Изучение феномена одиночества в философских исследованиях

Феномен одиночества активно изучается и анализируется в рамках различных гуманитарных наук, таких как психология, педагогика, социология, социальная педагогика и, безусловно, эта проблема давно имеет свое глубокое философское обоснование. Это позволяет говорить о сложившихся традициях исследований по данному вопросу.

Как хронологически первый, обративший внимание на проблему одиночества, можно рассматривать теософский подход. В теософии сложилось два направления в понимании и изучении одиночества. Во-первых, понимание одиночества как отчуждения, изоляции, наказания за грехи. Одним из основных представителей данного направления может считаться Аврелий Августин. Им впервые была поставлена проблема человеческого одиночества в контексте его отношений с Богом. Одиночество в этом случае служит разделительной чертой между человеком – как земным, смертным существом, и Богом – как высшей сущностью. Во-вторых, одиночество рассматривается теософией как уединение, добровольный уход от людей, подвижество, путь к прозрению. Так, в последствие, Жан Кальвин рассматривал одиночество как обязательный ритуал для постижения божественной идеи. Особый взгляд на одиночество выражен даже с позиции иудейской веры и описан в Ветхом Завете, где не обходилось вниманием и физическое проявление одиночества, воспринимавшееся как холод, и, в конечном счете, как беззащитность.

Дуализм теософского понимания проблемы одиночества положило начало философским теориям. В философии чувство одиночества рассматривается как отрицательное переживание состояния отчужденности человека от общества. Причем это состояние рассматривается как универсальное, устойчивое переживание, априори присущее свободной личности на всех этапах ее развития [54]. Отчуждение является социальным процессом и характеризуется превращением деятельности человека и ее продуктов в самостоятельную, довлеющую над самим человеком, враждебную ему силу. Отчуждение порождено соответствующим типом социальных взаимоотношений, при котором связи между людьми подменяются отношениями между вещами [51].

Анализируя философские произведения, можно сделать вывод, что древние греки рассуждали об одиночестве, не рассматривая его феноменологию, а делали акцент на том, как его избежать, и находили это избавление, прежде всего, в наслаждениях благами дружбы. Так, Аристотель в «Никомаховой этике» уделил большое внимание обсуждению большого морального достоинства дружбы, противопоставляя ее одиночеству. Платон в своих литературных трудах «Тимей» и «Законы» возвел дружбу в главный закон человеческого бытия. Для Платона и Аристотеля праведность и счастье индивида могут существовать только в контексте разумно устроенного общества. Г. Гегель представлял эллинское сознание как счастливое, омытое солнечным светом, наполненное пространством и теплом, как универсальное целое – в противоположность несчастному сознанию, символизируемому сначала ветхозаветным сознанием человека, а затем отшельническим, отчужденным сознанием средневекового человека. По мнению Ницше, с утратой в себе веры в Бога, человек сразу же оказывается в состоянии окончательного одиночества. «Последний человек» в сочинении Ницше «Так говорил Заратустра» фактически осознает, что все мы и каждый из нас в отдельности приговорены к метафизическому одиночеству [19].

Эта позиция близка экзистенциалистам. Наиболее наглядно осмысление проблемы одиночества произошло в творчестве крупнейших французских философов и писателей экзистенциалистов Ж. – П. Сартра и А. Камю. Согласно их теории одиночество понимается как обязательная составляющая человеческой сущности. Именно Сартру принадлежит ключевое для понимания экзистенциализма изречение: «Человек не есть то, что он есть; человек есть то, что он не есть» [19, с.15]. За внешней парадоксальностью этого суждения скрывается немалый философский смысл, утверждающий всеобщую и фундаментальную неудовлетворенность человека миром, разлад с самим собой. Ведь, согласно этой формуле, человек постоянно пытается стать тем, что «он не есть», выйти за пределы своего «Я», найти истину вне себя, разомкнуть сковывающие его рамки одиночества. Но реальность, находящаяся вне его, отрезвляюще действует на этот порыв. И тогда, возвращаясь к себе, не найдя ничего достойного общения в мире людей, человек не может понять «что он есть» на самом деле. И потому путь личности к себе всегда конфликтен, сопряжен с осмыслением одиночества как экзистенциальной ситуации бытия в мире. Согласно философии экзистенциализма, внутренняя изолированность человека – это основа любой индивидуальности. Там, где личность начинает вступать во взаимоотношения с миром и другими людьми, она неизбежно сталкивается с холодной, объективной реальностью, что невольно ведет ее к отчужденности и одиночеству. Одиночество человека, затерянного на просторах чуждого ему социума, закономерно связывалось Сартром с немой пассивностью, потерей веры и надежды.

Взгляды Ж.–П. Сартра естественным образом перекликаются с философским содержанием произведений Альбера Камю. Исходя из твердого убеждения в абсурдности человеческого бытия, Камю провозгласил символом человеческого одиночества античный миф и Сизифе, который был осужден богами на тяжкий и бессмысленный труд, лишенный поддержки, как людей, так и богов. Между тем, безбрежное одиночество Сизифа становится подтверждением его силы и внутренней свободы. «Я покидаю Сизифа у подножия горы, – писал Камю. – От собственной ноши не отделаешься. Но Сизиф учит высшей верности, которая отрицает богов и поднимает обломки скал. Сизиф тоже признает, что все хорошо…Одного восхождения к вершине достаточно, дабы наполнить до краев сердце человека Надо представлять себе Сизифа счастливым» [11, с.177]. В предложенной картине социального бытия Камю настаивал на том, что вера в абсурд становится реальным возмещением одиночества. Безверие в общность людей трансформировалось в утверждение экзистенциальной свободы, достижимой лишь в редкостные мгновения прорыва сквозь абсурдность бытия и вхождения в мир «экзистенции». Для Камю это вхождение виделось в форме бунта, но не как открытого социального протеста, а как порыва субъективного отчаяния, низводящего человека на грань самоубийства или толкающего личность за эту грань.

И все же философ и писатель нашел в себе силы воссоздать и иную альтернативу Сизифовому отчаянию и одиночеству. Мифу о Сизифе он противопоставлял другой миф – о Прометее, пожертвовавшем всем для блага людей. Одиночка Прометей воплощает трагизм мироздания, но трагизм, высвеченный любовью, жертвенностью и состраданием. «Что значит Прометей для современного человека? Без сомнения, можно сказать, что этот мятежник, восставший на богов, – образец наших дней и, что этот протест, возникший тысячелетия назад в пустынях Скифии, завершается ныне потрясениями, каких еще не знала история. Согретая человеколюбием жертвенность Прометея предстает высшей степенью добродетели человеческого духа, возвышающего современного человека и возвращающего ему, находящемуся в индустриальном аду цивилизации, смысл бытия» [11, с. 188]. Так рассуждал Камю, ставя перед всеми нами «сизифов» и «прометеев» вопрос. Не стремясь произвести отрицание одиночества, Камю, между тем, трагически воспринимал его как каинову печать современного общества. И этот протест уже сам по себе давал импульс дальнейшему движению философской мысли в поисках объяснения одиночества человека в мире.

Еще одну концепцию одиночества и уединения, в рамках философии экзистенциализма, выдвинул датский теолог, и философ Серен Кьеркегор. Его взгляд на судьбу личности не несет в себе даже остатков оптимизма. Согласно Кьеркегору, одиночество – это замкнутый мир внутреннего самосознания, мир, принципиально неразмыкаемый никем, кроме Бога. Непроницаемая сфера самосознания высвечивалась, по мнению Кьеркегора, трагическими всполохами отчаяния, в то время как устойчивая позиция «Я» сводилась к вечному молчанию. Таким образом, философия экзистенциализма делает вывод, что одиночество неизбежно является обязательным условием индивидуализации личности.

Традиция, перешедшая в европейский экзистенциализм, и, восходящая в современной философии к Кьеркегору, возникла посредством взглядов на Эдмунда Гуссерля на проблему одиночества. Базой, на которой возводилась философская теория Гуссерля, служило представление о сознании как непрерывном и нескончаемом потоке особым образом сконструированных переживаний, имеющих свои общезначимые законы и принципы, изолированные от всего внешнего, в том числе и материального мира. Более того, даже саму мысль об обращении к реальности, Гуссерль называл наивной и решительно требовал очищения сознания от любых высказываний относительно того, что находится вне его. Этот процесс очищения, по сути, отделения от реальности получил наименование «редукции», важнейшей составной частью которой было воздержание от любых высказываний относительно внешнего мира путем сосредоточения исключительно на анализе «чистой» субъективности.

Универсальная модель одиночества, обнаружившая свои теоретические грани в феноменологии Гуссерля, стала для многих философов XX века основой осмысления феноменов общественного бытия. Сам Гуссерль осознавал реальные этические последствия своих взглядов. «Чем же являются для меня другие люди, сам мир?» - риторически спрашивал себя философ. И отвечал: «Всего лишь сконструированными феноменами, чем-то продуцированным из меня самого. Ни при каких условиях не могу я достичь уровня описания бытия в его видении другими людьми, представляющимися мне не иначе, как простыми физическими объектами Природы» [6, с.14]. Между трагическими в своей замкнутости субъектом и миром (социумом) возникает непреодолимая преграда отчуждения и одиночества.

Проблема одиночества, хотя и достаточно остро заявившая о себе в философии Гуссерля, все же находилась как бы на периферии его философского мировоззрения. Вернее, сам философ хотел видеть ее там, поскольку его не оставляло чувство, что предрасположенность философской системы к субъективизму свидетельствует не о ее силе, а о ее слабости. Но то, чего пытался избежать Гуссерль, то, что он пытался скрыть тем или иным образом, стало отправным пунктом для его последователей экзистенционального толка, превративших трансцендентальное одиночество в символ своей веры [6].

Своеобразные взгляды на проблему одиночества прослеживаются в рамках философской концепции американских трансценденталистов, важную роль среди которых играл философ и писатель Генри Дэвид Торо. Вырабатывая свою философию добровольного уединения, Торо провел больше двух лет в собственноручно построенной хижине на берегу Уолденского пруда в Массачусетсе. Так внешне выглядел прославившийся впоследствии философский эксперимент. В его основе лежал философский принцип, утверждавший бесконечное духовное богатство человеческой личности, которой достаточно лишь замкнуться в себе, выделиться из обывательского окружения, чтобы найти мощные силы, необходимые для возрождения в своей душе тяги к красоте, добру и совершенству. «Одиночество не измеряется милями, которые отде5ляют человека от его ближних» [48, с.48]. Под этими словами Торо подразумевал, что физическое уединение, достигнутое им на берегу Уолденского пруда, должно было стать лишь первой ступенью на пути к уединению высшему, духовному. Торо проводит ясное различие одиночества, как продукта городской жизни, и уединения – необходимой для творческой концентрации на ее внутренних, духовных возможностях, способных создать в душе человека бастион против давления городской цивилизации с ее усреднением личности, постоянной конкуренции и т.д.

Таким образом, в рамках своей трансцендентальной теории Г. Торо объявляет одиночество нормой и необходимостью, возможностью противостояния суете мира. Одиночество как уединение – центральный постулат трансценденталистов. Принцип выбора одиночества в противовес «мещанскому бытию» основывался на возможности противопоставлять замкнутость в себе основным проявлениям социального негативизма и разрушительных состояний, таких как: отчаяние, гнев, агрессия, депрессия и др. [19].

Несколько иначе оценивает одиночество европейский философ К. Ясперс: «Кто не участвует в том, что делают все, остается в одиночестве. Угроза быть брошенным создает ощущение подлинного одиночества, которое выводит человека из состояния сиюминутного легкомыслия и способствует возникновению цинизма и жестокости, а затем страха» [54, с. 328].

Глубоко присущий человеку протест против одиночества стал генеральной темой многих гуманистических философских учений, возникших на Западе в XX веке. Одним из ярких глашатаев «антиодиночества» стал философ и социальный психолог Эрих Фромм. Подчеркивая, что сама натура человека не может быть согласна с изоляцией и одиночеством, Фромм подробно рассматривал ситуации, приводящие к возникновению у человека ужаса перед состоянием одиночества. Оказавшись в открытом море после кораблекрушения, человек гибнет гораздо раньше, чем исчерпываются его физические силы. Причина преждевременной гибели – страх умереть в одиночестве. Фромм перечислил и рассмотрел ряд социальных потребностей, формирующих резко отрицательное отношение личности к одиночеству. Это – потребность в общении, связях с людьми, потребность в самоутверждении, привязанности, потребность обладать самосознанием, потребность в системе ориентации в социуме и необходимости иметь объект поклонения [19].

Чувство одиночества, фрагментирующее личность, раскалывающее ее на части, что, по мысли Фромма, ведет подчас к агрессивности, анархии, насилию и терроризму. Замешанная на фрейдистских мотивах философия Фромма, стала в рамках современного западного гуманизма одним из ярких манифестов тех, кто стремится создать альтернативу деградации личности, пытается найти точку опоры в мире, опутанном противоречиями и испытывающим разнообразные кризисные явления.

Тема одиночества безбрежна в философской научной литературе. Можно сказать, что, по мнению одних философов, одиночество неизбежно и является обязательным условием индивидуализации личности, а, по мнению других, само по себе не представляется существенной или необходимой структурой человеческого сознания, а есть лишь излечимый дефект. Так для экзистенциалистов (Ж. –П. Сартр, А. Камю, С. Кьеркегор, Ф. Ницше и др.) человек, в сущности, одинок, а К. Ясперс, Э. Фромм уверены, что личность не может быть согласна с изоляцией и одиночеством.

Таким образом, феномен одиночества требует серьезнейшего осмысления и изучения с позиций различных теорий и дисциплин, так как они служат основой для разработки технологий и методик работы с детьми, испытывающими чувство одиночества.