Флорентийская уния и автокефалия Русской Церкви.

П о кончине святителя Фотия в сан первосвятительский был избран и наречен Рязанский епископ Иона, но не спешили отправить его в Царьград для посвящения.

Между тем Смоленский епископ Герасим отправился в Царьград, а осенью следующего года возвратился оттуда уже в сане митрополита. Впрочем, он управлял западными епархиями не более двух лет.

После смерти Герасима великий князь Василий с согласия великого князя Литовского, всех русских князей, духовенства и народа, отправил нареченного митрополита Иону в Константинополь для поставления, но еще до приезда его был избран на Русскую митрополию и посвящен в Царьграде Исидор, родом болгарин.

Избрание Исидора было в связи с делом, давно уже задуманным. Греческая империя находилась тогда в крайней опасности: все ее области были уже во власти турецкого султана. Император Мануил Палеолог и сын его Иоанн думали, что единственное средство для спасения империи состоит в примирении с папою, чтобы через него получить помощь от западных христиан.

Переговоры об этом продолжались более 20 лет. Император Иоанн согласился на то, чтобы Собор был открыт в Италии. Он дал указ созывать в Константинополь всех православных епископов. Из Патриархов вселенских один только Иосиф Цареградский согласился ехать в Италию; Патриархи Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский отказались присутствовать на Соборе и назначили вместо себя местоблюстителей.

Исидор после посвящения в сан митрополита получил поручение склонить русских к участию в Соборе. Прибыв в Москву, Исидор тотчас же начал возвещать, что в Италии готовится восьмой Вселенский Собор для примирения Церквей, в котором необходимо участвовать и представителю Русской Церкви. Он стал собираться к путешествию. Великий князь Василий Васильевич запрещал ему ехать в латинскую землю. Наконец, видя упорство Исидора, Василий сказал ему: " …принеси нам оттуда наше древнее Православие, которое мы приняли от предка нашего святого Владимира; а нового и чуждого не приноси нам, - мы того не примем". Исидор дал клятву стоять за православие и отправился в Италию, взяв с собою епископа Суздальского Аврамия и много других духовных и светских лиц, числом до ста.

Собор был открыт в Ферраре 9 апреля 1438 года под председательством папы Евгения, при котором было 11 кардиналов и до 150 латинских епископов. Несколько месяцев прошло в частных совещаниях о чистилище и о состоянии праведников по смерти. 8 октября были открыты торжественные заседания Собора. Для ведения прений назначены были с обеих сторон по шесть лиц, и в числе их были со стороны греков блаженный Марк, митрополит Ефесский, и Исидор, митрополит Русский. Предметом соборных рассуждений избран был вопрос: законно ли прибавление к Символу Веры " Filioque" (и от Сына), сделанное латинами? Спорившие так и не пришли ни к какому решению или соборному определению.

После того Собор был перенесен во Флоренцию. Здесь с 26 февраля возобновились торжественные заседания, посвященные рассмотрению латинского учения об исхождении Святого Духа от Отца и Сына. Все прения со стороны греков вел почти один Марк Ефесский, а со стороны латинян один провинциал ордена Доминиканцев Иоанн, славившийся своею диалектикою. Начали разбирать до тонкостей свидетельства отцов Церкви Греческой. Император, наскучив медленностию, поручил Марку Ефесскому изложить главные основания православного учения о спорном предмете. Это изложение и было зачитано на следующем заседании Собора. Но так как латиняне и после этого не хотели согласиться с греками, император, убедившись из опыта, что прения не приводят ни к какому соглашению, запретил Марку являться на заседания. Греки слушали, что говорил провинциал Иоанн, и не возражали ему ни слова. Тогда раздраженный папа прислал объявить Патриарху, что, так как греки отказались от дальнейших состязаний, то они должны к наступающей Пасхе (5 апреля) или изъявить согласие на учение Римской Церкви, или отправляться в отечество. Этим окончились соборные действия во Флоренции, не приведшие ни к какому результату. Отселе начинается долгая и тяжкая борьба между совестью императора Иоанна и требованиями латинян.

После нескольких собраний сделана была первая уступка латинянам: греки признали, что " Дух Святой исходит от Отца чрез Сына". Потом согласились, что Таинство Евхаристии равно действительно при совершении его на квасном хлебе или на опресноках; признали, хотя и неявно, учение о чистилище и, наконец, решились написать, что греки почитают папу верховным первосвященником, наместником Иисуса Христа, пастырем и учителем всех христиан; четыре Восточных Патриарха занимают первые места непосредственно после папы.

Латиняне и греки спешили составить соборное определение о соединении Церквей (unio ecclesiarium). Под ним подписались сперва греки. Марка Ефесского никто не тревожил, потому что все были убеждены в непоколебимой твердости сего великого мужа Православной Церкви. Когда соборное определение было принесено на подпись к папе, и на вопрос его: " Подписался ли Ефесский"? - ему отвечали: " нет", - то папа невольно воскликнул: " Так мы ничего не сделали! " Вместе с папою подписались кардиналы, епископы и аббаты.

Торжественное обнародование соединения совершилось в кафедральной церкви флорентийской. Папа напутствовал императора одними благословениями и обещанием выслать флот и войско на помощь Царьграду, если согласятся на то европейские государи. Странники, с лишком два года не видавшие отечества, прибыли в Константинополь 1 февраля 1440 года.

Лишь только бывшие на Соборе сошли с галер на родной берег и были встречены вопросом, чем кончился Собор, то многие из них с сокрушением отвечали: " Мы продали нашу веру, мы променяли Православие на ересь латинскую! " Все чуждались новоприбывших. Духовенство, остававшееся в Царьграде, не хотело совершать богослужения даже с теми, которые раскаялись в своем согласии на унию. Патриархи Востока, собравшись во Иерусалиме, произнесли осуждение на всех, соединившихся с Западною Церковью. Марк Ефесский окружными посланиями ко всем православным христианам заклинал всех удалиться от Флорентийского единения как от дела богоненавистного. Собор Флорентийский не только не привлек греков к папе, но еще сильнее возбудил в них ненависть к латинству.