельностью мышления и постижением с его помощью внутренней сущности объ­ект, форм его целенаправленного изменения.

В последующем в немецкой классической философии эти две функции в процессе мышления стали обозначаться одна как рассудок, другая как разум. В философии Кан­т и Гегеля разделение мышления на рассудочное и ра нашло дальнейшее обоснование и получило тол­ковани, соответствующее принципам их философии.

Кант связал каждую способность познания (чувство, рассудок и разум) с определенными формами. Априор­ным формами чувственности являются пространство и время; рассудочная деятельность, результатом которой является суждение, возможна благодаря категориям, но­сящи априорный характер. Но рассудком не заканчи­ваетс познание, оно идет дальше — к разуму. «Всякое наше знание, — пишет Кант, — начинается благодаря чув­ства, переходит затем к рассудку и заканчивается в ра, который представляет собою в нас высшую инстан­ци для обработки материала наглядных представлений и для подведения его под высшее единство мышления» ".

Свое содержание разум получает от рассудка, подобно тому как рассудок — от чувств. Рассудок подводит созер­цани под категории, разум — суждения и понятия под принципы и идеи. Логической функцией разума является не суждение, как у рассудка, а умозаключение, которое, по мнению Канта, связано с более высокими формами синтеза. Разум стремится сделать систематическим един­ств всех возможных эмпирических актов рассудка и в этом стремлении доходит до самых высот, до основоположений разума, идей.

Разум с помощью своих идей и посредством умоза­ключени стремится познать бесконечное, дать завершен­но знание о целом, но не достигает этого, ибо впадает в собственные и неразрешимые противоречия (антиномии разума).

В философии Канта противопоставление рассудка и разума выражено наиболее резко и отчетливо, но оно само, можно сказать, носит чисто рассудочный характер. Кант разделил их функции в познании, но дойти до разумного соединения, до понимания их единства в силу мета­физическог характера своей гносеологии не смог. Этот новый шаг в понимании рассудка и разума был сделан Гегелем, у которого рассудочное и разумное противопо­ставлен как метафизическое и диалектическое мышле.

Логическое, по Гегелю, проходит три ступени разви­ти: рассудочное, отрицательно-разумное, положительно-разумное. Рассудочное мышление отличает одну определенность от другой, имеет дело с конечным и условным. «Когда речь идет о мышлении вообще или в частности о пости­жени в понятиях, — пишет Гегель, — то часто имеют при этом в виду лишь деятельность рассудка. Но хотя мыш­лени есть раньше всего рассудочное мышление, оно, однако, на этом не останавливается, и понятие не есть одно лишь определение рассудка» Рассудочное мыш­лени снимается и преодолевается разумом. Одно отри­цани рассудка и его ограниченностей не дает должного результата, оно приводит к скептицизму и софистике, т. е. к диалектике как отрицательно-разумному.

Скептицизм и софистика разрушают рассудочное, ко­торо не может устоять против них. При этом по суще­ств они не идут дальше рассудка, ибо также не выходят за пределы односторонних и абстрактных определений, а переходят от одного из них к другому в зависимости от интересов индивидуума.

Спекулятивная философия, к которой Гегель относит и свою собственную, включает в себя момент скептициз­м, но не останавливается на одном отрицательном ре диалектики. Она относится к рассудку положи­тельн-разумно, т. е. постигает единство определений в их противоположности.

Развитие философской мысли от Аристотеля до Гегеля обосновывало необходимость различать в мышлении два момента — рассудочное и разумное. Правомерность та­ког различения признавал и Ф. Энгельс. «Это гегелев­ско различение, — писал он, — согласно которому только диалектическое мышление разумно, имеет известный смысл».

Анализ категорий рассудочного и разумного, к сожа­лени, в марксистской философской литературе не нашел своего места. Какое содержание рассудок и разум имеют в условиях современного развитого научного познания? Что они дают для характеристики теоретического мышле­ни, какие трудности, возникающие в ходе его развития, разрешают? Эти вопросы перед гносеологией поставлены историей философской мысли и современным познанием.

Разумное познание — это прежде всего оперирование понятиями и исследование их собственной природы. Ра­зу не просто механически переставляет и группирует понятия, но осознает их содержание и природу и в соот­ветстви с этим осознанием оперирует ими. Отсюда ра всегда выступает в определенной степени само­познание. Самопознание как исследование природы постигающего мышления является не самоцелью, а сред­ство более успешного познания объективного мира. Чтобы полнее и глубже познать объект, субъект должен понять свои средства и способы познания.

Задачу анализа познавательных способностей чело­век ставила и кантианская философия, но в ней иссле природы понятий было самоцелью, а не сред­ство более глубокого постижения закономерностей объ мира. Диалектический материализм ставит пе­ре наукой задачу исследования природы ее понятий для того, чтобы она более успешно разрешала свою основную цель — постижение предмета. Степень разумного позна­ни человеком определяется, в частности, его способно­сть проникать в сущность постигающего мышления, исследовать природу самих понятий. Ф. Энгельс отме­ча, что эта способность характерна «только для чело­век, да и для последнего лишь на сравнительно высокой ступени развития».

Особенностью разумного познания является его целе­направленност. Разум постигает мир не созерцательно, а творчески активно, он отражает объект в необходимых формах его существования и движения, видит его не толь­к таким, каков он есть, но и каким он может быть в процессе своего развития и под воздействием практической деятельности человека.

Творческая функция разума подчеркивалась и гипер­трофировалас идеализмом, который превращал разум в творца действительности. На самом деле, человек изме­няе мир своим практическим действием, а разум направ­ляе это действие, активно отражая объект. Творчески активное отражение обязательно предполагает синтез знаний, поэтому разум выступает синонимом синтетич­ност познания. С его помощью охватывается широкий круг знания и формируются идеи.

Таким образом, разум можно определить как высшую форму теоретического освоения действительности, для ко­торо характерно осознанное оперирование понятиями, исследование их природы, творчески активное, целена­правленно отражение действительности, предполагаю­ще синтез знаний.

Рассудочное познание также оперирует абстракциями, однако не вникает в их содержание и природу. Для рас­судк характерно оперирование абстракциями в пределах заданной схемы или другого какого-либо шаблона. Рас­судочна деятельность не имеет своей собственной цели, а исполняет заранее заданную цель, поэтому отражение действительности рассудком носит до некоторой степени мертвый характер. Главная функция рассудка — расчле­нени и исчисление.

Противопоставление рассудка и разума как рацио­нальног иррациональному характерно для некоторых со­временны неогегельянцев экзистенциалистского толка, например Жана Ипполита, который в своем докладе на V Международном гегелевском конгрессе в Зальцбурге на тему «Трагическое и рациональное в философии Ге­гел» трактовал разумное как чисто отрицательное, веду к трагизму. Мысль Ипполита, что Гегель создал но­ву форму рационализма, основанную не на рассудке, а на разуме, верна. Гегель действительно не сводил ра­ционально только к движению мысли по заранее опре­деленно форме; рациональное, по Гегелю, включает не только рассудок, но и разум. Но Гегель никогда не про­тивопоставля разум рассудку как нечто только отри положительному, иррациональное рациональ­ном. В предисловии к первому изданию «Науки логики», подводя по существу итог, к которому он пришел в «Фено­менологи духа», на которую так любит ссылаться Иппо, Гегель пишет: «Рассудок определяет и твердо дер­житс за свои определения; разум же отрицателен и диалектичен, ибо он разрешает определения рассудка в ничто; он положителен, ибо он порождает всеобщее и постигает в нем особенное. Подобно тому как рассудок обычно понимается как нечто отдельное от разума вооб­щ, точно так же и диалектический разум обычно при­знаетс чем-то отдельным от положительного разума. Но в своей истине разум есть дух, который выше их обоих; он есть рассудочный разум или разумный рассудок. Он есть отрицательное, то, что составляет качество как диа­лектическог разума, так и рассудка. Он отрицает про­сто, и тем самым он полагает определенное различие, за которое держится рассудок. Но вместе с тем он также и разлагает это различие, и тем самым он диалектичен.

Однако он не задерживается на этом нулевом результате: он здесь вместе с тем выступает также и как положитель­ны разум, и, таким образом, он восстанавливает перво­начально простое, но как всеобщее, которое конкретно внутри себя».

Мы специально полностью привели эти слова Гегеля с тем, чтобы показать, как в действительности понимал разум и его отношение к рассудку Гегель. Как видно, Гегель в разуме видел не только отрицателыю-диалектическое,.но и положительно-спекулятивное, причем он стре­милс не абсолютно разделить рассудок и разум (само такое разделение носило бы чисто рассудочный харак­те), а разумно соединить их как единство противополож­носте (рассудочный разум или разумный рассудок), и только это единство создает условия для действительного развития мышления.

У Гегеля нет никакого намека на иррациональность, трагичность разума. Правда, он иногда говорит о хит­рост разума, его близости к мистическому, но при этом и сама хитрость и мистичность разума остаются в грани­ца рационального.

Жалкий рассудок, превращающий себя в здравый смысл времени, рассматривает как мистику или безумие всякую попытку выйти за его узкие рамки. Фамусовы и Скалозубы, например, объявляли Чацкого безумцем, ибо его идеи действительно не укладывались в их узкий и душный мир. Но «безумные» идеи Чацкого более рацио­нальн, чем мнения княгини Марии Алексеевны, возве­денны Фамусовым в закон, в норму мышления.

Рассудок дискурсивен, а разум интуитивен; он выдви­гае новые идеи, не следующие по законам формально дедукции из предшествующего знания, он мо­же ломать старые логические построения и создавать новые. Рассудок не может оценить идей разума. Они ка­жутс ему иногда безумием, поскольку необъяснимы с точки зрения законов рассудка. Вопрос, имеем ли мы дело с новыми идеями разума, которые безумны только с точки зрения превративше

Таким образом, рассудок и разум являются двумя необходимыми моментами в деятельности теоретического мышления. Их взаимосвязь и взаимопереход в процессе движения мышления создают предпосылки для постиже­ни объективной природы предмета такой, какой она су­ществуе в действительности.

Некоторые направления современной буржуазной фи­лософи (интуитивизм, экзистенциализм) стремятся при разум, подвергают критике человеческое мышле­ни. При этом вся деятельность мышления сводится к рассудку. Критика ограниченности рассудочного мыш­лени используется для обоснования необходимости инту­ици, которая противопоставляется не только рассудку, но и разуму и истолковывается мистически. Другие сво­дя функции мышления к рассудочным определениям, описывающим предмет. Для них все мышление сводится к своеобразному исчислению. Интуитивизм и его метафи­зически противники смыкаются в том отношении, что принижают человеческий разум, подменяя его либо ми­стическ истолковываемой интуицией, либо исчисляющим рассудком.