Происхождение человека и общества

(М., 1988. С. 96-99)

Опираясь на факты использования человекообраз­ными обезьянами дубин, камней и плодов для пораже­ния других животных, Ф. Энгельс считал, что предки гоминидов вначале эпизодически, а затем системати­чески применяли отдельные предметы природы в ка­честве необходимого дополнения к естественным ор­ганам, т. е. как средства нападения на окружающих животных, защиты от них, разделывания добычи. Внешняя природа как бы «расщеплялась» на биологи­чески значимые и биологически нейтральные предме­ты; к числу последних относились главным образом неорганические, использовавшиеся в качестве посред­ников и «помощников» в процессе обеспечения биоло­гической жизнедеятельности.

Способность и склонность современных человеко­образных обезьян к разностороннему манипулирова­нию биологически бесполезными (т. е. несъедобными) предметами рассматриваются зоопсихологами как ре­ликтовые. Очевидно, у представителей исходной иско­паемой формы, ставшей биологической предпосылкой «начала» процесса антропосоциогенеза, предметная деятельность была развита в значительно большей степени.

Очень важным представляется то обстоятельство, что ни одному из самых искусных экспериментаторов не удалось добиться даже от самых «понятливых» человекообразных обезьян ничего похожего не только на изготовление каменных орудий, но даже на исполь­зование камня в качестве средства обработки дерева. Более того, как показали опыты Г. Ф. Хрустова, во всех случаях, кроме бросания, «реакция шимпанзе на камень приобрела характер активного отвергания... Шимпанзе проявили большую изобретательность в /действиях, упорно стремясь различными способами получить необходимое орудие, но ни один из них не сделал попытки обработать неподатливый материал предложенным вместе с ним каменным орудием или чем-либо иным кроме своих естественных орудий — органов своего тела... Частичный, а затем многократ­ный полный показ выполнения всей операции и полу­чения в результате готового орудия с помощью камня при следовавших за показом самых напряженных и длительных усилиях шимпанзе преодолеть сопротивление материала не привел к какой-либо попытке животного подражать действиям экспериментатора и исполь­зовать камень. Контрольные эксперименты дали тот же результат» ¹⁴. Очевидно, миллионы лет развития по все более «расходящим-

ся» траекториям эволюции не мо­гут быть «преодолены» с помощью демонстрационно­го показа. К тому же использование камня для обра­ботки других материалов с целью сделать новое ору­дие, видимо, не было свойственно общему с шимпанзе и гориллой ископаемому предку человека и представ­ляло собой результат длительного развития послед­него по специфически гоминидно-сапиентному пути.

На каком же этапе процесса эволюции высших антропоидов предметная деятельность стала реальной предпосылкой труда? Одним из наиболее аргументиро­ванных вариантов ответа на этот вопрос представля­ется гипотеза так называемого компенсаторного мани­пулирования (К. Э. Фабри). В естественных условиях конструктивная деятельность обезьян, т. е. сколько-ни­будь связная система предметных действий, как пра­вило, ограничивается строительством гнезд и навесов. В других ситуациях она встречается редко и развита слабо. Вместе с тем «стремление манипулировать лю­бым предметом, не имеющим даже отдаленного сход­ства с пищей, способность замечать детали и расчле­нять сложное — все это является первой предпосылкой проявления уменья пользоваться вещью как орудием в самом примитивном смысле этого слова» ¹⁵.

К. Э. Фабри обратил внимание на то, что манипу­лирование посторонними предметами в естественной среде имеет у обезьян ярко выраженный хаотический импульсивный характер. Потребность в «биологически-нейтральной игре» при обилии различных предметов приводит к распылению внимания, беспорядочному выбору и их поверхностной «обработке». Зато в экстремальных условиях, скажем в резко обедненной окружающей среде, у высших обезьян происходит коренная перестройка манипуляционной активности. В пустой клетке их активность концентрируется на одном или немногих предметах, предлагаемых экспери­ментатором. Животное осуществляет интенсивное, сос­редоточенное, длительное, все усложняющееся мани­пулирование. Вырабатываются достаточно сложные по сравнению с прежними движения, что в процессе эволюции могло дать сильный толчок развитию психо­моторной сферы, разрушению привычных стереотипов поведения. Вынужденное отвлечение от множества «лишних» объектов выступает внешней предпосылкой сосредоточения внимания на узком сенсорном поле и открывает перспективу все более целенаправленного использования свойств различных предметов природы.

Тот факт, что на рубеже третичного и четвертично­го периодов ископаемые антропоиды оказались в условиях резко обедненной природной среды, в част­ности флоры, признают все исследователи. Во всяком случае Олдувайское ущелье и окружающая саванна, в том виде, в каком они сохранились до наших дней, представляют именно такое место, где сравнительно бедная растительностью природная среда сочетается с обилием различных видов антилоп — удобного и доступного объекта для охоты.

Еще одна важная тенденция развития поведенче­ских реакций приматов заключается в том, что, воздействуя на природный объект непосредственно зубами или руками, они фиксируют внимание на его изменении. Но как только обезьяна получает один предмет, чтобы воздействовать с его помощью на дру­гой, она концентрирует все внимание на первом, на манипуляциях с ним как с «орудием», но не на измене­ниях, происходящих со вторым, «обрабатываемым» предметом, который мог бы служить «предметом труда». Последний в данном случае выступает не более чем «фоном» действия.

К. Э. Фабри, отмечая полную противоположность описанной ситуации логике трудовых операций чело­века, высказывает предположение, что в процессе существенной перестройки предметной деятельности ископаемых приматов в резко обедненной окружающей среде, видимо, произошло переключение внимания на «второй» объект или оно сосредоточилось на орудии и предмете деятельности одновременно. Несомненно, этому способствовали и значительно менее специали­зированные, нежели у современных обезьян, передние конечности, а главное — дифференцировавшиеся в процессе формирования предметно-практической дея­тельности большие полушария головного мозга, что вызывало специализацию правой и левой руки, т. е. необходимую предпосылку манипуляторно-конструк-тивной активности.

Таким образом, объективно необходимое система­тическое использование естественных орудий труда в целях выживания антропоидных обезьян на рубеже третичного и четвертичного периодов стало по сути дела первым шагом длительного процесса «разобезьянивания» обезьяны, открывшего путь дальнейшему прогрессивному развитию за пределами животного мира.

Другие стороны генезиса труда может помочь ре­конструировать новая отрасль исторической науки — экспериментальная археология.

Зал почтительно замер, когда на трибуну одного из международных кон­грессов по антропологии поднялся док­тор Луис Лики, усилиями которого «возраст» ископае­мых предков удлинился в два-три раза, а галерея пере­ходных предчеловеческих гоминидов существенно по­полнилась. Англичанин по национальности, Л. Лики родился и вырос в Кении. Здесь же он начал в качест­ве куратора Национального музея в Найроби свою научную деятельность. Его авторитет в глазах корен­ного населения был столь велик, что молодой Луис, выросший среди сверстников-африканцев, был торже­ственно усыновлен, а затем возведен в ранг старейши­ны одним из племен кикуйю и получил родовое имя Викараучи — Сын Воробьиного Ястреба.

Всю жизнь Лики посвятил поискам приматообраз­ных предков человека. «Гнездом» Сына Воробьиного Ястреба на 28 лет стало Олдувайское ущелье на севере Танзании, недалеко от кенийской границы. Здесь вслед за ним и его женой Мэри археологами стали их сыновья Ричард, Джонатан и Филипп. Здесь же ими были най­дены «Миоценовая леди» (женская особь проконсула, ископаемый возраст которой был определен в 25 млн лет), 18-летний «мальчик», названный за большие зубы «Щелкунчиком» (зинджантроп Бойсеи), 12-лет­ний презинджантроп (Нomo habilis, ископаемый воз­раст которого около 1 млн 750 тыс. лет) и, наконец, «шелльский человек», изготовлявший примитивнейшие орудия и охотившийся на гигантских млекопитающих...